Подводная лодка - Буххайм Лотар-Гюнтер. Страница 97
Базовое судно (The Depot Ship)
Германн высунул голову из радиорубки.
«Офицер-шифровальщик!»
Обычные радиограммы обрабатывались старшиной радистом, который пропускал их через дешифрующую машинку и вносил их в расшифрованном виде в радиожурнал, который представлялся Командиру каждые два часа.
Германн уже обработал эту конкретную радиограмму и не обнаружил в ней никакого смысла. Только первые слова: «Радиограмма для офицеров!» — были ясно расшифрованы. Это означало работу для офицера-шифровальщика, то есть для второго помощника.
С взъерошенными волосами Младенчик выкатился из койки. Он принял важный вид и установил на столе в кают-компании дешифрующую машину. Командир выдал ему установки для текущего дня, написанные на растворимой в воде бумаге — мера безопасности, как и растворимые соединения в самой машинке.
Офицер-шифровальщик… Слова эти принесли ожидание чего-то загадочного и особенного, чего-то сверхсекретного. Только этого нам сейчас не хватало!
Командир нахмурился. «Делай как можно быстрее, Номер Второй».
Первое появившееся слово было «Командир». Это обязывало второго помощника прогнать всю радиограмму через машину, все еще не получая на выходе никакого смысла. Другими словами, текст был зашифрован трижды. Командир должен был повторить весь процесс, используя настройки, известные лишь ему одному.
Значительные взгляды. Наша первая трижды зашифрованная радиограмма за этот поход — интрига накалялась. Командир подхватил дешифрующую машину и исчез в своем закутке, вызвав старшего помощника. Длительное шуршание бумаг. Командир ничего не сказал, появившись через пять минут. В кают-компании царила тишина.
«Интригующе», — произнес он наконец. Ничего более, хотя все мы просто жаждали услышать от него новости. Он не произнес ни слова еще пару минут. Затем: «Они определили нам новый порт назначения».
Его тон был немножко менее безмятежным, чем он предполагал. Из того, как это прозвучало, в наших новых приказах было нечто зловещее.
«Правда?» — спросил Стармех как бы между прочим. Топливо оставалось топливом, откуда бы оно ни происходило.
«Да, Ла Специя».
Стармех подскочил. «Прошу прощения, господин Командир?»
«Ла Специя, Стармех. Я что, с акцентом говорю, или ты становишься глухим?»
Командир поднялся и снова направился в свой закуток. Мы слышали, как он что-то искал там за занавеской.
Я мысленно увидел карту Европы — каждый выступ и впадину её очертаний. Рисование карт от руки было моим коньком в школе. Ла Специя, к востоку от Генуи, подмышкой Италии.
У меня противно засосало в животе. От удивления я замигал. Мои ладони стали липкими от пота.
«Но», — заикаясь, произнес второй помощник, «но это означает, что…»
«Средиземное море, это верно», — резко прервал его Стармех. Его горло сжалось пару раз. «Другими словами, мы идем через Гибралтар».
«Гибралтар…» Второй помощник уставился на меня с открытым ртом.
«Джебель-аль-Тарик».
«Еще раз?»
«Арабское наименование Гибралтара: Гора Тарик».
Гибралтар, скала, населенная обезьянами. Крупным планом самка обезьяны, обнимающая своего детеныша, оскаленные зубы. Колония Британской Короны. Геркулесовы Столбы. Этнический мост между Европой и Северной Африкой. Альхесирас, оле! Танцовщицы живота из Танжира. Конвои Гибралтара. Скала, пристанище для половины британского флота. Гиб-рал-тар, Гиб-ралтар… На пластинке была трещина и игла патефона заскакивала в звуковую канавку снова и снова.
Наверняка это не по вкусу и Командиру. Его наверняка не интересовало Средиземное море, не говоря уже о временной базе где-то в Италии. Фюрер отдает приказ, мы повинуемся — или, скорее, мы выполняем задание. Идеальный девиз для корабля — его следует выжечь на крышке ящика из-под лимонов и повесить в центральном посту.
Теперь для меня приобрели смысл передачи новостей в последние недели. Северная Африка: тяжелые сражения вокруг Тобрука, британцы, продвигающиеся в западном направлении по прибрежной дороге. Наверняка Средиземное море кишит британскими судами и кораблями сопровождения. Послать подводные лодки на зачистку — это было замыслом?
Мысленно я увидел карту пролива Гибралтар, вместе с отвратительными джунглями пеленгаторных станций, противолодочных сетей, боновых заграждений, мин и систем безопасности.
Где-то на периферии моего сознания застряло и отказывалось сдвинуться с места слово: ремонт. Подводная лодка UA нуждалась в ремонте после перенесенных бомбежек. Как Командир мог планировать следовать в Ла Специю без ремонта?
И другое слово: «Топливо…» Оно приплыло из центрального поста, дважды. Один раз его произнес Командир, затем мичман.
Затем я услышал: «Лечь на курс девяносто градусов».
Девяносто градусов — точно на восток? Теперь я был окончательно сбит с толку.
Командир вернулся из центрального поста и уселся за столом. Его лицо было наморщено как у мальчишки, считающего в уме. Стармех должен был задать вопрос, которого мы все ждали — «Откуда мы получим топливо?» — но его рот оставался плотно закрыт.
Следующие пять минут Командир провел за почесыванием своей бороды. Наконец он проворчал: «Мы пополним запасы в Виго».
Виго, Виго, Виго… Еще одно название, которое надо вытащить из памяти. Виго… Испанский порт, определенно — или он находится в Португалии? Одно из двух.
Стармех так плотно поджал губы, что на его худых щеках появились непривычные ямочки. «М-м», — был весь его комментарий.
«Очень продуманно со стороны командования», — сухо произнес Командир. «Они подумали обо всем — особенно о своих маленьких проблемах. Двести пятьдесят миль — мы сможем преодолеть их, даже не поднимая парусов. Ну, Стармех, что вы скажете теперь?»
На календаре было 14 декабря — плановая дата нашего возвращения. Теперь они хотели, чтобы мы шли в Испанию вместо Франции. После этого — Италия. Очень экзотично, что нас будут приветствовать кастаньеты вместо немецкого духового оркестра — как бы там ни было, я всегда предпочитал шерри консервированному пиву.
Испанский каштан, шпанская мушка — что там еще было испанское?
Командир ухмыльнулся. «Нет нужды так скорбно смотреть, Стармех — все устроено. Столько топлива, сколько мы сможем взять — торпеды и запасы тоже. Все удобства родного порта, на самом деле».
Я раздумывал — откуда он знает — ведь радиограмма была довольно короткой.
Стармех пожал плечами. «В таком случае…»
Я вспомнил, что этот поход должен был быть для Стармеха последним — его двенадцатый патруль. U-A была его второй подлодкой. Немного людей пережило двенадцать патрулей, и теперь, в завершение, ему предлагалось особое обращение — великолепный шанс умереть за свою страну в последнюю минуту.
Я поднялся на ноги и пригнувшись, прошел через люк переборки.
Команда все еще не имела понятия, что нас ожидало. Прощай — встреча с духовым оркестром в Сен-Назере. Вместо этого, порт макаронников и множество проблем, прежде чем мы попадем туда — если вообще попадем. Я мог представить общую реакцию. В носовых отсеках догадывались, что что-то произошло. Возбуждение и любопытство висели в воздухе.
Куда бы я ни заходил, разговоры стихали и вопрошающие лица поворачивались в направлении меня, но до тех пор, пока Командир не делал никаких объявлений, я был обязан сохранять бесстрастное выражение лица.
Командир все еще не прокомментировал приказ, но его угрюмое выражение лица говорило о многом. Была ли хоть какая-нибудь надежда проникнуть через пролив — и, если даже нам это удастся, что дальше? Вражеские воздушные базы были очень близки и многочисленны, так что авиационное наблюдение было гораздо плотнее, чем над Атлантикой. Могло быть почти невозможным действовать днем. Говорили, что при условии правильного освещения и угла зрения летчики были способны обнаружить контуры подводной лодки в водах Средиземноморья на глубине до 60 метров.
Широкий лоб боцмана пересекал шрам, тянувшийся от правой брови к переносице. Возбуждение окрашивало его в розовый цвет. Сейчас он был темно-красным.