20-ть любительских переводов (сборник) - Рид Роберт. Страница 13

Надеюсь, что знакомый стук удара мяча по дереву, вытащит её из комнаты, как не смог это сделать мой стук, в ее дверь. Вместо этого появляется большой черный пес. Его зовут Троцкий. Мама познакомила нас, в день моего приезда из аэропорта. Бихевиористы [24]говорят, что койоты здесь становятся более агрессивными и более склонными к охоте стаей, поэтому ей требуется телохранитель для утренней пробежки. Троцкий уже чуть выше моего пояса, а он еще растет.

Мама также сказала, что какой-то дрон, заснял здесь бело-бурого медведя, полуголодного, но он был все еще биологической громадиной, с острыми когтями, мигрировавший на юг. Если такому медвежонку придется появится здесь, Троцкому лучше спрятаться.

Теперь очевидно, что он найдет посевные края, где он сможет прокормится. Сейчас он просто Чеховский медведь [25].

Троцкий бросается на меня и атакует футбольный мяч, пытаясь обхватить его своими слюнявыми челюстями. Он все еще щенок. Я выбиваю мяч носком ботинка из его челюстей и играю с ним в игру держись подальше, описывая узкий круг, пока он бодает мои ноги своей лохматой головой. Мне никогда не удавалось хорошо играть, как Сьюз, через несколько секунд Троцкому удается нырнуть мне под голень и украсть его. Он отскакивает и смотрит на меня с мячом во рту.

– Ты же сейчас прокусишь его! – восклицаю я, – злобная собака, тебе лучше этого не делать.

Я делаю шаг вперед. Он отступает. Он такой счастливый. А я так рад, что он не знает о поездке в Любляну [26], где собака, заметив меня, перелезающего через забор, начала лаять так громко, что мое подсознание произвело подсчет, как засунуть ей в рот обернутую курткой одну руку, а другой забить ее до смерти.

– Ты большой красивый балбес, – говорю я ему, – отдай мне мяч.

Он отказывается, и я гоняюсь за ним по полузасыпанному и полузасеянному полю за садом, пока окончательно не выдыхаюсь и плюхаюсь на землю, чтобы перевести дух. Троцкий на расстоянии дразнит меня. Должно быть это здорово. Ведь солнце все еще светит, окрашивая красные и золотые листья на вязах, которые достаточно иллюзорны, чтобы ритмично раскачиваться взад-вперед на ветру.

– Полагаю, что это последний славный денек, – сообщаю я Троцкому, – скоро эти листья начнут опадать.

Собаке конечно все равно.

Немного инфодампа: [27] Первая вещь, которую вам следует знать, это то, что выездных оперативников не набирают и не обучают так, как это было раньше. Жизни сейчас, слишком документально зафиксированы. Идентичности в наше время, слишком конкретны. Походки, лица, отпечатки пальцев и сетчатки глаз, запечатлеваются в ткани киберпространства по сто раз на дню. Анонимность – это пережиток, который не могут вернуть даже лучшие алгоритмы-призраки.

За то количество лет, которое обычно требуется для подготовки эффективного оперативника, вражеская компьютерная разведка, может вывести из строя дюжину лучших работников, из схем передвижения и режимов взаимодействия. Они вынудят тебя это сделать еще до того, как ты ступишь на поле боя. Вот почему вся эта подготовка, должна быть максимально сжата. Кандидаты, несомненно, все еще проходят проверку на физическую пригодность, но теперь главным приоритетом, является гибкость разума.

Они проверяют нейронные структуры, которые поддаются психохирургии и глубокому обучению с помощью машины сновидений (стробоскопическое устройство для стимуляции головного мозга). Мы прошли долгий путь, с времен лоботомии (нейрохирургическая операция). Сейчас же десятилетия обучения и закрепления знаний, могут быть жестко навязаны вашему инстинкту и мышечной памяти в считанные дни, минуя высшие функции мозга, превратив государственного гражданского служащего в систему самонаведения (выстрели и забудь).

Вы получите только три задания, максимум четыре, до момента, когда они вытащат вас с поля боя, поблагодарят вас за службу и скажут, что остаток вашей жизни будет удивительно скучным. Но подсознание то остается, оно также прячется, как и ваши воспоминания.

Маме требуется уехать в столицу на несколько дней, чтобы заняться делами, касательно которых, она не может быть просто какой-то цифровой единицей. Ей кажется, что ее отсутствие, сможет выманить Сьюз из комнаты, что по ее словам, было бы дополнительным стимулом. Рано утром в четверг, машина отвозит ее в аэропорт и возвращается пустой.

Мне особо нечем заняться, поэтому копаюсь в детских вещах. Троцкий идет со мной на прогулку по желтой россыпи канолы [28], где он может лаять на комбайн, похожий на массивного жука, когда он двигается вперед. Иногда мы гуляем по лесу, который находится сразу за домом. Я обнаруживаю траншею для сточных вод, раньше там Сьюз устраивала гоночные соревнования веточек, когда лето было не особо засушливым. Теперь все это, покрыто коркой грязи.

Я заползаю под лестницу и выбираюсь оттуда с большой пластиковой емкостью, полной книг. Главные действующие лица, не должны быть книжными. Таков стереотип. Но иногда людям просто нравятся книги. Я распаковываю стопку книг в мягких и хрупких обложках, с древними иллюстрациями трехмерной графики и удручающе блестящими буквами, все они либо металлические, либо голографические. Их запах заставляет меня отвлечься от собственных раздумий.

Признаков появления Сьюз, не было вплоть до третьего дня. Я возвращаюсь с прогулки и вижу гору посуды в мойке. Вспоминаю, что она когда-то любила тортеллини, [29] с консервированным томатным супом в качестве соуса. Кладовая холодильника полна консервированными супами, но когда я спрашиваю у него касательно тортеллини, он отвечает, что такого нет в наличии.

Я выхожу в гараж и проверяю старый холодильник, который раньше принадлежал бабушке и дедушке. Сверху впитались пятна саскатуна [30], а резиновая прокладка пожелтела от старости. И он конечно не отслеживает свое содержимое. Я открываю его, порыв холода дохнул на меня. Я перебираю замороженные пакеты ягод, немного кусков лося, дарованные соседом. Никаких тортеллини.

Вокруг бродит еще один вирус, поэтому я беру с собой маску, чтобы купить продукты. Я надеваю ее в машине, пока двигаюсь по дороге в сторону города. Этот участок пути в несколько километров, не оснащен огнями и радарными ловушками. Когда-то это была моя личная машина, отличная штука для всплеска адреналина. Вспоминаю как пользуясь только уровнем знания руководства по вождению, еще в старших классах, я возвращался домой поздними летними вечерами.

Окна машины приоткрыты, но музыку слушать не хочется. Ветер обжигает мне глаза, сердце колотится, а нога все сильней давит на акселератор. Это выглядело более личным, без вторжения музыки и больше похоже на реальную жизнь, чем на фильм.