Цементная блондинка (Право на выстрел) - Коннелли Майкл. Страница 20

— Проводили ли вы анализ, чтобы выяснить, встречаются ли среди них волосы, принадлежащие одному и тому же мужчине?

— Нет. В этих случаях было собрано огромное количество улик, и недостаток людей диктовал нам необходимость сконцентрировать усилия на уликах, которые помогли бы установить убийцу. Мы обнаружили так много различных образцов волос, что решили сохранить их в качестве улик, которые впоследствии, когда будет задержан подозреваемый, помогли бы доказать его вину или снять с него подозрения.

— Понимаю. Что ж, когда Норман Черч был убит и идентифицирован как Кукольник, сравнивали ли вы найденные образцы лобковых волос с его волосами?

— Нет, мы этого не делали.

— Почему?

— Потому что мистер Черч брил все волосы на своем теле. Мы не могли сравнить образцы с его лобковыми волосами — у него их не было.

— Для чего он это делал?

Чэндлер заявила протест, заметив, что Амадо не может отвечать за Черча, и судья поддержал ее. Но Босх знал, что теперь это не имело значения. Каждый сидящий в зале уже понял, для чего Черч сбривал на лобке волосы: чтобы не оставлять улик.

Взглянув на присяжных, Босх увидел, как две женщины пишут что-то в блокнотах, выданных им, чтобы отмечать наиболее важные моменты свидетельских показаний. Ему захотелось угостить Белка и Амадо пивом.

Глава 7

Это было похоже на торт в коробке. На какую-то ручную поделку а-ля Мэрилин Монро или что-то в этом роде. Антрополог раскрасил гипсовое лицо в телесный цвет, нарисовал красные губы и голубые глаза. Босху лицо показалось замороженным. Плюс ко всему на него был надет волнистый светлый парик. Стоя в комнате детективов и разглядывая гипсовое лицо, Босх думал, похоже ли оно вообще на кого-нибудь.

— Через пять минут будут показывать, — объявил Эдгар.

Он сидел в своем кресле, повернувшись к телевизору, стоящему на шкафу с документами, в руках у него был пульт дистанционного управления. Пиджак он бережно расправил на плечики, повесив их на вешалке для плащей. Босх тоже снял пиджак, небрежно кинул его на крючок и, взглянув, нет ли у него на столе каких-нибудь записок, устроился в своем кресле. Один раз ему звонила Сильвия, больше — ничего важного. Босх набрал ее номер. На четвертом канале начался выпуск новостей. Он достаточно хорошо знал информационные приоритеты этого города, поэтому не сомневался, что репортаж по поводу «цементной блондинки» станет гвоздем программы.

— Гарри, как только ее покажут, линия должна быть свободной.

— Я на минутку. Они не сразу начнут показывать. Если вообще покажут.

— Покажут. Я с ними со всеми заключил тайное соглашение, правда, по отдельности. Каждый из них считает, что, если мы сумеем установить ее личность, они получат эксклюзивную информацию.

— С огнем играешь, парень. Наобещал с три короба, а когда они узнают, что ты их обдурил...

В этот момент Сильвия сняла трубку.

— Привет, это я.

— Привет. Ты где?

— На работе. Нам нужно некоторое время посидеть на телефонах. Сейчас по телевизору должны показать лицо девицы, которую нашли вчера.

— Как дела на суде?

— Пока ведет истец. Но, думаю, сегодня мы отыграли у них пару очков.

— Сегодня за обедом я читала «Таймс».

— Да уж, по крайней мере, половину правды им узнать удалось.

— Ты приедешь, как обещал?

— Наверное. Только попозже. Сейчас не могу. Я должен помочь отвечать на телефонные звонки. Все зависит от того, много ли народу нам будет звонить. Если нас продинамят, я освобожусь рано.

Он заметил, что стал говорить тише, не желая, чтобы Эдгар слышал разговор.

— А если что-то наклюнется?

— Посмотрим.

В трубке послышался подавленный вздох, а потом — тишина.

— Ты слишком часто произносишь слово «посмотрим», Гарри. Мы уже говорили об этом. Иногда...

— Знаю.

— ...я думаю, что ты просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Хочешь сидеть в своем маленьком доме на холме, отгородившись от всего остального мира. Включая меня.

— Только не тебя. Сама знаешь.

— Иногда не знаю. Вот и сейчас у меня такое же чувство. Ты отталкиваешь меня именно в те моменты, когда я тебе нужна — я или какой-то другой близкий человек.

Босх не знал, что ей ответить. Он представил ее себе в тот момент, на другом конце телефонного провода. Скорее всего, сидит в кухне на стуле. Наверное, уже начала готовить ужин для них. А может, она уже привыкла к его фокусам и не начинала ничего готовить, пока не поговорит с ним по телефону.

— Ну, извини, — сказал он. — Ты же знаешь, как это бывает. Что там с ужином?

— Ничего. И я ничего не собираюсь готовить.

Эдгар издал короткий свист. Взглянув на экран телевизора, Гарри увидел там раскрашенное гипсовое лицо найденной ими девушки. Это был седьмой канал. Камера долго показывала лицо крупным планом. Сейчас, по крайней мере, оно не выглядело, как торт. Затем на экране высветились два их телефонных номера.

— Начали показывать, — сказал Босх Сильвии. — Мне нужно освободить эту линию. Я перезвоню тебе попозже, когда что-нибудь прояснится.

— Ладно, — холодно ответила она и повесила трубку.

Эдгар переключил телевизор на четвертый канал, по которому также показывали лицо убитой. Затем включил второй и застал последние секунды того же репортажа. Журналисты даже взяли интервью у антрополога.

— Да, особых новостей не наблюдается, — сказал Босх.

— Черт, — ответил Эдгар, — теперь летим на всех парах. Все, что мы...

Зазвонил телефон, и он схватил трубку.

— Нет, только что показали, — произнес он, послушав в течение нескольких секунд. — Да-да, обязательно. О'кей.

Повесив трубку, он покачал головой.

— Паундс? — спросил Босх.

— Ага. Думает, что мы должны узнать ее имя через десять секунд после передачи. Господи, ну что за мудак!

Следующие три звонка, последовавшие от психов, доказывали отсутствие оригинальности и душевного здоровья у большой части телеаудитории. Все трое звонивших кричали: «Это ваша мать!» — и с громким смехом вешали трубку. Минут через двадцать раздался другой звонок. Подняв трубку, Эдгар стал записывать. Зазвонил другой телефон. На этот звонок ответил Босх.

— Детектив Босх. С кем я говорю?

— Этот разговор записывается?

— Нет. Кто говорит?

— Неважно. Я просто подумал, что вам хотелось бы знать имя девчонки. Ее зовут Мэгги. Мэгги какая-то там. Она латиноска. Я видал ее в записях.

— Каких записях? МТУ?

— Нет. «Шерлок». Фильмы для взрослых. Она там трахается. Классно трахается. У нее глотка, как резиновая — весь хер туда залазит.

И на другом конце раздались короткие гудки. Босх сделал пару записей в лежащем перед ним блокноте. Латиноска? По раскрашенному лицу это трудно было предположить.

Эдгар повесил трубку. Человек, с которым он разговаривал, сообщил, что девицу звали Бекки и что несколько лет назад она жила в районе Студио-Сити.

— А что у тебя?

— У меня — Мэгги. Без фамилии. Фамилия, вероятно, испанская. Он сказал, что она снималась в порнухе.

— Это подходит. Только мне кажется, что на мексиканку она не похожа.

— Я знаю.

Вновь зазвонил телефон. Сняв трубку, Эдгар несколько секунд послушал, затем снова повесил ее.

— Еще один признал мою мамочку.

Босх ответил на следующий звонок.

— Я только хочу сказать, что девчонка, которую показали по телевизору, играла в порнофильмах, — сообщил голос.

— Откуда вы это знаете?

— Сужу по тому, что они показали. Я один разок взял напрокат такую кассету. Она как раз там и была.

«Один разок, — с сарказмом подумал Босх. — И с одного раза запомнил? Ну, конечно».

— Вы знаете ее имя?

Зазвонил другой телефон. Трубку взял Эдгар.

— Имен я не знаю, приятель, — сказал собеседник Босха. — К тому же, они все равно пишут псевдонимы.

— А какое имя значилось в фильме?

— Не помню. Я был, э-э-э... под кайфом, когда смотрел. Тем более всего один раз, я же сказал.