Изменить нельзя простить (СИ) - Томченко Анна. Страница 22

Я приоткрыла глаза и увидела, как над парнем в толстовке, который хотел меня ограбить, стоял Кирилл и потряхивал правой рукой. На асфальте были темные пятна брызгами.

— Сука, своими зубами мне кулак поцарапал, — процедил Кирилл и обернулся ко мне.

— Ты его убил? — тихо спросила я, уже в красках рисуя себе сцену разбирательства и следственный эксперимент. Кирилл приподнял бровь, словно не понимая, к чему я веду, и сделал шаг ко мне. Схватил за плечи. Пару раз тряхнул. Я безвольной куклой повисла в сильных руках, просто не соображая, что от меня требуется, и как дальше себя вести.

— Ты напугалась? — спросил Кирилл, заглядывая мне в глаза. Я помотала головой и уставилась на стонущего на асфальте парня. — Напугалась. Это точно. Даже губы трясутся.

Да это потому что рядом с ним вся моя выстроенная жизнь начинает вилять зигзагами и плясать в ритмах фламенко.

— Ева, милая, ну что ты застыла. Не бойся, — тихо попросил Кирилл и прижал к себе. Я уткнулась носом в мужскую грудь, улавливая ноты лемонграсса и сигаретного дыма. — Хотя, нет, бойся. Даже поплачь…

Широкие ладони легли мне на спину, словно два раскалённых пятна, прожигая под одеждой следы-отпечатки.

Я мотала головой, отказываясь верить, что все это происходит со мной.

— Я не умею плакать, — вяло призналась я.

— Врешь, все бабы ревут чуть что… — безапелляционно заявил Кирилл и ещё сильнее прижал меня к себе, и теперь сквозь запахи туалетной воды до меня долетал тягучий и пряный аромат горячего мужского тела. Я прикрыла глаза, чтобы бы не видеть фантасмагории, что происходила в моей жизни,

В носу щипало. Я попыталась почесать его, но Кирилл так сильно обнимал меня, что руки были скованы. Я просто ткнулась носом как следует в мужскую грудь и пару раз покачала головой, чтобы унять зуд.

— А говорила - не умеешь плакать, — как-то непривычно мягко заметил Кирилл.

— Не умею. Нос чешется, — буркнула я, внезапно выдернутая из своих мыслей. Кирилл разжал объятия и мимоходом мазнул мне указательным пальцем по любопытному органу. Я смутилась и опустила глаза на асфальт. Побитый вор пытался тихо уползти в кусты.

— Идём, провожу, — Кирилл приобнял меня и спустился ладонью мне на задницу. Я подняла глаза на Бестужева, мысленно намекая, что будет дальше, если его руки не вернутся в карманы брюк. Кирилл усмехнулся, и горячие пальцы сжали мне талию.

— А если этот… — я кивнула в сторону парня, который шуршал кустами пионов, намекая, что надо бы вызвать полицию, но Кирилл громко закончил за меня:

— А если этот ещё раз будет тут ошиваться, ноги переломаю.

Кусты зашуршали активнее.

Я негнущимися ногами попробовала сделать шаг, и мышцы прострелило иголочками, словно сильно отсидела. Пошатнуться не дал Кирилл, который и в подъезд зашёл со мной. И в лифт.

Находиться недолго в замкнутом пространстве с мужчиной было неуютно. Кирилл выжидательно смотрел на меня и молчал. И только возле двери, когда я нелепо обернулась, сжимая связку ключей, сказал:

— Пусти, я руки сполосну, — и показал разбитые костяшки на правом кулаке.

Мне очень не хотелось этого делать, но совесть просыпалась одновременно с рассудком.

Все же Кирилл меня спас.

Снова.

Бестужев первым шагнул в квартиру. Я щёлкнула выключателем, и коридор залил тёплый свет.

— Ванная слева… — уведомила я и, не обращая внимания на Кирилла, присела на корточки погладить Джема. Пёс счастливо вертел хвостом, который возомнил себя пропеллером. Когда за дверью ванной полилась вода, я все ещё не знала, что делать, поэтому по заветам бабушки пошла ставить чайник.

Одинаковых кружек у Ляли принципиально не водилось, но я все же надеялась и искала прозрачной чашке с расписными цветами пару.

— Твой пёс? — спросил Кирилл почти у меня над ухом. Я дрогнула и выпустила кружку из рук. Она пролетела до пола и, звякнув, разбилась. Я резко обернулась к Кириллу и присела собирать осколки. Бестужев отодвигал мои руки и складывал в свои ладони крупные куски. Я не выдержала.

— Зачем?

Кирилл замер и поднял на меня чёрные, как все глубины бездны, глаза.

— Что именно? — осталось мелкое крошево стекла, и я дотянулась до тряпки собрать остатки.

— Зачем ты со мной возишься?

— Трахнуть хочу… — беззастенчиво признался Кирилл и выдернул из моих рук влажное полотенце.

— Я замужем, — холодно призналась, снова ощущая острую, как эти самые осколки, злость, что поднималась изнутри.

— Я буду трахать тебя так, что ты не только имя своего мужа забудешь, но и своё… — многообещающе пообещал Кирилл, который взглядом задержался у меня на груди и лукаво улыбнулся.

Снова волна злости и ненависти. Вот почему Кирилл такой? Ну что ему стоило соврать? Почему он все выворачивает и опошляет. Я уже приоткрыла рот, чтобы сказать все, что думаю о его «трахнуть», но мелькнула идея.

Глупая, однозначно.

Но соблазнительная.

В конце концов, Андрей сам виноват. И непонятно, почему я должна в войне под названием «развод» сдавать позиции.

— Кирилл, не в этом дело, — я вздрогнула, когда чайник щёлкнул. — Понимаешь, я мужнина жена. И даже то, что я уже подала на развод, ничего не меняет. А развод будет долгим. Вылезли непонятные двадцать два миллиона. И все это растянется. И даже бы если бы я хотела того же, что и ты, я просто не смогу этого сделать, пока на мне висят долги за бизнес мужа, сам развод и остальные проблемы. Даже если бы ты стал для меня привлекателен, у нас ничего не получилось бы, потому что пока я в браке, я изменять не буду. Понимаешь, Кирилл?

Глава 26

Ни черта Кирилл не понимал. Мне кажется, даже мои последние слова у него не всколыхнули и толику сомнения. Он просто пожирал меня взглядом, периодически задерживаясь на груди. Если честно, я не считала себя какой-то особенной. А в пубертате меня жутко бесили мои волосы, и долгое время я ходила брюнеткой. И лето постоянно раскрашивало мой нос в россыпь веснушек. Фигура у меня была обыкновенная, ничем не выделялась. И я в упор не понимала, откуда у Кирилла такие желания.

Я и красивой себя не назвала бы…

— Понимаю… — медленно признался Кирилл и облизал губы. Мне захотелось отодвинуться, потому что этот его взгляд, сильные руки…

Какая-то вязкая поволока накрывала меня и вместе с ней чувство азарта, словно бы мы играли в салочки.

Кирилл первым разорвал зрительный контакт, только потому что схватил меня за талию и посадил на стол. Я дёрнулась, пытаясь то ли отодвинуться, то ли сбежать. Но Бестужев обладал реакцией получше моей, поэтому коленом он раздвинул мне ноги и встал между.

— Но и ты тогда должна понимать… — горячий шепот коснулся шеи, качнул тонкую прядь волос. — Что как только этот гребаный развод будет завершён, я тебя на таком же столе разложу, стяну дурацкие шорты, чтобы попробовать тебя на вкус…

Ненавижу такие ситуации. Они выбивают меня из колеи. Я теряюсь. Андрей никогда не страдал такими откровениями, и в копилку новизны мне добавилось чувство сумасшествия.

Кирилл помешанный на сексе бабник. Он словно чокнутый. И сейчас он своим жарким шёпотом заставлял меня вздрагивать, хотя и пальцем не касался. Его ладони лежали по обе стороны от моих бёдер, и только дыхание щекотало шею.

— И не один раз, — слова, словно жидкий огонь продирались мне под кожу. Я отклонялась сильнее назад, чтобы создать иллюзию того, что я могу ещё контролировать ситуацию. — А потом я захочу, чтобы и ты узнала мой вкус…

Многозначительная пауза, во время которой по мне пробежало сначала чувство дикости, все-таки брак с моей стороны не был сдобрен флиртом или чём-то большим, поэтому меня передергивало от одной мысли, что прикасаться ко мне будет не Андрей.

Стоп, стоп, стоп.

Андрей дофига к кому прикасался. Надо держать это в голове всегда. Он не постеснялся нарушить целостность брака, а я сейчас просто от наглого мужика должна себя изводить чувством вины?