Цементная блондинка (Право на выстрел) - Коннелли Майкл. Страница 64

Тут Чэндлер замолчала и, подойдя к своему столу, налила в стакан воды. Белк, наклонившись поближе к Босху, зашептал:

— Неплохо, но мне приходилось видеть ее и в лучшей форме... Правда, и в худшей — тоже.

— А когда она была в худшей форме, она тоже выигрывала? — также шепотом осведомился Босх.

Белк молча уткнулся в свой блокнот, и Босху ответ на его вопрос стал ясен. Когда Чэндлер направилась обратно к стойке, толстяк вновь сунулся к Босху:

— Это ее манера — сейчас она заговорит о деньгах. Попив водички, Денежка всегда говорит о денежках.

Чэндлер прочистила горло и продолжала:

— Вам, двенадцати присяжным, выпала редкая возможность. В вашей власти — изменить кое-что в нашем обществе. Такой шанс выпадает немногим. Если вы чувствуете, что детектив Босх был не прав — неважно, до какой степени, — и примете решение в пользу истца, это станет недвусмысленным сигналом для каждого полицейского в нашем городе. Все — от начальников управления до рядовых новичков-полицейских — поймут, что такие их действия для нас неприемлемы. Мы их не допустим. Далее. Если вы примете такой вердикт, вы должны будете решить и проблему материальной компенсации ущерба. Это несложная задача. Гораздо трудней для вас принять решение, прав был детектив Босх или нет. Сумма компенсации может быть любой — от одного доллара до миллиона и выше, это не имеет значения. Главное — ваше предостережение городу, так как, сделав его, вы восстановите справедливость для Нормана Черча. Вы восстановите справедливость для его семьи.

Босх обернулся и увидел Бреммера, сидящего на задних рядах вместе с группой репортеров. Бреммер хитро улыбнулся Босху, но тот отвернулся. Журналист был прав, говоря про Денежку и деньги.

Чэндлер подошла к своему столу, взяла какую-то книгу и вернулась с ней за стойку. Книга была старой, без суперобложки, с потрескавшимся зеленым переплетом. Босху показалось, что на верхней части первой страницы он увидел какой-то штамп — возможно, библиотечный.

— Наши слушания заканчиваются, — продолжила Чэндлер. — И я полагаю, вы не можете не испытывать беспокойства. На вашем месте его испытывала бы и я. Как получилось, спрашиваете вы себя, что в нашей полиции появились люди, подобные детективу Босху? Что ж, на этот вопрос нам вряд ли удастся ответить, да это и необязательно. Но, если вы помните, в начале процесса я цитировала вам философа Ницше. Я прочитала его слова о черном месте, которое он называет бездной. Смысл его высказывания заключался в следующем: тот, кто борется с чудовищами, должен быть осторожен, чтобы самому не превратиться в такое же чудовище. Нам, живущим в сегодняшнем обществе, нетрудно принять мысль о существовании чудовищ. Они есть, их много. Поэтому нетрудно поверить и в то, что одним из таких чудовищ может стать полицейский.

После того, как мы вчера закончили слушания, я целый вечер провела в библиотеке.

При этих словах она посмотрела на Босха, словно щеголяя перед ним своей ложью.

— И я хотела бы, заканчивая свое выступление, прочитать вам кое-что из написанного Натаниэлем Хоторном о том же, с чем мы имеем дело сегодня. Он тоже пишет о мрачной пропасти, пересекая которую человек оказывается по другую сторону общества. В своей книге «Мраморный фавн» Хоторн пишет: «Эта пропасть является только одним из кратеров того моря тьмы, которое лежит под нами — везде». Леди и джентльмены, принимая решение, будьте честны перед самими собой. Честны и осторожны. Благодарю вас.

В зале было так тихо, что Босх слышал шаги Чэндлер по ковру, когда она возвращалась к своему месту.

— Друзья, — сказал судья Кейс, — устроим пятнадцатиминутный перерыв, а затем предоставим слово мистеру Белку.

Пока они стояли, провожая присяжных, Босх посмотрел на Белка — тот казался веселым. Или, по крайней мере, пытался казаться, настраивая себя на боевой лад перед выступлением. Однако, глядя на толстого потеющего мужчину, Босх не испытывал по отношению к нему никакого доверия. А вот Чэндлер была хороша!

Во время перерыва Босх вышел к статуе и выкурил две сигареты подряд, но Хани Чэндлер так и не появилась. Правда, подскочил Томми Фарэуэй и одобрительно защелкал языком, обнаружив почти целую сигарету, выброшенную Чэндлер раньше. После этого, не говоря ни слова, он отчалил. Босх подумал, что ему ни разу не приходилось видеть, как Томми курит хоть один из бычков, вытащенных им из песка.

Белк удивил Босха своей речью. Она была не так плоха, хотя, конечно, до Чэндлер ему было далеко. Выступление Белка являлось скорее противодействием тому, что говорила Чэндлер, а не просто констатацией, что Босх невиновен и обвинения в его адрес несправедливы. Он, например, заявил: «Говоря о двух выводах, к которым вы можете прийти, мисс Чэндлер совершенно упустила из виду третий возможный вывод: детектив Босх действовал правильно и умно».

Это прибавило им очков, но одновременно явилось косвенным признанием того, что выводов все-таки может быть несколько. Правда, Белк в отличие от Босха, этого не заметил. Теперь помощник городского прокурора давал присяжным возможность выбирать из трех вариантов вместо двух, а Босха устраивал только один. Временами ему хотелось притащить Белка обратно за стол и переписать его речь, но это было невозможно. Ему оставалось лишь пригибаться, как в туннелях во Вьетнаме, слушая, как рвутся бомбы, и надеясь, что своды не обрушатся.

В середине своего выступления Белк долго говорил об уликах, подтверждающих связь Нормана Черча с девятью убийствами. Он пытался вдолбить в головы присяжных, что на самом деле чудовищем являлся не Босх, а именно Черч, и это полностью подтверждается уликами. Он заявил, что похожие убийства, совершенные после смерти Черча, нельзя связывать с тем, что сделал сам Черч и как действовал Босх в квартире на улице Гиперион.

Наконец Белк достиг кульминации, после которой, как решил Босх, речь должна закончиться. В его голосе зазвучал праведный гнев, и он обрушился на Чэндлер, посмевшую заявить, что Босх действовал необдуманно, безответственно, презирая человеческую жизнь.

— Правда заключается в том, что, когда детектив Босх вошел в ту злосчастную квартиру, единственное, что занимало его мысли, — именно забота о человеческой жизни. Его действия были основаны на предположении, что там находится еще одна женщина, еще одна возможная жертва. У него был только один путь: войти внутрь, устранить опасность, а затем — будь что будет. Норман Черч был убит после того, как проигнорировал неоднократные приказы со стороны полицейского и кинулся к подушке. Эту игру затеял не Босх, а Черч, и он заплатил за нее самую высокую цену.

А теперь подумайте о Босхе в той ситуации. Можете ли вы представить себя на его месте — одинокого, испуганного? Лишь единицы способны не дрогнуть, оказавшись в подобных обстоятельствах. Те, кого в нашем обществе принято называть героями. Думаю, когда вы окажетесь в комнате для присяжных и тщательно взвесите все факты, — а не обвинения, — вы придете к такому же выводу. Благодарю вас.

Белк произнес слово «герой»! Босх не верил своим ушам, но решил не обсуждать это с тучным юристом, направившимся к своему столу.

Наоборот, он шепнул:

— Отличная работа. Спасибо.

Чэндлер вышла к стойке, чтобы произнести заключительную часть своего выступления, пообещав быть краткой. Она сдержала слово.

— Вы видите, насколько отличаются друг от друга позиции юристов на данном процессе. Настолько же, насколько отличаются слова «герой» и «чудовище». Я, как, наверное, и многие другие, подозреваю, что истина в данном случае лежит посередине.

Напоследок, прежде чем вы начнете обсуждать между собой окончательный вердикт, я хотела бы сказать о двух моментах. Во-первых, помните, что обе стороны на процессе имели равные возможности представить абсолютно все свидетельства и соображения в пользу своей точки зрения. Вы слышали свидетельства жены, сотрудника, друга Нормана Черча, рассказавших о том, каким он был человеком. Что же касается ответчика, то он представил со своей стороны единственного свидетеля — самого детектива Босха. Больше никто не стал выступать в пользу детектива...