Лич на стажировке. Часть 3 (СИ) - "Алаис". Страница 20

— Надеюсь, ты не слишком скучала в мое отсутствие, моя милая Шиз…

Мелодично-вкрадчивый голос жреца бил по нервам, и я почувствовала, что меня опять вот-вот захлестнет паника.

— Держи себя в руках, — напомнил подселенец.

— Пытаюсь.

— Подумай о чем-то отвлеченном.

Если бы это было так просто… Сложновато думать о чем-то отвлеченном, когда знаешь, что тебя сейчас опять начнут пытать. Хотя сама идея пытки того, кто уже мертв, звучит довольно странно. Скажи мне кто-то при жизни, что личи умеют чувствовать боль, ни за что бы не поверила.

— На самом деле, при желании, лич может обеспечить себе почти полный спектр прижизненных ощущений, если пожелает. Правда, лично я не вижу в нем смысла — бесполезная трата энергии, которую можно использовать более рациональным образом.

Я сконцентрировалась на ровной и размеренной речи с менторскими нотками. Все-таки, голос Альда неплохо помогал отвлечься от продолжавшегося позади меня позвякивания вперемешку с бормотанием жреца.

— Впрочем, без чар слуха и зрения — сложновато, поэтому их я считаю необходимым минимумом для нормального восприятия мира.

— А речь?

— А это уже не ощущения. Речь нужна для того, чтобы мир нормально воспринимал тебя. Впрочем, тот же Нат этим не особенно заморачивался…

— Нат?

Мой вопрос совпал с каким-то приглушенным скрежетом и шуршанием. Спустя секунду к нему добавилось частое похрустывание.

— Один из последних учеников Суртаза. Его называли мастером безмолвия. Хороший был парень, спокойный, немногословный. Он даже колдовал молча. Поэтому, обретя высшую форму в посмертии, счел чары речи несущественными для себя.

Я невольно представила себе грозного лича, который совершенно молча поднимает мертвецов и направляет их в бой. Жуткое зрелище.

— Он был чернокнижником. Но от этого, думаю, живые боялись его еще сильнее. А личи — недолюбливали. Потому что… — подселенец издал ехидный смешок, — любимым развлечением Ната во время каких-нибудь споров была массовая деактивация чар речи. А мыслесвязью владели не все.

— Вот почему — мастер безмолвия… — мне стало смешно. И это — несмотря на усиление зловещих звуков и их перемещение куда-то справа позади меня. Килир продолжал что-то бормотать.

— Да. А теперь, когда ты успокоилась, приготовься, похо…

Речь Альда прервалась, а я внезапно ощутила холод. Ледяное прикосновение скользнуло по позвоночнику. Что-то подобное я уже испытывала, когда…

— Шиз, ну наконец-то! — в моей голове раздался смутно знакомый голос, тут же принявшийся тараторить. — Это Сидда, если что. Куда ты пропала? Мэб с Линс места не…

Торопливая речь мага воздуха оборвалась на полуслове, и все пространство моей черепушки заняла гудящая пустота.

— Эти… живые, — голос Килира раздался прямо надо мной. Видимо, жрец стоял в изголовье моего ложа. — Вечно пытаются вмешаться, стоит хоть немного переключить внимание… Но теперь, моя милая Шиз, нам никто не помешает.

Жрец снова прижался губами к моему лбу, а я, пытаясь отвлечься от этого омерзительного прикосновения, заметила краем взгляда движение справа. Так, пожалуй, сил у меня пока хватит и на речь. Наверное. Пусть лучше говорит, чем… все остальное.

— Что это?

Я задала этот вопрос без какого-либо уточнения, что именно имею в виду. Пусть сам решает, что в этой комнате вдруг могло меня заинтересовать.

— Это?.. — в голосе мумифицированного лича я уловила нотку удивления. — Ритуальное ложе.

Теперь уже и я это увидела. В отличие от моего, довольно мягкого по виду, наконец-то попавшая в поле моего зрения конструкция из дерева и металла выглядела скорее пыточным приспособлением. Впрочем, не исключено, что отчасти она им и являлась. Зато теперь стало понятно, откуда хруст, шорох и скрежет — ритуальное ложе двигали по деревянному полу четверо скелетов.

— Твой господин пообещал мне не только тебя…

Килир не скрывал своего предвкушения, и от этого становилось тошно. Еще и этот гул в голове… Если Альд что-то сейчас и говорил, то я его не могла услышать при всем желании. А раз так, старательно поддерживаем внешний разговор…

— И что он тебе еще пообещал?

В ответ жрец издал вкрадчивый смешок.

— Посмертие, моя милая Шиз.

— Так ты же… уже.

— Священную форму.

Палец Килира скользнул по моему черепу, мерзко прошелестев от нижней челюсти до скуловой кости. И боли при этом я почему-то не чувствовала. Возможно, потому, что ее вытеснила зарождающаяся злость. Но в этот раз я только приветствовала ее возникновение.

— И ты так уверен, что он действительно это сделает?

— О, похоже, ты плохо знаешь своего господина, моя милая Шиз. Первый ученик, Альдауар Никтур Неззерак Рихс, — жрец произнес имя Альда нараспев, — не из тех, кто не выполняет свои обещания, — и задумчиво добавил: — За что, впрочем, в свое время и поплатился.

— Понятия не имею, о ком ты. В Речах Суртаза…

— Речи Суртаза правдивы не во всем, — ехидно прервал меня Килир.

Скелеты тем временем уже перестали двигать ложе, и теперь оно стояло примерно вровень с моим, примерно в двух-трех шагах справа.

— И об этом, кстати, даже не все жрецы знают, — в голосе мумифицированного лича зазвучало самодовольство. — Точнее, не знает почти никто. Мне потребовалось немало времени и сил, чтобы докопаться до истины многовековой давности…

— Зачем?

— Странный вопрос, моя милая Шиз… — снова этот мерзкий смешок. — Чтобы найти место заточения первого ученика. И… освободить его.

Повторять свой вопрос я не видела смысла. Понятное дело, что с помощью Альда жрец собирался достичь власти, влияния и прочего.

— И весьма ироничным в этой ситуации выглядит то, что ты… нашла это место случайно, насколько я понимаю, — слова Килира сопровождались шорохом и шелестом. Он что… раздевается?! Только этого мне не хватало. — Хотя изначально, сопоставив твои возможности и священную форму, я допустил, что ты — избранный немертвый.

— А это что значит? — мне вспомнилось, что это звание было незнакомо даже Альду.

— Это последняя из Речей Суртаза… — равнодушно протянул Килир, но затем его голос обрел знакомую звучность и глубину. Как тогда, на площади, когда я впервые его услышала. — В самый темный час, когда полчищам иномирцев не будет видно конца, ниспошлю я вам избранного немертвого. Слушайте его, повинуйтесь ему, и он приведет вас… — жрец сделал паузу и будничным тоном добавил, — к миру, процветанию и прочим прелестям.

— Звучит бредово, — голос Альда, к моему несказанному облегчению, прозвучал громко и четко в моей голове, несмотря на все не утихавший в ней гул. — Суртаз ничего подобного не говорил. По крайней мере — в моем присутствии.

— Считается, что Суртаз сказал эти слова своему первому ученику…

Лич появился в поле моего зрения, и я с не меньшим облегчением отметила, что он все же был одет — в длинную, расширяющуюся книзу тунику без рукавов из простой неокрашенной ткани.

— …перед тем, как уйти прочь из нашего мира.

— А что он сказал на самом деле?

Подселенец ответил не сразу. И за полминуты внешней и внутренней тишины жрец успел снова улететь за пределы моего зрения и вернуться, держа в руках что-то круглое и плоское.

— Я не знаю, — наконец, отозвался Альд. — Я не застал уход Суртаза.

— Но на самом деле последняя из Речей Суртаза была написана гораздо позже. Примерно во времена шестого… или седьмого Вторжения, — голос Килира стал задумчивым. — Да, пожалуй, седьмого. Оборона была сложной, и живым требовалась надежда. Что раз уж избранного немертвого все еще нет, значит, есть надежда выжить и без него… И, в свете этого, теперь ты можешь представить мое удивление, когда я увидел тебя.

Жрец издал смешок и присел на край ритуального ложа, перекатывая между пальцами… то ли медальон, то ли какую-то очень крупную монету.

— Откуда он у тебя, моя милая Шиз? — ласковый тон Килира слабо сочетался со зловещей улыбкой, растянувшей его потрескавшиеся губы.