А у нас на Венере. Фантастическая повесть - Червяков Александр. Страница 15
– То есть тогда можно будет спокойно подогнать эвакуатор, состыковать шлюзы, и всех вытащить сюда, на станцию! Сенькааа, ну ты голова! – я вскакиваю со стула и начинаю буквально прыгать по комнате. Потом вдруг резко торможу.
– Постой. Но ведь эта, как её, пещера под куполом, «пузырь» – он же какой огромный? Чтобы его заполнить, сколько потребуется свинца, ты себе представляешь?
Сенька сидит, думает, покусывает кончик карандаша.
– Ну даже пусть не свинца или олова. Челнок внутри пустой, так что в нашем случае и обычная лава подойдёт, лишь бы была достаточно плотная. А сколько именно понадобится, это нетрудно сказать. Пузырь – это шар. Радиус пузыря R у нас получился 42 с половиной метра. Тогда объем равен четыре третьих, помноженные на радиус в кубе и на число «пи»…
Снова умножает цифры карандашом на бумаге. Я без планшета ненавижу примеры решать, а ему как стаканчик газировки выпить. Немножко завидую.
– Полный объем пузыря – 321 555 кубических метров. На самом деле нам нужно будет даже меньше, потому что верхушку купола нам заполнять не нужно. Триста тысяч хватит.
– Но… Триста тысяч кубометров – это же много, наверное?
– Нет, ты что! Это… скажем… меньше, чем квадратный бассейн со стороной в 600 метров и глубиной в метр.
Я присвистнул.
– Тю! Шестьсот метров! Да тут на поверхности есть лавовые бассейны на десятки, а то и на сотни километров! Тогда что же получается? Надо найти поблизости подходящее лавовое поле или свинцовое озеро, пробить канал к куполу и заполнить эту круглую «пещеру» доверху. Челнок всплывает, его подтягивают канатами, и все спасены… Сень, а Сень, а ты можешь подсчитать, какой ширины нужен будет канал?
– Ну, это совсем легко. 321 555 делим на 60 секунд, потом ещё на 60 минут, потом на 24 часа. Тогда получаем… чтобы вся пещера заполнилась за сутки, нужно, чтобы скорость была… 3.7 кубометра в секунду. Так что канала глубиной в метр и шириной в четыре будет достаточно.
Я выдыхаю.
– Тогда осталось самое несложное.
– А именно?
– Добраться до Архидемона и всё ему рассказать.
Планшетов у нас нет, дверь заперта. Мы с Сенькой вдвоём стоим у двери, орём и изо всех сил колошматим по ней руками и ногами. Колошматим минуту, три, пять. У меня уже болят кулаки и глотка. Да что же вы там, совсем, что ли, оглохли?!
Наконец, дверь открывается. На пороге стоит наш охранник. В руке у него бутерброд. Мы тут придумываем, как экспедицию спасать, а он, гад, перекусывает!
– В чём дело, троглодиты?
Тут он принюхивается. В комнате у нас заметно пахнет палёным.
– Да вы чем тут занимались? В пожарную команду, что ли, решили поиграть?
Я спокойно так отвечаю:
– Нет, в службу радиационной разведки. Нам нужно срочно связаться с Виталий Борисовичем. Это очень важно.
Сеня добавляет:
– Поверьте, очень. Мы знаем, как вытащить наших оттуда… С равнины Снегурочки.
Охранник удивлённо смотрит на Сеньку, затем жмёт плечами и достаёт из кармана комбеза коммуникатор:
– Кабинет Главного. Да, срочно. Виталий Борисович? Дымков-младший уверяет, что знает что-то важное по поводу спасательной операции.
Из коммуникатора слышно:
– Дай сюда младшего Дымкова! Арсений, у тебя двадцать секунд, и если это опять ваши шалости…
Сенька торопливо говорит:
– Челнок лежит на глубине восьмидесяти метров. И мы знаем, как его оттуда поднять.
В коммуникаторе пауза.
– Ко мне в кабинет, немедленно!
В кабинете у Архидемона стоит высокий и худой дядька, молодой, но седой как лунь. Георгий Александрович, главный инженер станции.
– Так вы, Георгий Александрович, говорите, что челнок лежит на глубине…
– Приблизительно 80 метров, Виталий Борисович. Просканировали полость сонаром и нашли.
– А вам, молодые люди, откуда стало известно про 80 метров? – Архидемон поворачивается к нам.
– Мы подсчитали – Сенька отвечает. – Вот… – и кладёт блокнот с цифрами на стол.
– Рассказывайте, только быстро!
Сенька рассказывает. Про теорию Анатолий Сергеевича, про газовый пузырь, про наш эксперимент с лавой, про расчеты. Потом про наш план затопить «пузырь» свинцом или лавой и вытащить челнок на тросах. Архидемон внимательно слушает, то и дело поглядывая на главного инженера. Главный инженер кивает головой. Сенька заканчивает рассказ и ждёт. Я тоже жду. Архидемон говорит:
– Георгий Александрович, на вердикт сколько вам потребуется времени?
– Десять минут, не больше. Надо только подсчитать уже по-серьёзному и оценить наши ресурсы.
– Вот Вам терминал связи, поднимайте своих на уши, и чтобы через десять минут я уже всё знал. А мы пока пойдём с ребятами в коридоре посидим…
Выходим в коридор. У входа в кабинет главного – три простых стула. Усаживаемся и молчим. Долго молчим.
Наконец, Сенька не выдерживает:
– Виталий Борисович, а если всё сработает, Вы полетите туда, на полюс?
Архидемон кивает.
– Виталий Борисович, тогда возьмите туда нас тоже, пожалуйста!
Архидемон отрицательно мотает головой.
– Ну пожалуйста! – это уже я. – Мы же всё придумали, если сработает, как будет здорово! Вытаскиваем челнок, там папка, а я – вот он! Ведь правда?
У Архидемона вдруг лицо на мгновение становится просто неузнаваемым: серым, старым, глаза стекленеют. Как будто ему вдруг стало очень-очень больно. Или как будто он вдруг вспомнил о чём-то далёком, тоскливом и страшном.
– Виталий Борисович! – это зовёт главный инженер из кабинета. Мы втроём заходим внутрь.
– Докладываю. Подходящее лавовое поле к северу от купола есть. Канал пробьём за полчаса, просто сбросим с дронов заряды цепочкой и подорвём. Уклон там отличный, лава пойдёт только так. Через сутки челнок должен оказаться на уровне поверхности. Только вот тросами вытягивать ничего не надо – тут он глядит на нас.
– Как же не надо? – Сенька спрашивает. – А как же вы челнок дотянете до выхода из пещеры?
– А мы и не будем тянуть. Мы подорвём выход ниже нулевой отметки, и сделаем так, чтобы лава текла сквозь купол. Тогда челнок к нам просто «принесёт течением», так будет даже быстрее.
В глазах у Сеньки сомнение.
– А если не принесёт течением, тогда что? – спрашивает.
– Ну тогда мы воспользуемся вашей идеей с тросами и бурлаками на Волге… Но в любом случае, хлопцы, большие вы молодцы! Виталий Борисович, я приступаю?
– Действуйте! – Архидемон проходит и садится в своё кресло. Думает, вздыхает, глядит на нас. Потом вдруг говорит, не дожидаясь вопроса:
– Нет, ребята, не просите. С собой вниз я вас не возьму.
– Но почему, Виталий Борисович?!
Он тяжело вздыхает.
– Потому что прошло уже четверо суток. Потому что на связь никто не выходит. Да, челнок мы обязательно поднимем, но поймите же…
И смотрит мне в глаза. Потом Сеньке. Потом снова мне. И тут я начинаю холодеть и понимать. Меня как ударяет по голове чем-то страшно тяжелым. Челнок через сутки поднимут – но что найдут внутри челнока? Что найдут внутри? А если… Я зажмуриваю глаза, отворачиваюсь к стене и упираюсь в неё лбом. Я не реву, я просто плачу. В голове калейдоскопом проносятся картинки. Вот «лавовый дракон». Вот Анатолий Сергеевич. А вот оскаленная пасть провала в куполе. А вот папка – улыбающийся, весёлый. «Держись, сынок! Черти бездны не боятся!». Нет, этого не может быть! Никогда! Я поворачиваю голову к Архидемону, говорю сквозь слёзы:
– Виталий Борисович! Когда Вы тут нас сегодня здесь ругали по-всякому… даже ремнём обещали… Вы же так были уверены, что отец вернётся! Куда же теперь подевалась Ваша уверенность? Да папка – он где только не был, он такой бригадир, что… Если Вы в своих чертей не верите, какой же вы тогда Архидемон?!
Сенька рядом тоже плачет. Главный качает головой. Молчит. Потом встаёт с кресла и достаёт из крохотного шкафчика два складных стакана. Раскладывает один, наливает туда газированной воды из автомата в стене. Раскладывает и наливает второй. Ставит на стол – мне и Сеньке. Потом задумывается, достаёт третий стакан, и снова наливает из автомата.