Декамерон (СИ) - Коробов Андрей. Страница 42

Мародёр не сразу пришёл в себя. Чересчур поздно понял, зачем персекутор совершил такой манёвр. Последнее, что он видел, — это зубцы крестьянских вил. Глаза его зажмурились в отчаянии.

Его насадило шеей. Перебило верхние позвонки. Бандит захрипел, но тут же обмяк. Ангамец, ненароком убивший его, впал в ступор. Очень зря. Флэй уже подорвался к нему, занося за себя Прощальную Розу.

Бастард срубил мародёру голову. Та укатилась в сторону. Рана скупо плюнула кровью. Тело рухнуло наземь.

Издали послышался треск. Альдред слишком поздно обратил внимание. Бронебойный болт угодил точь-в-точь в панцирь. Раздался глухой звон. Доспех завибрировал слегка.

Дезертир гаркнул. От силы соприкосновения его сбило с ног.

И всё же, он был жив. Боль не была острой, как от пореза. Скорее, тупой. Это говорило о том, что лорика мускулата приняла основной удар на себя. А болт — от силы порезал форму. Достать из панциря снаряд Альдред ни за что не сумел бы.

Час от часу нелегче.

Флэй глянул на крышу. Арбалетчики заряжали оружие. Вот-вот они пустят ещё один залп. Сзади его нагоняли оставшиеся бандиты. Между тем со стороны арки к нему приближался бугай, полностью закованный в броню городской стражи. За собой он волочил двуручный меч.

Забрал с трупа кого-то из отряда стражи особого назначения. Их натаскивали как раз на случай разгона демонстраций. Они врывались в толпу, размахивали мечами, не щадя никого. Как ландскнехты луров прямо.

Эффект от столь дерзкого и смертоносного шага не передать словами.

И Альдред имел все шансы прочувствовать на себе всю ярость великана.

Лучшее, что мог сделать ренегат, — это освободиться от панциря. Пальцы заползали по подвязкам. Из-за халата давалось это нелегко. По крайней мере, Флэю хватило ума его не застёгивать. Один за другим узелки развязывались.

Дезертир подхватил Прощальную Розу и встал в полный рост. Лорика мускулата слетела с него и рухнула под ноги. Ренегат взял бастард в обе руки. Бросился навстречу великану. Тот принимал вызов — и тоже ускорился.

Подобравшись поближе, амбал поднял цвайхандер над головой и зарычал. Он планировал одним ударом порубить инквизитора надвое. Но не срослось.

Ренегат заблаговременно подкатился, выставляя бастард вперёд. Бугай обрушил двуручный меч на пол. Раздался оглушительный звон. По металлу пошла вибрация. А в следующий миг он почувствовал жгучую боль в ноге. Это химеритовый клинок резанул по нему, прямо по слабому месту, не защищённому доспехами.

Токсин проник в кровь. Но об этом великан и не думал вовсе. Он зарычал и повернулся к Альдреду. Тот уже встал и опустил меч, нанося удар. Бугай поднял цвайхандер. Отбился — и сразу пошёл в контратаку.

Двуручный клинок описал дугу в воздухе. Ренегат поднырнул под него и ударил эфесом в голову амбала. Тот пошатнулся, но не ощутил особого вреда: бацинет берёг его череп. Чуть отпрянув, бугай снова ударил. Мимо. В пылу сражения он и не заметил, как онемела его левая рука. По крайней мере, правая — ведущая — оставалась подвижной.

Волоча ноги, здоровяк сгорбился. Яд медленно опутывал кровеносную систему, подбираясь к мозгу и сердцу.

Альдред видел: ему осталось недолго. Потому-то и действовал всё смелее. Он обрушил на великана бастард. Бугай поднял цвайхандер еле-еле. Клинки соприкоснулись, порождая лязг, больно царапавший по уху. То амбал попытается расцепиться с инквизитором, то ренегат надавит ещё.

Флэй не был так силён, чтобы в честном бою продавить великана из Пао. И яд значительно облегчил ему жизнь. В конце концов, колени бандита подогнулись. Оборона его слабла. Перед беглецом открылось временное окно.

Когда цвайхандер чуть ли не лежал клинком на плече бугая, Альдред резко дёрнул бастард на себя. Лезвие прошлось по шее, взрезая сонную артерию. Сердце едва качало кровь, и из открытой раны та потекла с опозданием, вяло. Амбал повалился набок, захлёбываясь красным.

Ренегат сделал шаг назад. Он тяжело дышал: не припомнил, чтобы в одиночку дрался с таким количеством людей. Восстановить своё дыхание так ему и не дали. Сквозь дождь Альдред услышал, как очередной бандит подобрался к нему с фланга.

Обернулся. Увидел, как мародёр бьёт его эфесом скимитара в челюсть. На удивление сильно. В глазах помутнело. Уши раздирало от звона.

Дезертир и не понял, как умудрился рухнуть навзничь. Лицо открыло ливню. Сама стихия помогала ему прийти в чувства. Взглядом нащупал Прощальную Розу. Потянул к ней руку. Но на неё тут же наступил бандит. Каблуком пережал запястье. Альдред сморщился и захрипел от боли.

Только сейчас он понял, что во рту скопилась кровь. Он прикусил язык во время удара. К счастью, не потерял и кончика. Флэй сплюнул её. Та потекла по подбородку. Предатель лежал без сил, вяло окидывая взглядом то одного барахольщика, то другого. А всего их было около трёх.

Не все. Остальные держались поодаль, осматривали раненых. К ним третий и ушёл.

Переговаривались бандиты на своём языке. Так что ренегат понятия не имел, о чём те толкуют. Он мог только пронаблюдать за происходящим.

Низенький шумаец что-то рявкнул ему, подскочил, склонился и ударил по лицу. Кулак пришёлся на скулу. Лицо мотнуло в сторону.

Пока Флэй приходил в себя, мародёр стаскивал с него оружие. Забрал обрез, вытянул из-под него тесак. Второй, из Сулакты, поднял с гранитового пола Прощальную Розу. Стал оглядывать, что-то приговаривая.

Даже сквозь трескучий звон в ушах и головную боль Альдред услышал странный грохот. Нет, не раскаты грома. Резкий звериный рык.

Сначала Флэй подумал, что это слуховые галлюцинации: всё-таки приложило его сильно. Даже мысль в голове он составить оказался не в состоянии, довольствуясь лишь импульсами. Но реальность спешила показать ему: к сожалению, нет.

Гранитные плиты, на которых разлёгся ренегат, странно подрагивали. Как если бы что-то большое волокло конечности по земле. Затем прекратилось. Фасад чиновничьего дома стал осыпаться. Чудовище взбиралось на крышу. К арбалетчикам.

Те не сразу почуяли неладное. Они переговаривались громко, пытались узнать у выживших бандитов, как у них обстояли дела. Нечто настигло их. Они обернулись почти синхронно — и завопили, будто резаные свиньи.

Что бы они ни увидели, это заставило их побросать оружие. Видать, оно бесполезно против такого. Один и вовсе поскользнулся, перемахнул ненароком через карниз и полетел вниз, навстречу земле. В воздухе кричал он ещё громче прежнего.

Арбалетчика размазало по каменным плитам. Под ним растекалась кровавая лужа: видать, разбил голову.

Следом упал кусок черепицы. Он оставил кровоточащий порез на виске шумайца. Тот что-то пролепетал на языке Барахолки. Второй обратился к нему, слабо понимая, что вообще творится. Он озадаченно уставился на других приятелей во дворе-колодце.

Их глаза приковало к крыше. Лица позеленели. Губы дрожали от ужаса.

Второй стрелок не сообразил, куда ему деться. Мощные челюсти тут же подцепили его, а пилообразные зубы — начали молоть в труху. Кричал мародёр не долго.

Нога в процессе пережёвывания угодила меж зубов. Её перекусило, и она свалилась вниз, шумайцу за спину. На лицо ему упало несколько капель крови. Одна попала в раскосый глаз. Бандит заверещал и стал часто моргать.

Тварь неторопливо жевала. Затем издала удовлетворённое фырканье.

Мародёры стояли как вкопанные. Один из них, мурин, показал пальцем на крышу, вопя во всю глотку. Разобрать, что за слова тот кричал, возможным не представлялось.

«Кто… кто там?» — думал Альдред, постепенно приходя в себя.

Разбойники бросились врассыпную, дабы впоследствии затаиться в переулках. Они побросали двух, что занимались Флэем. Бросили трупы своих братков.

Дезертир понятия не имел, что происходит. Ему стало не по себе. Ренегат собрал всю свою силу воли воедино. Как бы там ни было, он должен выбираться. Прямо сейчас.

Иначе в этом дворе-колодце так и останется. В лучшем случае…

Под шумок беглец нащупал рукоятку отравленного ножа. Засопел. Метнул снаряд в шумайца. Лезвие с парализующим ядом пролетело к его шее впритык. Остался порез. А сам расходник растворился в дожде.