«Крот» в генеральских лампасах - Чиков Владимир. Страница 32

Перед тем как вылететь из Рангуна, Хоупт познакомил Полякова с третьим углом бирманского «треугольника» операторов ЦРУ — прибывшим из США Алвином Капустой.

Тогда же американцы вручили своему агенту в качестве вознаграждения за информацию большое количество дорогостоящих американских подарков. Одни названия чего стоят: винтовка марки «Браунинг», ружье «Браунинг Супер Поузд», киноаппарат «Болекс», магнитофон «Вейс оф мюзик», мужское кожаное пальто фирмы «Буржак», для жены — швейную машинку «Зингер», каракулевую шубу и много различных сувениров для детей и его друзей в ГРУ из бирманского дерева и перламутра.

Чтобы как-то загладить свою «неудачную» разработку американского разведчика Флинта, Поляков отрапортовал в Москву о том, что для решения разведывательных задач в Бирме он установил оперативный контакт с полковниками Рэмом и Гором [49]. Но получал он от них малозначимые сведения о внутриполитическом положении в Бирме и о состоянии ее вооруженных сил, а также о деятельности англичан и американцев в Юго-Восточной Азии. Спустя некоторое время он сообщил в Центр, что работу с ними перевести на агентурную основу не представилось возможным, так как оба преждевременно выехали на свою родину. Повторилось то же самое, что и с американцем Флинтом.

И опять хитроумный Поляков, чтобы в Центре не сложилось о нем мнение как о неудачнике или «липаче», вышел из трудного положения: он заверил московское руководство в том, что взял в вербовочную разработку «большую акулу» — военного атташе Франции в Бирме и по совместительству в Таиланде подполковника Андре Ротье, через которого будет получать весьма полезную информацию по Юго-Восточному региону Азии.

Но не прошло и двух месяцев, как Полякову пришлось опять разочаровывать Центр очередным безрадостным донесением:

«Москва Центр.

Лично т. Грандову. Совершенно секретно.

ВАТ Франции в Таиланде посетил меня с официальным визитом и сообщил, что он уезжает в Париж в сентябре этого года, оставив мне свой адрес и телефон. За переданную им ранее информацию по КНР вручен подарок стоимостью в 120 къян, который он принял с большой благодарностью. У меня сложилось мнение, что он готов сотрудничать с нами на материальной основе.

Полагал бы целесообразным сблизиться с ним моим коллегам в Бангкоке до его отъезда, а затем попытаться встретиться с ним и в Париже.

Парин

18.06.1968 г.»

Но, увы! Предположениям Полякова не суждено было сбыться: военный атташе Франции Андре Ротье являлся всего лишь знакомым резидента Парина, с которым он лишь иногда встречался на официальных приемах, но никак не на конспиративной основе. Другое дело — американский разведчик Алвин Капуста. Как только он взял на контакт Топхэта — Бурбона — Полякова, то сразу же предупредил:

— Связь будем поддерживать исключительно на конспиративной основе. Мне велено оберегать вас от малейших подозрений кого бы то ни было. Поверьте, вы нам очень нужны! Я буду работать с вами все оставшееся время до вашего отъезда в Москву, то есть все девять месяцев. Места встреч буду назначать вам в центре Рангуна, где всегда бывает многолюдно. Встречаться будем только в вечерние часы или даже в полночь у работающего ночного рынка. Приезжать к назначаемым мною местам встреч планирую на своей автомашине, подхватываю вас и везу в один из посольских домов. Места подсадки вас в машину будут меняться, и потому никаких мер предосторожности при организации «подхватов» мы применять не будем. Вам это ясно?

Поляков недовольно мотнул головой и сказал:

— Вообще-то я привык сам подбирать места для встреч.

— Это в Москве вы можете диктовать свои условия. А здесь диктую я!

И все опять плотно закрутилось в «бирманском треугольнике», но теперь уже без выехавшего в США Хоупта. Однако в отличие от настоящего Бермудского треугольника, где постоянно что-то то пропадало, то исчезало, «бирманский треугольник» рождал для ЦРУ одну за другой ценную информацию. За полгода до возвращения из командировки в Москву он сообщил американцам:

— о разработке советскими специалистами способов выявления и проявления всех видов тайнописи;

— о материальном и финансовом обеспечении аппарата военного атташе и резидентуры;

— о предстоящих заменах оперативных офицеров в загранточках Юго-Восточного региона;

— о шестнадцати агентах и двадцати трех изучаемых кандидатах на вербовку из числа граждан Бирмы, Израиля, Китая и Таиланда, проживающих в Рангуне;

— о секретном совещании военных атташе и резидентов ГРУ в Москве и о принятых на нем решениях;

— о своих предположениях причин ввода советских войск в Чехословакию летом 1968 года и об оценке этой политической акции.

За время работы в Бирме Поляков сдал американцам все, что мог. Незадолго до окончания командировки он направил в Центр шифротелеграмму следующего содержания:

«Москва. Центр.

Лично Грандову.

Секретно.

Я уже не раз ставил вопрос о необходимости поездок оперативных офицеров в соседние страны для обмена опытом работы и решения некоторых оперативных задач. Ранее в таких поездках нам отказывалось, мотивируя это неоправданно высокими дорожными расходами. Если это действительно так, то расходы по запланированной мной поездке в Бангкок я беру на себя, тем более что эти расходы не так уж и велики. Наш посол поездку одобряет.

Прошу вашего согласия.

Парин.

06.02.1969 г.»

При прочтении шифровки в Москве обратили внимание на то, что Данин с присущей ему настойчивостью в который уже раз ставит вопрос о необходимости поездок в Таиланд. И при этом всегда делал оговорку: «Если финансовый отдел не найдет возможным выделить деньги на поездки за пределы Бирмы, то он готов решать эту задачу за свой счет». Это несколько настораживало его кураторов в Центре: как же понимать — работая в США, он часто жаловался, что он испытывает финансовые затруднения, а тут вдруг готов раскошелиться на оплату загранкомандировок не только самого себя, но и сотрудников резидентуры.

Между тем в Центре хорошо знали, что Поляков, пробивая поездки в соседние страны, заботился больше о себе, а не о своих подчиненных. Но поскольку Таиланд не входил в сферу разведывательной деятельности рангунской резидентуры, то и ожидаемую им санкцию он, конечно, не мог получить.

Тем временем в Лэнгли уже разрабатывали для Полякова условия связи на Москву. Ее предполагалось первоначально осуществлять посредством запланированных тайников на улице Малая Бронная под карнизом витрины магазина «Продукты» и на ранее не использованном месте на улице Арбат. В работе с тайниками рекомендовалось использовать три вида сигнала. Первый: если Бурбон в определенный графиком день проведения тайниковой операции появлялся в восемь часов утра на троллейбусной остановке «Площадь Восстания» и без газеты в руках, то это означало, что у него «все в порядке». Второй: появление на том же месте и в то же время, но с газетой в правой руке, — «Иду закладывать тайник». Третий: при тех же условиях, но с газетой в левой руке — «Иду закладывать контейнер не в тот тайник, который определен графиком, а в следующий по очереди». Ответными сигналами об изъятии тайников должны были ставиться графические знаки в заранее обусловленных местах.

Связь от американского разведцентра к Бурбону планировалось проводить по радио в определенные дни и время на фиксированных частотах в коротковолновом диапазоне. Программа прослушивания передач была рассчитана на несколько лет с периодичностью два раза в месяц в вечернее время. Сообщения должны были передаваться на русском языке путем перечисления цифровых пятизначных групп. Принимать передачи Поляков должен был на транзисторный, редкий по тем временам радиоприемник «Панасоник». Если же агент по каким-либо причинам не смог использовать тайник и радио, а ему необходимо было срочно передать сообщение американцам, в этих случаях предусматривался почтовый канал. Для его использования давались два конспиративных адреса в США, в которые следовало направить тайнописное сообщение с включением в него условных фраз «за мной ведется слежка» или «плохо слышу цифровые радиопередачи в коротковолновом диапазоне». Отправку писем из Москвы рекомендовалось производить из центра города, а не через ближайшее к месту проживания почтовое отделение. Марку на конверт предлагалось наклеивать самых последних выпусков и с красочным оттиском, чтобы она бросалась в глаза и представляла определенный филателистический интерес. Напоминалось также о предосторожностях в обращении с агентурными письмами-прикрытиями: избегать оставления на них отпечатков пальцев. Конверт должен быть отечественного производства и адрес на нем исполнен только машинописью, чтобы не могли потом произвести почерковедческую экспертизу.