Алое сердце черной горы (СИ) - Миронов Кирилл. Страница 76

— Причем стрелы эти… — приор сморщил лицо, не сдержав омерзения.

— …Были смазаны дерьмом. — проницательно кивнув головой, закончил за Артемира Олиправд. — Дурно дело, надо было раны сжечь каленым железом незамедлительно.

— Я верю, что Мариус так и поступил. — в словах Артемира проступила вина за то, что он сам не совершил необходимых процедур, попросту сбагрив своего раненого товарища саргу-ученому. — Теперь, когда наступило затишье, нужно бы его проведать.

— Не спеши. — возразил приору Датокил, кивнув головой в сторону, с которой сквозь толпу воинов пробивался всадник, явно ища старших командиров. — Здесь! — Датокил помог ему голосом.

Определив в толпе источник голоса, всадник достиг места встречи глав армий. Завидев спешенного приора, воин в скорости соскочил со своего скакуна и склонил голову в поклоне.

— Что у тебя? — не желая втягиваться в эти подобострастные вежливости, раздраженно рявкнул Датокил.

— Со стороны саргов приближается несколько всадников, над первым из них развевается бледное знамя. — отрапортовал вестник, по окончанию доклада вновь склонив голову. Датокил махнул рукой, отпуская его.

— Переговоры. — подвел черту Артемир, вздохнув с облегчением. — Эта бойня действительно окончилась.

— Окончилась? — недоуменно переспросил Олиправд, выдавив мину крайнего недоразумения. — Да мы только начали!

— Нам едва ли удастся уверенно победить их теперь, когда все возможные преимущества неожиданного удара сарги смогли свести на нет. — спокойно и резонно вступился за свою позицию Артемир. Датокил согласно кивнул.

Не желая развивать в такое время конфронтацию, Олиправд, будучи в меньшинстве, раздосадовано плюнул, присоединяясь к равенцам.

Оседлав коней, Артемир, Датокил и Олиправд двинулись сквозь расступившийся строй солдат навстречу парламентерам. По пути к ним присоединился и Старший Герцог. Согласившись с мирными переговорами, Альвидес солидарно выразил готовность сопутствовать равенцам и впредь. Вышли на фронт союзники как раз вовремя, дабы сойтись лицом к лицу с Альзорием и его гвардейцами, надменно смеривающих своих врагов взглядом сквозь прорези тяжелых шлемов. Но на лице самого Альзория, вопреки обычаю, не было и намека на ядовитую смесь высокомерия и пренебрежения. Будучи облачен в красивый латный доспех с кроваво-красным плащом, щеголевато отражающий дневной свет, лицом он походил на свою броню: бледное выражение с застывшим на нем осмыслением происходящего и готовностью принять все, что только может произойти, реального, или же совершенно невозможного. Левая руки была прижата к груди и висела на перевязи. А на вершине позолоченного шлема с забралом красовалась…

— Корона Патриарха, посмотрите-ка! — нарушив устаревший этикет переговоров, выпалил со смехом Олиправд, сощурив глаза на головном уборе молодого короля Саргии. — Едва ли древнейший головной убор правителя всех народов этого мира тебе по головешке. Из всех камней, что в зубьях ее покоятся, оставил бы лишь саргийский рубин!

И действительно, отсутствие лишь одного-единственного малахита в золоте, символизирующего народ Астии, было явно не актуально: изъять черный камень Равении и порядочно изломать изумруд Центрального Нордикта было бы весьма уместно.

— Значит, астийский царь и серпийский герцог, так? — холодно и беспристрастно проговорил Альзорий, переводя взгляд с Олиправда на Альвидеса. — Чего же такого пообещали вам эти варвары, что вы вступились за них.

— Твою голову на блюдечке, сарг! — нагло ответил за двоих Олиправд, разжигая огонек ненависти в своих выразительных глазах.

Удовлетворившись подобным ответом, а, возможно, просто поняв, что с ними нечего и обсуждать, Альзорий отвернулся от Олиправда с Альвидесом в пользу Артемира, заговорив с ним, будто ожидая встретить чистый источник благоразумия среди мутных потоков грубости и невежества:

— Вот мы и встретились вновь, приор, и на мне более нет оков, как видишь.

— Но и я вполне себе жив, да и воины мои при всех своих членах. — ответил под стать своему оппоненту Артемир, спокойно и хладнокровно. — И то, что ты убил всех моих заложников, не столько много тебе и дало. Я же тебе этого не прощу никогда… — после этих слов лицо Артемира не сдержало хладнокровия, наполнившись смесью горечи и ненависти. Уж слишком свежа была память о Салаторе, Алиле, Монне…

— Я оцениваю действия того страхолюдного и вероломного нордиктовца куда выше. — произнес не без гордости Альзорий, не уделив внимания тихой угрозе. — Теперь на пути к цели меня не сдерживают ни твои оковы, ни страх нордиктовской знати за свою кровь.

Еще не зная про ночную резню с заложниками, Датокил потрясенно переспросил:

— Убийство заложников?! Вот, значит, как…

Со смесью удивления и довольства Альзорий было перевел глаза на Датокила, но быстро вернул взгляд к приору, предпочитая продолжать беседу именно с ним:

— Видимо, далеко не до всех в твоем племени события доходят быстро. — тут он позволил себе даже усмешку. — Возможно, он даже думал, что я все еще в твоем плену?

Временно покинув узкие пределы переговоров, Датокил окунулся в обширные палаты размышлений. Однако, думал он недолго, ибо все, что нужно было, это сложить несколько фактов: убийство заложников, предупреждение Пириуса про лазутчика Олиправда, а также помощь «вероломного нордиктовца» в освобождении Альзория. Похоже, слуга Олиправда действительно сменил хозяев с самыми разрушительными последствиями для равенцев. Альзорий не смог бы внедрить своих шпионов в Приорат, ведь все они, будучи верными Пириусу, покинули службу в единое мгновение, вослед главной Летучей Мыши.

Разумеется, Олиправд нес за эту резню косвенную ответственность, и должен быть наказан со всей строгостью и жестокостью, несмотря на спасение остатков войск Приората. Датокил едва заметно кивнул головой, соглашаясь с собственными выводами и вынесенным царю Астии вердиктом.

— … Тогда мы договорились. — слова Альзория вернули Датокила в реальный мир, где Артемир уже противоестественно жал здоровую руку Альзорию, и последний со своими гвардейцами начал обратный путь до своих войск.

— До чего договорились? — как только сарги отошли достаточно далеко, а Олиправд с Альвидесом удалились в свои войска, спросил у Артемира Датокил. Приор, сопровождаемый Датокилом, решил таки проверить раненого Коригана, за чем и направлялся в ту часть войска, где находилась повозка ученого полка с Марием.

Удивленно посмотрев на Хитрейшего, Артемир не менее удивленным голосом ответил:

— Ты же был подле нас.

— Я отвлекся. — досаждая оттого, что удивление приора совершенно справедливо, сморщился Датокил.

— Что ж… Мы пришли к тому, что битва окончилась ничьей, и к ночи Альзорий со своими легионами покинут Фортерезию, удаляясь вглубь своих границ.

— Однако же, этому Альзорию вовсе не чуждо благоразумие, если его как следует припереть к стенке. — довольно улыбнувшись, проговорил Датокил, стукнув по боку сапогом испугавшегося своего коня. — Страх потерять свои армии оказался в нем сильнее желания утопить нас в собственной крови.

— И то верно. — поддержал позитивный настрой друга Артемир, с веселым скрипом снимая со своего протеза шип. — Я не видел его таким отчаявшимся даже в нашем плену. И все это благодаря тебе и… как же так, мы с астийским царем так нормально и не познакомились…

— Олиправд. — отрезал грубо Датокил, вернувшись думами к этому негодяю. — Не доверяй ему, молю тебя!

— Отчего же? — еще более удивившись словам Датокила, опешил Артемир.

— А оттого… — и Датокил рассказал про свои домыслы приору, опустив при этом часть событий, открывающих участие в них Пириуса.

— Вот значит как… — выслушав Датокила, сощурил взгляд куда-то в дорожную пыль, поднимаемую копытами коня, Артемир. — Ты уверен?

Решимость в голосе, смешанная с жесткой серьезностью, вовсе не характерной для Артемира, удивили Датокила. Впрочем, можно было и догадаться, что виноватого в смерти Монны приор возненавидит.