Сон в летнюю ночь (СИ) - Корнова Анна. Страница 10

А развлечения на берегу не прекращались. Начался концерт с песнопениями. Судя по реакции зрителей, исполнялось что-то из горячей десятки. «Течет речка по песочку», — голосил бэк-вокал в разноцветных сарафанах, а толстая баба в красном платке, закатив глаза, выводила высоким голосом что-то о том, как некуда приклонить головушку…

Вечерело, веселье понемногу стало угасать, прислуга собирала посуду после последней перемены блюд. И тут на берег выскочил вороной конь. Всадник, спешившись, подбежал к царевне Елизавете, что-то быстро зашептал и передал сверток. Оживилась компания у царского шатра, и до Вики донеслись удивленные восклицания. Минуты не прошло, как вновь стояла Виктория перед роскошной царевной Елизаветой и с удивлением рассматривала украшенный разноцветными камешками браслет.

— И впрямь сыскалось, где ты указала. Теперь дальше сказывай: кто его там спрятал.

Ну, что тут скажешь? Участники «Битвы экстрасенсов» нервно курят не в силах пересоперничать — Вика была потрясена находкой более всех собравшихся.

— Фамилии не назову, а описать могу. Высокий мужчина, спрыгнувший с Вашего ботика со славами «За Вас себя не пощажу» или что-то вроде того.

Присутствующие ахнули.

— Никитка Дмитреев, — выдохнула царевна.

— Она у меня и не то может, — довольно произнесла Анна Иоанновна, хотя успехов в поиске пропавших вещей никогда прежде Виктория не демонстрировала.

— Жаль, да мне ничего более узнавать надобности нет, — усмехнулась царевна. — Без загадок живу.

Далее пошел разговор о бесхитростности и наивности Елизаветы Петровны. Анна Иоанновна, в свою очередь, тоже развернула историю своей детской доверчивости. Виктория заскучала и занялась решением очередной загадки: какие у цесаревны замечательные зубы, неужели стеклокерамика? Вика стала прикидывать: как бы поделикатнее расспросить про стоматологов, а то у неё тут как-то стал побаливать зуб, но кроме удаления, придворный лекарь Анны Иоанновны ничего не присоветовал. Удалять передний зуб! За такие слова эскулап был жестко обозван ветеринаром, но, то ли не поняв смысла сказанного, то ли не придав значения услышанному, вежливо улыбнулся, пообещав удалить беспокоящий зуб, токмо Виктория того пожелает. После этого зуб стал нестерпимо болеть при каждом глотке горячего чая или холодного квасу.

— А у тебя кто в поклонниках? — вывел Викторию из задумчивости бархатный голос Елизаветы Петровны.

«Вот прямо сейчас и устрою вам в завершении прогулки душевный стриптиз…»

— Какие поклонники! О чем Вы! Даже подумать не о ком.

— А зачем о ком-то думать? Думай о себе — и кавалеры сами тотчас же о тебе думать начнут, — Елизавета Петровна весело рассмеялась.

Медленно возвращался царский поезд в Петербург, вздрагивали кучера на ухабах, дремала шутовская команда в своей темной кибитке. Виктория представляла, как она расскажет завтра Анне Леопольдовне и Юлии Магнусовне о прошедшем гулянье. Вот ещё один день прошел из этой чужой, а может, теперь уже и из её, Виктории Чучухиной, жизни. Трясло карету по рытвинам дороги, похрапывал в углу шут Голицын, было темно, тоскливо. Вике стало страшно, как всегда этим летом ей становилось страшно по вечерам. И тут к Виктории Чучухиной пришло неожиданное решение: не бояться, главное, ничего не бояться. Просто жить, наблюдать своё удивительное приключение и запоминать, чтобы потом посмеяться над своими страхами дома, на Автозаводской, когда вернется. А вернется она обязательно!

VIII. Санкт-Петербург, август 1740 года

Свершилось! Утром двенадцатого августа в начале пятого часа пополудни принцесса Мекленбургская Анна Леопольдовна разрешилась от бремени младенцем мужского полу — наследником престола! Имя было дано Иоанн — в честь прадеда новорожденного, отца Анны Иоанновны, царя Иоанна Алексеевича, брата великого Петра! Повсеместно слышался торжественный грохот пушек — по случаю рождения престолонаследника! Со всех сторон раздавался колокольный звон — ради благоденствия престолонаследника! Все храмы оглашались молебным пением — о многолетии престолонаследника!

Анна Леопольдовна была полностью отстранена от сына. Сразу же после рождения младенца перенесли в покои Анны Иоанновны и там, под непосредственным надзором императрицы, пеленали, купали, кормили… Императрица преобразилась: в ней неожиданно для окружающих пробудились материнские инстинкты. С нежностью, прежде у неё не замеченной, брала на руки малютку, ходила с ним по комнатам, только к груди не прикладывала, да и то, казалось, это временное состояние — вот-вот из груди самодержицы польется молоко. Младенец был прехорошенький, он радостно улыбался беззубым ротиком, потешно зевал, спал, раздувая кругленькие щечки. Анна Иоанновна любовно смотрела на это чудо — впереди его ожидала такая счастливая жизнь, какая не доставалась ещё на долю никому из смертных: ждал его престол величайшей империи, и она, императрица Анна Иоанновна, сделает всё, чтобы его царствование было счастливым. Один только раз помутилась безоблачная радость царицы, это когда принесли составленный по её приказу гороскоп новорожденного. Придворные астрономы провели свои загадочные расчеты и ужаснулись: светила небесные предсказывали страшный жребий царственному младенцу. Изорвав гороскоп и объявив Эйлера со товарищами проходимцами, шарлатанами и лгунишками, Анна Иоанновна изрекла, что будет у Иоанна долголетие Мафусаила, мудрость Соломона, богатства Крёза, слава Александра Македонского. А раз императрица сказала, значит, так и будет!

Виктория Чучухина теперь ежедневно бывала в комнатах Анны Леопольдовны. От новорожденного принцессу дистанцировали: императрица лучше знает, каким должно быть воспитание будущего императора. Анна Леопольдовна хотела было высказать своё мнение, но не стала — возражать тетушке было бесполезно — и только сетовала на очередную несправедливость судьбы.

— Я понимаю, что родила не обычного ребенка, а наследника трона. Будущий император должен с первых минут жизни пребывать рядом с престолом, и воспитанием его должно заниматься той, чьим преемником он станет. Но ведь он такой маленький, так хочется, дабы он был тут, в моей опочивальне. Виктория посмотрите, удастся ли мне быть рядом с моим ангелом по целым дням?

Виктория Чучухина понимала: ослабевшей после родов принцессе нельзя волноваться.

— Естественно будете. Вы же мать! Целыми сутками будете с сыном неразлучны. Будете сами и кормить, и купать Вашего малютку.

— И как скоро сие произойдет?

— Да через пару месяцев, — не задумываясь, ответила Виктория. А чего тут задумываться — и так понятно, что Анна Иоанновна к младенцу никогда никого не подпустит: ни его родную мать, ни отца.

Анна Леопольдовна горестно вздохнула, и Виктории подумалось, что не вздыхающей принцессу Браунгшйскую она ещё ни разу не наблюдала. Несмотря на румяные щеки и красивую гордую осанку, во всей фигуре принцессы было что-то печальное, даже трагическое. С какими бы словами Анна Леопольдова ни обращалась к Виктории, той всегда хотелось ответить: «Успокойтесь, всё наладится». Хотя, что могло наладиться у женщины, объявившей, что счастье для неё невозможно, поскольку она разлучена графом Линаром, с тем единственным, без которого вся дальнейшая жизнь — печальный путь. В бесчисленных романах, чтению коих было посвящено почти всё время принцессы, лишь такая любовь и описывалась. Некоторым героиням везло, и в конце книги судьба соединяла их с возлюбленным, но большинство так и завершало свою жизнь в верности и одиночестве.

Как-то за вечерним чаем, решив поделиться своими литературными пристрастиями, принцесса призналась:

— Всего более приятно читать те места, где описывается несчастная и пленная принцесса, говорящая с благородною гордостью. И так сладко мнить себя на этом месте.

— Сие Ваша высокая душа себя выказывает, — восторженно подхватил принц Антон Ульрих. Он всегда старался выказать своё уважение к устремлениям супруги.

— Смотрите, Анна Леопольдовна, не накаркайте, — перебила принца Вика, изумленная такими депрессивными мечтами принцессы.