Многогранники - Способина Наталья "Ledi Fiona". Страница 20

В памяти всплыло безмятежное лицо Крестовского. Он, значит, бегает за Машкой, как собачонка, а Крестовский ее вечерами на машине катает?

Димка вытащил мобильный из кармана джинсов и увидел сообщение от Юлы: «Спалишь, что я дала, убью». И номер телефона.

— Не спалю, милая, — пробормотал Димка, нажимая «набрать номер».

Пока шли гудки, он, вскочив с кресла, метался по комнате, чувствуя, как сердце колотится о ребра. В крови снова бурлил азарт, и Димка предвкушал, сколько приятных мгновений ждет сейчас Крестовского.

Однако в трубке раздавались лишь длинные гудки. Димка повторил вызов. Потом еще раз. Подлец Крестовский на звонок не ответил. Видимо, его величество не отвечает, если номера нет в списке контактов. Димка схватил со стола ноут и, усевшись на кровать, ввел пароль. В спешке ошибся раз, потом второй. Выругался сквозь зубы и, выдохнув, набрал пароль буква за буквой.

Задавая в поиске в соцсетях «Роман Крестовский», он вправду чувствовал себя придурком и оттого злился с каждой секундой все больше.

Глава 7

В метро Маша еще раз проверила мобильный. Ее сообщения Димка так и не прочел. И не перезвонил. Маша одновременно и злилась, и расстраивалась. Ну что ему взбрело в голову? Ведь ничего же они с Крестовским такого не сделали.

Почему-то эта фраза, оформившись в голове, Машу смутила. Даже щеки начали гореть.

Мама, стоявшая рядом в переполненном вагоне, изловчилась поднять руку и коснулась ладонью Машиного лба.

— Ты не заболела?

Маша помотала головой, зачем-то вновь думая о Крестовском и краснея от этого еще больше.

«Да отчего там краснеть-то?! — сердилась она. — Ну посидели в ночи, поужинали при свечах…»

Маша выдохнула и зажмурилась. Она до этого ни с кем не ужинала при свечах. Это, конечно, не превращало Крестовского в кого-то особенного, но воспоминания о самой обстановке на палубе волновали. Наверное, потому что в ее сознании ужин при свечах означал романтическое свидание. Конечно, в реальности это было не так, но краска продолжала заливать щеки.

Чтобы отвлечься от глупостей, Маша решила проанализировать то, что она знала о Крестовском. Именно знала, а не додумала.

Выходило, что не так уж и много. Да, она наблюдала за ним все эти месяцы, потому что на него нервно реагировал Димка, но до вчерашнего вечера ни разу с ним не говорила, за исключением приветствий по утрам. Впрочем, утренние приветствия в их группе были формальными и безадресными. Любой входивший громко здоровался, а отвечали ему выборочно. Машу и ботана Валерку, бывало, игнорировали. Крестовский отвечал всегда и всем в силу того, что был просто хорошо воспитан. Маша же, к своему стыду, здоровалась с ним в ответ, только когда Димки не было рядом, успокаивая себя тем, что Крестовский все равно вряд ли слышит, кто и что там ему отвечает.

Итак, она знала, что Крестовский живет один. Недалеко от универа. Ходит на занятия пешком или — изредка — ездит на такси. Носит рубашки и пиджаки, в то время как большинству плевать на дресс-код. В дни, когда светит солнце, меняется местами с Шиловой. То ли он вампир, то ли Шилова сама просится пересесть за солнечную часть парты. Сдает все работы в срок и всегда ввязывается в научные проекты, но последнее, кажется, просто потому, что не догадывается: это делается по желанию. Пользуется библиотекой и периодически теряет мобильный телефон. Всегда выключает звук мобильного на занятиях, но иногда на лекциях с кем-то переписывается, по-дурацки при этом улыбаясь, чем раздражает Шилову. Со всеми в общем-то вежливо-нейтрален, но смотрит и отвечает обычно так, что общаться с ним все почему-то побаиваются. Кроме Шиловой и ее свиты. Но там все понятно.

Маша вспомнила, как Шилова познакомила Крестовского с Димкой. Димка, несмотря на периодически проявляющуюся социофобию, большей частью был довольно приветлив, поэтому Машу очень удивило, когда он вдруг сказал что-то резкое и ушел. Впрочем, Крестовский тоже протянул тогда руку не сразу и с таким видом, будто одолжение делает. Маша думала, что Димку тогда зацепило именно это — царственно протянутая для рукопожатия ладонь, а теперь выяснилось, что они давно и хорошо знакомы. Выходит, между ними что-то произошло. Как бы теперь узнать, что именно?

Метро выплюнуло толпу спешащих пассажиров, и Маша, застегивая на ходу пиджак, почти бегом бросилась за мамой, искренне поражаясь, как та умудряется так быстро ходить на неизменных каблуках. Поднимаясь вслед за мамой по лестнице, Маша размышляла о том, почему природа пошутила, передав ей самой больше отцовских генов. Она хотела бы быть такой же яркой и красивой, как мама. А еще мама была очень уверенной в себе. Маше же уверенности ох как не хватало.

Сегодня они, против обыкновения, не разговаривали. Мама торопилась в ректорат, Маше же торопиться было некуда, но она все равно почти бежала за компанию с мамой. На подходе к учебным корпусам они пожелали друг другу хорошего дня, и Маша привычно отстала. Ни для кого не было секретом, что она дочь Ирины Петровны Кротовой. Однако входить с мамой в здание чуть ли не за ручку было бы слишком.

Мама скрылась в корпусе, а Маша, постояв немного у крыльца, еще раз проверила мобильный и все же решилась позвонить Димке.

К ее удивлению, после первого же гудка в трубке раздалось резкое:

— Да!

— Ой, — растерялась Маша, — привет. Не клади трубку, ладно?

— Ну?

— Дим, пожалуйста… я понимаю, что ты психуешь, но давай просто поговорим, а?

— Ты где?

— Перед корпусом. Маме нужно было раньше. Я с ней за компанию…

Димка некоторое время молчал, а потом вдруг спросил:

— Машка, он тебе нравится?

— Кто? — Маша сделала вид, что не понимает, о ком речь.

— Ромео наш недоделанный.

— Ты про Крестовского?

— Ну разумеется!

— Волков, — Маша начала всерьез злиться, — я не знаю, что ты там в себя влил или получил каким-то еще способом на яхте, но это явно не пошло тебе на пользу.

— Что за намеки? — тут же взъерепенился Димка. — С чего вы все думаете, что я что-то употребляю?

— Потому что ты ведешь себя как неадекват! — рявкнула Маша.

— Мария, — раздался рядом голос преподавателя философии.

— Извините, Пётр Никифорович, — пробормотала Маша и, понизив голос, продолжила: — Я тебя искала! Я за тебя волновалась, дурак ты психованный!

Маша сбросила вызов и яростно отвернулась от крыльца, собираясь пройтись вокруг корпуса, чтобы успокоиться. Лицо горело. И это было хорошо, потому что она все равно покраснела бы: в метре от нее стоял Крестовский, которого тоже зачем-то принесло на учебу на полчаса раньше.

— Доброе утро, — буднично сказал он.

Маша некстати вспомнила, как разоткровенничалась с ним вчера и, сгорая от стыда, пробормотала:

— Доброе.

— Ты с Волковым сейчас разговаривала? — неожиданно спросил Крестовский, хотя мог бы, как порядочный человек, сделать вид, что не слышал ее разговора.

— А тебе-то что? — огрызнулась Маша.

Крестовский сделал шаг назад и выставил руки ладонями вперед.

— Понял. Не в тему.

Маше стало неловко. Сама ведет себя ничуть не лучше Волкова. Крестовский же не виноват. Это она его вчера из дома выдернула, отвлекла от гостей, напрягла…

Крестовский явно собрался уйти, а Маша вдруг поняла, что они сейчас вернутся к их привычному общению, то есть к полному отсутствию общения, и у нее не будет больше возможности ничего выяснить. Волков точно не расскажет, раз за столько месяцев не раскололся.

— Что произошло у вас с Димкой? — напрямую спросила она.

Крестовский прищурился и некоторое время молча ее разглядывал. Маша отметила, что выглядит он сегодня как-то непривычно. Только она не могла понять, в чем именно это выражается.

— А он тебе не рассказал? — медленно произнес Крестовский.

Маша неохотно покачала головой.

— Но вы же вместе, так? — все еще разглядывая Машу так, будто видит в первый раз, спросил Крестовский.