Подделка - Чен Кирстен. Страница 11

Я никак не могла позволить ему победить – извиняться, молить о пощаде, унижаться перед дядей и тётей. Что я могу сказать, детектив? Вы не станете отличницей по жизни, если не будете достаточно конкурентоспособны.

Простите, я не пытаюсь оправдать свой поступок. Я просто хочу объяснить, как сработало моё почти патологическое желание держаться на плаву и почему я убедила себя, что мне остался лишь один вариант. Я набрала сообщение Винни. У меня проблемы с банковским счётом, и мне необходимы деньги. Тебе ещё нужен человек, чтобы ехать в Гуанчжоу?

Не прошло и пары секунд, как она ответила: Поговорим?

Сев на край ванны, я ждала её звонка. Она не стала тратить время на любезности. Сразу велела мне взять ручку и бумагу, потому что она не может переслать эту информацию в сообщении.

Сказав себе, что у меня ещё есть время отказаться от этой идеи, я согласилась. Завтра утром, сказала она, к квартире твоих дяди и тёти подъедет водитель, чтобы отвезти тебя во Всемирный торговый центр «Байун Лезер», крупнейший в мире магазин точных копий дизайнерских изделий из кожи.

Погоди, велела я. Я ещё ни на что не соглашалась. Это место опасно?

Ава, ответила Винни, это обычный торговый центр.

Там, в «Байун Лезер», следовало найти магазин, которым управляли люди Винни, осмотреть и оплатить пятьдесят поддельных «Шанель Габриель» всех самых модных расцветок и тканей.

Это тоже меня озадачило. Что, черт возьми, такое «Габриэль»? Что именно я должна была проверить?

Ты сможешь это сделать, твёрдо сказала она. Осмотри сумку со всех сторон. Разгладь кожу – она должна быть мягкой и податливой. Убедись, что молнии застегиваются плавно, швы ровные, края и швы совпадают. Проверь фурнитуру. Внимательно прочитай каждое слово на карточке подлинности.

Я записывала так быстро, как только могла. А что, если я не смогу отличить хорошую подделку от плохой?

Делай фото – крупным планом, снаружи и изнутри – и отправляй мне.

Это указание немного меня успокоило, но вместе с тем вызвало вопрос, почему она сама не может с этим справиться, находясь в Лос-Анджелесе.

Винни раздражённо выдохнула. Ава, мы покупаем не у какого-то известного бренда. Эти люди – мошенники. Они могут взять с меня плату и прислать мне кучу дерьма. Ты единственная, кому я доверяю.

Услышав, как она называет своих коллег мошенниками, я вырвалась из транса. О чём я только думала? Я никогда в жизни не совершала ничего даже отдалённо противозаконного, и меньше всего мне хотелось бороться за доверие Винни.

Нет, я не могу этого сделать. Мне жаль тратить твоё время.

Не вешай трубку.

Её команда парализовала меня.

Всё, что от тебя требуется – показать этим людям, что за ними следят. Просто помочь старой подруге. Ты не совершаешь ничего преступного. Никому не причиняешь вреда.

Ты опять, возмутилась я.

Слушай, сказала она, я не собираюсь спрашивать, почему тебе вдруг понадобились деньги, но если это действительно так срочно, как кажется, это будут самые лёгкие деньги в твоей жизни.

Она сказала мне, что после того, как я проверю и оплачу сумки, их отправят в Дубай, где распихают по маленьким ничем не примечательным посылкам, которые не вызовут подозрений ни у кого в США. Как только она получит подтверждение об отправке, она пришлёт мне мою часть, пять процентов.

Я спросила: Пять процентов от чего? Себестоимости или розничной цены?

Розничной цены. Я не жадина.

Я быстро сделала подсчёты. Если реальный аналог каждой сумки будет продаваться в Интернете за четыре штуки, она заработает вдвое больше, относя подделки в ничего не подозревающие брендовые магазины. Когда я указала на этот факт, она рассмеялась и сказала: Хорошая мысль, хорошая мысль. Надо дважды подумать, прежде чем бодаться с выпускницей Стэнфорда.

Прежде чем я это осознала, мы договорились удвоить мою комиссию и отправить мне по частям.

Я сказала, что мне по-прежнему не по себе. Тон Винни тут же смягчился, расплавился, как масло на тосте. Тебе станет гораздо лучше, когда всё закончится и тебе заплатят.

Она посоветовала мне открыть мобильный кошелек на WeChat для удобства и конфиденциальности, намеренно не спросив, что случилось с моим банковским счетом. (Как мы с вами уже обсуждали, у нее были и другие способы получить ответы.)

Я буду отправлять все платежи тебе на WeChat, сказала она и многозначительно добавила: никто никогда ничего не узнает.

6

Водитель Винни прибыл на следующее утро ровно в семь, чтобы помочь мне совершить двухчасовое путешествие до Гуанчжоу. Собирая вещи, я остановилась у обеденного стола, где между дядей и тётей сидел Анри и лакомился кукурузными хлопьями. Я наклонилась и расцеловала его в обе щеки. Пока, булочка. Веди себя хорошо.

Он осыпал меня хлопьями, как невесту рисом. Если бы я не торопилась так сильно, может быть, это бы меня повеселило. Тётя поднялась, чтобы собрать разбросанные хлопья. Я бросилась обратно к столу и шлёпнула Анри по руке. Булочка, нельзя бросаться едой. Я наклонилась, чтобы помочь тёте.

Анри хихикнул и бросил ещё одну горсть прямо мне в лицо. Я схватила его за руку. Нет. Мы так не делаем.

Дядя отодвинул миску. Ты не сможешь есть хлопья, если будешь ими швыряться.

Простите, сказала я.

Ни дядя, ни тётя не ответили, но во взглядах, которыми они обменялись, читалось явное сожаление, что они согласились присмотреть за Анри. Зазвонил мой мобильник – водитель хотел дать мне понять, что приехал. Анри захныкал и дёрнул себя за ухо. Не вздумай плакать, булочка, предупредила я.

Он хлопнул по подносу детского стульчика, требуя еще хлопьев. Я медленно попятилась к двери, сжимая в руке хлопья, которыми он в меня запустил. Не. Плачь.

Он посмотрел мне прямо в глаза. Веди. Себя. Хорошо.

Его глаза сверкнули.

Тебе пора, сказала тётя. Не опаздывай.

Хорошо пообщаться с подругой, сказал дядя.

Именно это я им и сказала – что собираюсь встретиться с бывшей однокурсницей. Спасибо, ответила я. Правда, большое спасибо.

Когда я закрыла за собой дверь, хныканье сына перешло в визг. Я бросилась в лифт и нажала кнопку. Всю дорогу вниз я смотрела в камеру, уверенная, что она запечатлеет лицо худшей матери в мире. За менее чем двадцать четыре часа, которые мы провели в Гонконге, тётя и дядя уже успели пережить одну истерику, а вторая была в разгаре. Я ждала, что в вестибюле они догонят меня и закричат, что передумали.

Вы водили его к специалисту? – мягко спросила тётя вчера вечером. Может, посоветоваться с Кариной? Я напомнила ей, что его отец тоже врач, и она оставила эту тему.

В вестибюле я выбросила хлопья в мусорное ведро. За стеклянной дверью стоял водитель, мужчина средних лет с небольшим брюшком и редеющими волосами. Ещё не поздно было всё отменить. Я могла бы вытащить из кошелька последние доллары и извиниться за ложный вызов. Я могла бы подняться наверх к своему плачущему мальчику.

Но что потом? Как бы я объяснила, почему у меня нет денег? Как я могла сообщить, что сделал мой муж, не подняв тревогу? Вся моя семья обожала сплетни. Если бы мама была жива, тётя сразу же связалась бы с ней, чтобы убедиться, что она в курсе, как и мои двоюродные сёстры. Наверняка в этот самый момент тётя Лидия всё же советовалась с Кариной насчёт неприятностей у Анри и спрашивала, можно ли дать ему немного бенадрила.

А ночью, когда дядя и тётя ложились бы спать, она непременно бы ему сказала: ты мог себе представить, чтобы Оли так сделал? Яна ведь советовала Аве завести свой банковский счёт, но она отказалась.

Американцы, сказал бы дядя, они такие упрямые. Может, они даже подмигнули бы друг другу, втайне радуясь, что не только у Карины муж оказался мерзавцем.

Нет, я не могла себе позволить сообщить им правду. Ослабить бдительность мне казалось таким же немыслимым, как раздеться догола перед дядей и тётей. И теперь я чувствовала новое бремя – бремя нежелания разочаровать Винни.