Бывшее счастье (СИ) - Дем Ана. Страница 9

И это у них считается нормой, которую стараюсь принять вот уже несколько лет.

— Я дома. — звук закрывающейся двери вывел из раздумий.

Встав с насиженного места, ойкнул от неприятных покалываний в районе икр, поспешила на встречу к уставшему ребёнку. Время десять, он спокойно мог погулять с друзьями до одиннадцати: сходить в любимый геймерский клуб, кафе, кино.

Вот только истерзанный вид меня смущает. Испачканные в грязи кроссовки, порванные на одном коленке штаны. Ссадины тоже имеются: разодранные костяшки правой ладони, разбитая нижняя губа.

От испуга жалобно вскрикиваю. Ох, вновь налетел на шпану из соседских дворов, решил показать всю свою крутость перед понравившейся девочкой, не позволил грабителям украсть деньги с кассы магазина?

Каждая глупая мысль, удерживающая меня от горьких слез и нападок на сына не дают сотворить непоправимый вред. Хочется ударить по лбу, встряхнуть за плечи и крикнуть о плохом поведении с его стороны… Да только руки становятся ватными, холодными от проступившего холода.

Глупый, такой же как и он: лезет в драки, получает хороших подзатыльников, а я, видя все это, захлебывалась в слезах. Истерила, рыдала, выворачивала от долгих завываний желудок.

Вот и сейчас точно так же. Слезы постепенно набегают на глаза, быстро стряхнув их тыльной стороной ладони, побежала в гостиную за коробкой с медикаментами. Надеюсь после прошлых драк остались перекись с ватными шариками, иначе в гроб закатаю!

Буду плакать, винить себя за необдуманный шаг, но закопаю.

За несколько минут моего замешательства, сняв с себя всю верхнюю одежду, Артём ушёл к себе. По тяжкому болезненному стону можно понять одно: дрался применяя запретные приёмы с бокса.

Ух, паразит маленький, доведёт меня одну до белого каления, оставит на десерт убежавшей на запланированный маникюр в салон красоты. Придёт, увидит и как раскричится благим матом, обманывая всех будущих присутствующих о былых временах, когда она ходила в школу и получала одни пятёрки.

— Мам, — гневно восклицают на моё вторжение. — Уйди, я сам разберусь!

С чем это он разберётся? С еле двигающимся правым кулаком или с огромным разодранным участком на коленке? Пускай не расстраивает материнское сердце, иначе точно помру раньше срока с такими то вот проблемами.

— Мам… — не обращаю на него внимание, кладя рядом на кровать обычную обувную коробку с лекарствами.

Отбросив крышку в сторону, неуклюже порывшись среди огромного количества обезболивающих и жаропонижающих таблеток, нашла запрятанный пакетик ватных шариков. Порывшись ещё, нахожу бутылек перекиси водорода.

— Мам! — третье предупреждение и из моей хватки попытались вырвать найденное сокровище.

— Ну-ка тихо! — в первые за долго время повышаю на него тон, надеясь быть услышанной. — Не смотря на твой запрет, я все равно бы пришла к тебе в комнату для разговора.

Открываю колпачок и, не жалея жидкости, лью прямо на колено. Надо мной очень громко засвистели, пытались выкрикнуть блаженное русское матерное — в литературе его не считают таковым, — слово на «С», Артём, ощутив второй раз перекись, уткнулся лицом в подушку. Там, не жалея всех своих нервов, выругался. Даже английский задел, пару раз выкрикнул иностранные словечки: «бич», «фак».

Перевод знаю, ругаться за такое излишне. Пускай на иностранном говорит, может подтянет свой разговорный для поступления в колледж нашего города.

— Все хорошо, — стараюсь успокоить и не стошнить одновременно.

Пролила перекись на ободранное место, увидела бурлящее алое шипение, что оседало мелкими грязными каплями, стекающих вниз на мои ноги. Мне до сих пор не привычно видеть кровь, особенно от собственного ребёнка — любителя уличных потасовок.

Втянув побольше воздуха, забыв как надо дышать, пролила ещё немного. Стараясь аккуратно протирать ободранный участок, вытирая след от попавшей внутрь грязь, медленно считала до десяти. Благодаря такому счету мой организм успокаивается и мозг начинает здраво мыслить.

— Мне бабушка Лера звонила. — успокоив свой пыл, Артём решил начать разговор со своей темы. — Видел через оповещение чёрного списка два пропущенных от неё.

— Мне тоже. — закончив с коленом — не забыв сделать компрессор из ранозаживляющей мази, — обмотала все это дело вытащенным из коробки бинтом. Да, все же хорошо иметь дома все подряд. Глядишь пригодится, как сейчас. — Звонила с вопросом: когда ты к ним приедешь на каникулы… помогать с ремонтом.

Ещё одно шипение — на сей раз от залитых перекисью костяшек, — и мне неожиданно прилетает:

— Они вечно говорят об отце. — в его голосе слышится скрытая временем печаль и обида. — Говорят о тебе, как ты забеременела мной в свои пятнадцать лет…

— И что? — поджимаю губы, чувствуя нарастающую злобу от услышанного. А я ведь даже не догадывалась о таких разговорах. — Сынок, если они в тех разговорах затрагивают меня, тебя и твоего биологического отца, то не принимай все близко к сердцу.

Через пару минут добавляю:

— Тем более бить лица хуком.

М-да, не ожидала такого от собственных родителей. Разговаривать о сложившейся жизни в таком ключе, стараясь задеть грубыми словами подростковую душевную психику, при этом ведя себя как ни в чем не бывало. Что же они о старшей сестре такого не говорят? Как она вышла замуж в свои двадцать лет за мужчину, который ни во что её не ставил и родила от него первого ребёнка. Или, раз на то пошло, вспомним бедного второго зятя, от которого она родила ещё двух деток, сбежавшего из семьи благодаря маминым упрёком.

«Он очень мало зарабатывал!» — каждый раз проговаривала данную фразу мама, от которой пользы мало. Савелий хорошо зарабатывал для своей семьи — приносил домой по пятьдесят тысяч в месяц, от которых оставались копейки на продукты в дом. Конечно, надо семье помогать, приобретать лекарства, которые выписывают совершенно бесплатно…

Фу, противно вспоминать их семейные дела. Аж тошнотворный комок к горлу прилип, прицепился словно колючка обыкновенная своими иглами, держит от застывших на глазах слез. Замкнутый круг какой-то.

— Мам, — закончив с обработкой, убрав все обратно в коробку — кроме мусора, — подняла голову кверху. Карий взгляд моего маленького оленёнка изменился, стал тусклым, затуманенным. — Это правда то, что мой отец являлся бандитом, с которым ты спала ради денег?

— Что?

Мой голос осип до мышиного писка. Хлопаю словно маленькая девочка глазами, думаю, кто же мог такое ляпнуть моему сыну и кому придётся жить всю оставшуюся жизнь под землёй с соседями в виде червей. Думать и гадать о такой взбесившей, казалось бы, мелочи не нужно. Ответ и так стоит на поверхности ледяного айсберга.

Мама. Отец такой ерундой страдать не будет, он человек военный, для него проще заставить человека отжиматься энное количество раз или пробежать километры с портфелем кирпичей на спине. Трепать языком и придумывать разные гадкие теории, слухи достаются родной бабушке Артёма.

— Милый, — аккуратно, боясь ещё сильнее навредить, обхватываю его руки в свои, — послушай меня внимательно. Твой папа не является бандитом или кем-то ещё. В то время, когда ты был маленьким эмбриончиком, жившим под моим сердцем, человек, которого любила, учился вместе со мной в одной школе. И поэтому не слушай старческие бредни, плюй с высокой колокольни на все это и живи спокойно. Хорошо?

Он медленно кивает, обдумывая все мои слова. Надо же, какая я была далёким человеком, раз не смогла узнать о таком раньше. Бандит… то же мне, ляпнули непристойную глупость.

— Тем более, — встаю с пола, подсаживаясь ближе к ребёнку на кровать, — это моя вина в том, что ты растешь без родного папы. Боясь быть отправленной собственными родителями на аборт, я уехала, порвав все бывшие связи. Даже с твоим папой.

Этот разговор прошёл гораздо мягче, чем я представляла себе, заедая стресс сладким и чаем. Такое время могло прийти гораздо позже и тогда не было бы известно: выслушал бы Артём тогда, не разозлился иди накричал бы за то, что оставила его без родного отца. Я же все время ему врала о нём, заставляя верить в капитана дальнего плавания или космонавта, улетевшего покорять на Луну.