Прогрессор поневоле (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович. Страница 20

— Поднимись легат второго легиона Хоремхеб, — я протянул воину этот жезл, — и прими символ своей власти.

Военачальник поднялся и ошарашенно на меня посмотрел. Я вручил ему жезл и разворачиваясь, бросил напоследок.

— У тебя три месяца, легат.

— Слушаюсь, мой царь! — проорал он так, что у меня чуть уши не заложило.

Уходя, я краем глаза заметил, как бросившиеся к другу Ментуиуи и Иамунеджех стали обнимать его, поздравляя с таким высоким назначением. Все без исключения в лагере знали, что я до сих пор оставался легатом Первого легиона, выполняя обязанности по его обучению и комплектованию, только по причине отсутствия нужного человека на столь значимую должность. Так что назначение сразу легатом Второго легиона Хоремхеба, да ещё и после того, как мы поцапались с ним в первый день знакомства, стало для всех полной неожиданностью. Впрочем, так я и планировал.

Идущий рядом со мной Меримаат, улыбался во всё лицо, портя мне настроение.

— Завтра попрошу Хоремхеба, потренировать меня стрелковому делу, — проворчал я, — а чтобы одному было не скучно, позову и тебя, а то рожа у тебя Шарапов…

Меримаат ничего не понял из моей речи, но уточнять не стал, что в общем-то и правильно, настроение у меня последнее время и правда скакало. Остатки желания ничего не делать, сдавали последние рубежи напору показать всем Кузькину мать, поэтому я и хандрил чаще, чем этого хотелось.

— Вечером накройте мне стол и позовите всех военачальников, — попросил я его, перед тем как зайти в шатёр, — пусть приносят сметы на воинские оклады.

— Слушаюсь мой царь, — склонил он голову и бросился к колеснице, чтобы объехать всех нужных людей.

Глава 11

Пока я ждал военачальников, снова достал письмо Рехмира, рассматривая его наверно в десятый раз. Сам я читать разумеется не мог, так что мне его несколько раз зачитали, пока я не выучил его наизусть. Кроме описания того, чем он занимается и как обстоит жизнь в поместье в целом, он писал, что все мои наложницы под руководством госпожи Исиды учатся ткать, вышивать и прочим достойным вещам, положенным знать девушкам. Было там и упоминание кое-чего, что не давало мне покоя. Писал он об этом вскользь, будто несущественное событие, но я знал, что Рехмир не стал бы говорить о «слухах из столицы» просто так, а это значило, что ему скорее всего написал об этом дядя. А вот уже к словам визиря точно следовало прислушаться. Говорил он о том, что жрецы думают устроить против меня провокацию, повод к которой я даю сам, забивая на все праздники и события, посвящённые богам. Религия в Египте превалировала над всеми аспектами жизни людей, так что сейчас, когда у меня не было реальной власти, к словам Усерамона следовало отнестись крайне серьёзно. В целом ситуация, когда меня устраивала Хатшепсут в качестве царя, но не устраивали все её прихлебатели была несколько странной и требовала серьёзных раздумий, а пока следовало решить, что делать с описанными в письме Рехмира проблемами.

— «Видимо пора завести себе карманного жреца, чтобы следил за всеми праздниками и произнесением молитв, а также жертвами богам, — решил я, — надо будет протестировать Небуави, если будет толк с него, то оставлю так и дальше. Уж точно я никаких больших жертвованный не собираюсь давать в храмы, харя лопнет у них от такого количества золота».

Решив попробовать этот вариант, я убрал письмо и вскоре в шатёр стали входить военачальники со свитками папируса. Кроме писцов местной грамоте мало кто был обучен, если только верхушка сословия чиновников, поэтому мы просто рисунками изображали должности, напротив неё ставя сумму в шетитах. Просто, зато всем из нас понятно.

— Твоё величество, — наклонили они головы и я пригласил их сесть ближе к себе.

Они подали свои записи или точнее сказать зарисовки, а я стал спрашивать, почему такая сумма стоит напротив каждой из должностей. Что-то они могли объяснить, что-то нет, так что по концовке нашей беседы, я отчётливо понял, что мне не хватает информации о стоимости различных вещей в Египте. А не зная этого я не понимал покупательскую способность окладов простых солдат, а уже из этого и остальных должностей.

— Мне нужно подумать, — объявил я небольшой перерыв и когда все ушли, я позвал Меримаата.

— Найди простую повозку, — приказал я, — и одежду попроще для четырёх человек.

— Что хочет мой царь? — удивился он.

— Прошвырнёмся в город на рынок, — я показал пальцем на него, себя, Хопи и ещё одного человека из охраны.

Его слегка перекосило, но он молча отправился выполнять приказ и вскоре мы поехали в город, изображая из себя крестьян при богатом землевладельце. Им выступил Бенермерут, как самый старший, он и сел на повозку, а мы пошли рядом. Ему в отличие от Меримаата, затея очень сильно понравилась, особенно веселило покрикивать на нас, когда рядом было много людей. Меримаат бесился от этого, я же был спокоен, меня подобным было не пронять.

Бенермерут, которому я рассказал то, что меня интересует, ходил по рынку с умным видом, торговался, кое-что покупал, кое-что продавал, в общем довольно быстро все стали относиться к нему, как к заезжему издалека, но щедро оплачивающему товар египтянину и даже часть продавцов стали сами предлагать свой товар.

Я всё слышал и запоминал, начиная понимать, что военачальники занизили в своих оценках реальное состояние дел, ведь для Нубии да, те оклады, которые они указали в списках были высокими, но для больших городов Египта, они были не слишком большими. Можно было конечно набирать войска только из будущих колоний своего царства, не трогая самих египтян, но с теми нововведениями, что я планировал делать, когда окажусь у власти, служба в армии должна была быть вопросом престижа и дальнейшей политической карьеры, как это было в Риме. К тому же я не планировал набирать пока больше двух пехотных легионов. Зная размеры местных армий, десяти тысяч пехотинцев мне должно было хватить на все забавы с головой. Единственное, что я собирался набрать к ним отличных нубийских лучников в количестве возможно ещё тысяч восьми или даже десяти, ну и колесниц, не сильно много, поскольку это было самое дорогое удовольствие из всего имеющегося в войске.

С этими мыслями я приказал сворачиваться и груженные всяким скарбом, который Бенермерут закупил для хозяйства, мы вернулись в лагерь. Достав списки, я добавил оклады простым легионерам, убавив их у верхушки и планируемых вспомогательных частей.

— На первое время пойдёт, — решил я, вызвав военачальников и показав окончательный вариант. Им конечно не понравилось сокращение жалования у себя, но когда я напомнил им о нашем прошлом разговоре, что будем скупать по не сильно большим ценам захваченные ценности у своих же легионеров, платя им золотом за трофеи, они значительно повеселели.

— Бенермерут поручи писцу всё красиво оформить, — отдал я исчёрканный конечный вариант воспитателю, тот кивнул и исчез с ним из шатра. Вместо него зашёл мой ювелир.

— Небсений, когда будет готово 40000 монет? — поинтересовался я у него.

— Я привлёк себе ещё помощников мой царь, — низко поклонился он мне, — люди охотно идут на полное содержание, да ещё и хорошую оплату. Так что мы только что отчеканили пятьдесят тысяч монет, общей численностью.

— О! — обрадовался я, — превосходно! Продолжайте в том же темпе.

— Я потому и пришёл предупредить, мой царь, — смутился он, — при таких темпах штамповки, материал закончится уже к концу следующей недели.

— Спасибо, что сказал, держи меня в курсе всегда сколько осталось золота, — поблагодарил его я и когда ювелир вышел, я повернулся к военачальникам.

— А теперь мои дорогие, мы будем составлять бюджет легионов, — сказал я то, от чего их лица стали походить на сухие финики. Бухгалтерию, которую я вводил в войске, поскольку оказалось, что учёт есть везде, кроме расходов самого важного для меня — войска. Военные ненавидели цифры и расчёты всеми фибрами души, но я был неумолим. Мне нужно было знать до монеты, во сколько будет обходиться моя армия. Без этого просто невозможно будет планировать ни выкуп, который я буду брать с городов, ни вообще формирование и обеспечение армии. Сейчас военачальники только по своему огромному опыту знали, что, сколько и чего нужно для обеспечения войска, но письменно это было нигде не записано. Пора было это исправить.