Законы границы (СИ) - Серкас Хавьер. Страница 29

Этот день, казалось бы, приближался, но все не наступал. В августе, когда наше начальство стало наседать на нас, чтобы мы скорее поймали банду, нам действительно пару раз едва не удалось это сделать. Первый раз это произошло в начале августа возле Сильса, после их нападения на автозаправку, возле которой, как нам было известно от самого хозяина, они ошивались накануне. Идальго и Мехия преследовали их на машине, но перевернулись при съезде с насыпи, и Сарко с подельниками удалось скрыться. В другой раз в Фигерасе, пару недель спустя, полицейский патруль, засекший их неподалеку от банка, следовал за ними несколько километров, но они опять сумели уйти от погони. В начале сентября меня охватило отчаяние: я занимался данным делом уже почти два месяца, а все, казалось, только ухудшалось. Субкомиссар Мартинес и инспектор Вивес были в курсе происходящего, поэтому, вернувшись из своих отпусков, они поставили меня перед выбором: или я решаю проблему, или они поручают расследование другому, более компетентному сотруднику. Передача моего дела кому-то другому стала бы для меня большим ударом, поэтому я с остервенением принялся рыть землю, и во вторую неделю сентября мне удалось выяснить, что банда Сарко собиралась совершить налет на отделение банка в Бордильсе.

— Как вы узнали? От кого получили информацию?

— Я не могу вам сказать. Есть сведения, которые полицейский не имеет права раскрывать.

— Даже если с того времени минуло тридцать лет?

— Даже если бы прошло шестьдесят. В одной книге я прочитал, как один персонаж спрашивал другого: «Ты сможешь сохранить мой секрет?» А тот ему отвечал: «Если ты сам не в состоянии сохранить его, как можешь рассчитывать, что я его сохраню?» Мы, полицейские, подобны священникам: если человек не умеет хранить тайны, ему не место в полиции. И я всегда соблюдал данное правило. Какой бы пустяковой ни была тайна.

— В этом случае она пустяковая?

— А бывает ли вообще иначе?

— Кстати. Каньяс считает виноватым себя. Насколько я понял, за два дня до налета на банк в Бордильсе он пил пиво в китайском квартале со стариком Кордобой, с которым у него были приятельские отношения.

— Да, я помню Кордобу.

— Каньяс предполагает, что у него от пива развязался язык и он выболтал Кордобе про налет, а тот отправился к вам и все рассказал.

— Нет. Но если бы это было так, я бы этого не признал. Не настаивайте.

— Я не настаиваю. Но хотелось бы услышать всю историю про налет в Бордильсе.

— С высоты прожитых лет должен признать, что это была одна из самых сложных операций за всю мою службу. Не могу сказать, что у меня было недостаточно времени и средств для ее подготовки, однако мой план был настолько дерзок, что Сарко со своей бандой едва опять от нас не ускользнул. Единственным оправданием мне может служить то, что я был тогда молодым и амбициозным и мне пришлось приложить столько усилий для поимки Сарко, что я считал недостаточным просто посадить его. Его выпустили бы через несколько месяцев. Подготовленная операция была спланирована таким образом, чтобы схватить Сарко уже после налета, а не до него, благодаря чему его судили бы не за покушение на совершение преступления, а за содеянное в полной мере, и судья упрятал бы его за решетку на длительный срок. Разумеется, позволить Сарко совершить ограбление, не задерживать его до того, как он войдет в отделение банка, — это был огромный риск. Несколькими годами позже я уже не решился бы на подобное. К тому же мы не стали предупреждать директора и служащих банка, желая избежать ненужного переполоха и не спугнуть банду, потому что у нас не было полной уверенности в достоверности информации о налете. А если она и была верна, отсутствовала гарантия, что Сарко в последний момент не передумает. В тот раз Мартинес и Вивес оказали мне полное содействие, поручив командование операцией и предоставив в мое распоряжение половину бригады — восемь инспекторов на четырех машинах с радиосвязью. Таковы были средства, на которые я мог рассчитывать для проведения операции. Ранним утром, по моему распоряжению, один из автомобилей встал на въезде в город, а потом — неторопливо и не привлекая к себе внимания — и остальные заняли свои позиции. Так что, когда после полудня мы увидели, как Сарко с двумя товарищами входят в банк, ловушка уже ждала их и готова была захлопнуться.

Однако, несмотря на тщательные приготовления, все с самого начала стало развиваться не так. Прошло минуты три-четыре, и внутри банка прозвучал выстрел. Сразу следом за ним раздался еще один. Услышав их, я тотчас связался с другими машинами и велел тем, которые стояли на въезде и выезде, перекрыть шоссе. Затем я позвонил в комиссариат и сообщил, что обстоятельства изменились и мне придется немедленно вмешаться. Я не успел даже договорить: в этот момент Сарко и двое других выбежали из банка, срывая с головы чулки. Я приказал им остановиться, но они не подчинились, и, боясь, что им опять удастся уйти, я выстрелил. Мехия, находившийся рядом со мной, тоже выстрелил. Это не подействовало на них, и не успели мы глазом моргнуть, как они запрыгнули в автомобиль и понеслись в сторону Жироны. Мы стали преследовать их и видели, как они, врезавшись в машину, перекрывавшую выезд из города, помчались дальше. Тогда мне пришла в голову хорошая идея. Я понимал, что в автомобильной гонке у них был шанс выиграть — не потому, что машина у них лучше, чем наша, а просто они ехали так, будто им вообще был неведом страх. Я позвонил субкомиссару Мартинесу и сказал ему, что, если нам не пришлют один из тех вертолетов, которые использовались для патрулирования на Коста-Брава, мы опять упустим налетчиков. Мартинес вновь пошел мне навстречу, и вертолет не замедлил появиться, благодаря чему нам удалось не потерять из виду машину Сарко. Вскоре их автомобиль перевернулся при повороте на мост Ла-Барка, на въезде в город, и Сарко, можно сказать, был у нас в руках.

Мы подъехали к мосту вскоре после того, как они перевернулись, и как раз тогда, когда они выбирались из опрокинувшегося на крышу автомобиля. Нас было четверо, на двух машинах. Мы остановились в двадцати-тридцати метрах от аварии и, увидев, что налетчики побежали по мосту, кинулись за ними. Нам было известно, в машине они ехали вчетвером, однако бежать бросились только трое, и я тотчас узнал издалека Сарко, но других двоих — нет. Один из инспекторов остался обследовать перевернутый автомобиль, а, когда мы добежали до конца моста, я крикнул другому, чтобы он последовал за парнем, припустившим в направлении Педрет. Мы с Мехией бросились в погоню за Сарко и еще одним типом. Нам повезло: у входа в парк Ла-Девеса Сарко оступился, упал и повредил ногу, в результате чего мы благополучно его поймали.

— А другой?

— Тот, который бежал вместе с Сарко? Ну, если вы беседовали об этом с Каньясом, то, думаю, вам уже известен ответ: ему удалось скрыться.

— Вы не стали преследовать его? Позволили ему уйти?

— Не совсем так. Сарко задержал нас достаточное время, для того чтобы Гафитас успел убежать.

— Как вы считаете, он сделал это специально?

— Не знаю.

— Вы были уверены, что тип, ускользнувший от вас, был именно Гафитас?

— Нет, хотя именно так мне показалось, и Мехия сказал то же самое. В чем я был уверен — так это в том, что поимка Сарко означала конец банды.

И это было действительно так. В тот же день я провел допрос Сарко и двух других членов банды, схваченных нами после налета — ими оказались типы с прозвищами Гордо и Джоу. Гордо потерял сознание во время аварии у моста Ла-Барка, и мне удалось допросить его только после того, как он несколько часов провел в больнице. Сарко не пришлось госпитализировать: врач наложил ему гипс прямо в комиссариате. Я проводил допросы на протяжении предусмотренных законом трех дней, но никаких открытий мне это не принесло. Все трое валили все на Гилье и Тио, на которых без проблем можно было повесить какие угодно грехи, ведь им было уже все равно, поскольку один из них был мертв, а второй полностью парализован. Не знаю, была ли это заранее продуманная стратегия, заготовленная на случай задержания, или каждый из них додумался до этого самостоятельно, но, во всяком случае, придерживаться данной линии было выгоднее всего. Разумеется, меня не удивило, что у Сарко хватало ума не брать на себя ничего, кроме самого неизбежного, и, конечно же, было вполне предсказуемо, что он не сдал никого из своих. Я знал, что он станет себя вести так: не только потому, что Сарко был действительно самым крепким орешком из всей банды, но и потому, что он являлся их главарем, а главарь сразу же потеряет свою власть и авторитет, если станет предателем. Мне удалось добиться, чтобы Гордо и Джоу дали показания на Сарко по нескольким эпизодам. Я обманул их, сказав, что он сам уже в этом признался, и они попались на уловку. Однако я не смог заставить их сдать ни Гафитаса, ни девушек, ни кого-либо еще, участвовавших в преступных вылазках, но не состоявших в банде. Впрочем, это не имело для меня большого значения, поскольку я считал, что с задержанием Сарко банда окажется обезглавленной, и уцелевшие ее части рано или поздно отвалятся сами собой. Обстоятельно проведя допросы, я тщательнейшим образом составил все протоколы, после чего Сарко и остальные наконец предстали перед судьей. На этом для меня все и закончилось: судья отправил всех в «Ла-Модело» дожидаться суда, и я никогда больше не встречался с Сарко. Я имею в виду — лично, потому что мне, разумеется, как и всем, доводилось много раз видеть его по телевизору, в журналах и газетах. Но это уже другая история, и вы знаете ее лучше меня. Ну так что, мы закончили?