Мийол-алхимик (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович. Страница 17

— Давай-ка я расскажу тебе ещё кое-что, подруга серокрылая.

«Ещё мудрость двуногих?»

— Она самая. Жил как-то на Планетерре… хотя — не важно, кто. Грыштха это, как говорят гномы. Перейду к сути. Есть некоторое противоречие между равновесием мира и развитием, в том числе течением времени; вполне очевидно даже для ребёнка, что день сегодняшний никогда не повторит вчерашний в точности. Не менее очевидно, что день сегодняшний не может вовсе никак не походить на тот, что вчера. Несовместимость между двумя концепциями на Земле описывали как спор «стрелы» и «круга», линейного и цикличного. На Планетерре же метафорой для времени выбрали Весы. Они неизменны сами, но чутко реагируют на изменения; отклоняются от точки равновесия, причём и так, и эдак — но рано или поздно всё равно вернутся в неё… только затем, быть может, чтобы снова её покинуть. Поэтому Весы неким странным, противоречивым образом объединяют линейное и цикличное в едином… образе. И да: Весы — это не что-то буквальное…

Эшки замерла без малейшего видимого движения. Слушала. Словно нарочно вошла для этого в свою личную точку равновесия и задержалась в ней.

Впрочем, кому, как не птицам с их парой крыльев истинно понимать концепцию Весов?

— Но вернёмся к развитию. Считается, что есть семь фаз развития: от нулевой до шестой. Семь этапов, семь… да: очень может быть, что архетипов.

Мийол прикрыл глаза и снова словно начал читать с листа:

— Ноль — зерно/зародыш. Свойство его — полная пассивность, чистый и полный потенциал развития. Но самого развития в нулевой фазе ещё нет.

Один — росток/дитя. Свойства его — уязвимость, слабость, голод. Это фаза наискорейшего роста, и ради развития в этой фазе жертвуют всем. Вообще всем.

Два — цветок/подросток. Свойственны находящимся в этой точке отрицание былого и поиск альтернатив, а завершается фаза первым большим переломом на пути: инициацией.

Три — плод/взрослый. Только пройдя инициацию, приняв итоги её, возможно достичь этой фазы и начальной реализации того потенциала, что спал в зерне и двигался к пределу своему. И свойственны третьему этапу, во-первых, созидательность, а во-вторых, жертвенность.

Четыре — пища/мудрец. Немногие разумные добираются так далеко. Дальнейшее развитие здесь встречает препятствие, поскольку из пассивности полноты двигаться некуда… как будто. Но на самом деле это не конец пути.

Пять — жизнь/мощь. Немногим, поистине превзошедшим четвёртый этап, будут открыты трансформа, таинство, бессмертие. Мастера и великие мастера магии находятся на этом этапе: первые — в начале его, вторые — на пике.

Спросите вы: а что шестой этап? И отвечу я: это — смерть/возврат. Уже на вершине предыдущего этапа развитие заканчивается, ибо у всего есть конец. Этап шестой — это не очередная вершина пути, но почва для нулевого этапа. Та почва, в которой единственной могут прорасти зёрна.

Выдох. Молчание. И…

— Через семь фаз развития проходит всё. Правда, на любом из этих этапов возможны, так скажем, сбои цикличности. Например, зёрна, которые размалывают в муку и превращают в хлеб — что ж, они одним рывком возносятся на четвёртый этап, становятся пищей. Но не естественным путём, а принудительно, и потому следующий этап для них, также достигаемый с лёгкостью — шестой. Также обычное дело — обычные сбои. Не прошёл инициацию? Всё ещё второй этап. Уродливо затянутый, неестественный… тупиковый. Не сумел избежать ловушки полноты на этапе мудреца? Что ж, мощи ты не получишь. И так далее.

«К чему ты ведёшь?»

— Да так… мне просто интересно: а «Большой экран», начатый не без нашего участия — на каком этапе, в какой фазе развития находится этот проект?

Алхимик 7: выбор политики

Ригар рассмеялся.

— Странные ощущения, говоришь? Ещё бы. Впервые в жизни ты получил возможность, так сказать, пройтись с экскурсией по чему-то вроде промышленного предприятия, или города, или крупной латифундии — причём на правах инвестора, инспектора и, может, самую малость — просто праздного туриста… всё одновременно. Что ж…

Отец резко отбросил смешливость:

— Привыкай. Такое случится ещё не раз.

Дурацкий вопрос: «Ты уверен?» — Мийол успешно проглотил.

— Кстати. Как тебе экскурсовод? Или гуайд?

Призыватель повёл плечами:

— Нормально. Красивая девчонка… хотя ты ж сам говорил, что пятнадцатилетние красивы все, кроме тех, на кого Фиа не посмотрела уж вообще ни разу. Но юсти-Кордрен не из таковских, понятное дело. Богатая и ухоженная маленькая госпожа.

Ригар покивал: ожидаемо, мол. И спросил:

— А возраст ты бы как оценил?

Вопрос «какой возраст?», не менее дурацкий, Мийол проглотил с ещё большей лёгкостью.

— Интеллектуальный — ровесница. Хорошие учителя… да: пусть младшая, но ровесница. Не составило труда найти тему, в которой мы продолжительное время могли быть на равных.

'Ею вполне предсказуемо стала конденсомантия. Алазе на ней специализируется, более того: искренне увлечена этим хобби… мистической печью гномьей работы хвастала… ну и я, понятное дело, уже не совсем новичок по части практики в этой области.

Даже секретами обменялись — хотя какие там секреты… так…'

— Биологический, — продолжал он, — пока ещё синхронизирован с хронологическим. А вот косметику накладывает — или велит накладывать, что вероятнее — так, чтобы смотреться чуть-чуть постарше, чем на самом деле. На пару лет примерно.

«Забавно смотрелось, кстати. Ох уж эти женские заморочки насчёт возраста!»

— Психосоциальный…

Вот тут призыватель споткнулся. Но всё же назвал ощущения точно:

— Маска зрелости на поверхности, однако сидящая плохо. А под маской — нежный цветочек. Оберегаемое дитя и капризный подросток в единой… композиции.

«Уже в четырнадцать я был намного старше, потому что имел серьёзные причины спешить с взрослением. А с тех пор персонально для меня словно пара эпох миновала».

— В общем, — подытожил Мийол, — ровно ничего неожиданного.

— Не скажи, не скажи… мы ожидали не только такого варианта.

— Когда самый вероятный, по ожиданиям, вариант оправдывается — это и есть «ничего неожиданного».

— Да-да, молодой педант, — вяло помахал кистью Ригар. — Как скажешь. А что с проектом?

— Разросся. Ну, от двадцати семи паёв до семидесяти восьми… фактическое утроение. Если забыть про мелочи, сейчас «Большой экран» — это почти полторы сотни площадок для медитаций, ограждённых ритуальной схемой Тонгхаста, четыре общежития в скалах с аналогичной защитой (ну и Скальные Норы — пятое такое), два готовых и уже давно активно используемых корпуса с экранировкой по Штыргнудру-Финнирду (второй раза в полтора больше первого, а ведь и первый казался огромным!). Сейчас строятся ещё три таких корпуса — точнее, в одном уже живут, просто экранировка не доделана примерно на три пятых — и заканчивают с предварительными работами, готовя к строительству ещё две скалы. Логистический отдел проекта обслуживают три воздушных судна и восемь морских… это не считая ситуационных подрядов, с которых кормится добрая треть всей флотилии Иривоя, не считая прочих арматоров. В Рифовых Гнёздах сейчас прибавилось населения, если с прежними временами сравнивать, раза в полтора — и это явно не предел.

— Замечательно. А если без рекламы и ближе к сути?

— Очень мало площадок для медитаций, — сказал Мийол, каменея лицом. — Очень мало. И почти все заняты клановыми. Арендная плата едва ли посильна для обычных людей, и да: теперь за право посидеть на ритуально ограждённом плоту приходится платить. Некоторые артельщики пытались создавать свои площадки для медитаций, обходя узаконенный грабёж. Они даже не зарабатывали на этом, просто пытались помочь своим детям… закончилось это плохо — для артельщиков. И милашка Алазе не видит в этом ничего страшного: ведь у «Большого экрана» есть «законное право использования магии конкретного вида» в пределах аномалии — и право «разумно регулировать рынок услуг». Хорошо уметь писать выгодные законы!