Между нами никаких секретов - С. Робин. Страница 11
— Да, сэр.
— Твою мать… да ...
На мгновение он прислонился к ней. Терзая своим полуобнажённым телом и членом, который стал твёрдый, и становилось трудно не заметить его сквозь ткань полотенца. От контакта с влажной кожей мужчины у Скарлетт промокла блузка. Но внезапно, словно испугавшись своих действий, Матиас её отпусти и отошёл на несколько шагов назад.
Задыхаясь, Скарлетт рухнула на стену напротив двери.
— Я должна идти, я не могу… не должна… — она произнесла шёпотом на выдохе, от эмоций голос звучал почти сломлено.
— Подожди. Не убегай … — приказал он, наклоняясь, чтобы собрать свои личные вещи, и позволяя любоваться широкой и мускулистой спиной. На ней также была сделана татуировка: огромная, величественная. Другая пара крыльев — большие, крепкие, мужские и защищающие. А над ними, у основания шеи, курсивом написано имя дочери.
На этот раз Скарлетт не послушалась и сбежала на полной скорости, которую ей позволяли дрожащие ноги. Она не обернулась, даже когда слышала, как Матиас снова и снова выкрикивал её имя.
Ошеломлённый Матиас неподвижно замер у двери. Он не мог поверить в то, что ей наговорил и почувствовал за те несколько мгновений, пока прижимал Скарлетт к себе в этом пустом коридоре. Он полностью потерял голову, и понимал, что вёл себя подобным образом не столько для того, чтобы вызвать у девушки смущение, сколько потому, что был не в силах справиться с испытываемым к ней притяжением.
Избегать её или холодно относиться — не дало никакого результата. Без его ведома девушка подкрадывалась к нему под кожу и отравляла.
За те немногие минуты, пока они оставались наедине, Матиас действовал так, словно руководствовался силой, которую не мог контролировать. Он ощутил её жар, почувствовал запах и потерял разум. Если б потрясенный взгляд Скарлетт не вернул его на секунду к реальности, Матиас был уверен, что в конечном итоге трахнул бы её напротив стены. Потому что именного этого он хотел больше всего на свете. Попробовать, овладеть, использовать до разрушения, и, возможно тогда, сможет её позабыть.
Мужчина вернулся в номер в замешательстве и возбуждён, с колоссальной эрекцией между ног, и направился к женщине, которая до сих пор находилась в ванной комнате. Несмотря что их совместное время закончилось, он яростно толкнул её к раковине, развязал на халате пояс, уронил на пол своё полотенце, развернул к себе спиной, и, не говоря ни слова, вошёл сзади, делая с ней то, что хотел сделать со Скарлетт.
Как только кончил и, позабыв все правила хороших манер, Матиас быстро проскользнул под душ, лишь пробормотав, чтобы она оставила оговорённую сумму на прикроватной тумбочке.
Позднее ночью, как только вернулся домой, он упал на кровать и заплакал, чего давно не случалось. И плакал до тех пор, пока не закончились слёзы, и не заболело в груди.
В мысли вновь проник образ Скарлетт: красивая, молодая и такая чистая. Он же был испорчен и уродлив, а поскольку интуитивно осознавал силу испытываемого к ней влечения, каким глубоким и взаимным оно было, то идея желать другую женщину разрезала его пополам, как острый нож. Между икающими рыданиями он извинился перед своей женой и поклялся, что найдет решение. Продолжая оставаться погруженным в это печальное душевное состояние, он услышал плач Элизабет и попытался успокоиться. Он поднялся, пошел в её комнату и взял малышку на руки. Крепко прижал к себе, извиняясь и перед ней. Потом отнес в свою постель и уснул, держа девочку в своих объятиях.
* * *
Этой ночью Скарлетт вернулась домой в глубоко удручённом состоянии. Она, как вор сбежала из коридора, прочь от его номера, от грубых и вульгарных слов. Девушка даже не остановилась попрощаться со своими коллегами и предупредить их, что уходит.
Как фурия она выбежала из отеля и села в машину. Вела в ошалелом состоянии, не раз рискуя проехать на красный или не замечая дорожные знаки. Напуганная и возбуждённая, с перевёрнутыми вверх тормашками головой и сердцем.
Когда Скарлетт вошла в квартиру, то огляделась в надежде, что её убежище поможет почувствовать себя в безопасности, и напомнит ей, кто она такая. Но казалось, что ничто не могло искоренить из её головы мысль о Матиасе, его похотливом и опасном взгляде, образах, которые мужчина создал несколькими жестами и не цензурными фразами.
Она продолжала ощущать на себе жар его влажной кожи, запах геля для душа, и видеть эти величественные и чувственные татуировки; в ушах звучал его хриплый голос, как будто он до сих пор был рядом с ней, мучил… искушал.
«Удовольствие ... это важно для тебя?»
«У тебя кто-нибудь есть, кто за тобой присматривает? Кто-то, кто удовлетворяет желания?»
«Ты сейчас возбуждена?»
«Ты касаешься себя, думая обо мне?»
Как она могла ответить «да», признаться, что желала его, думала о нём и, фантазируя о нём мастурбировала? Как? Как она могла открыться перед мужчиной, который сделал своей работой соблазн и ложился с любой женщиной, имеющей достаточно средств, чтобы заплатить за его услуги?
Она как дура угодила в ловушку. Как обычно наивная, маленькая Скарлетт.
Девушка расстроенно вскрикнула и вошла в гостиную. Решительным шагом направилась к бару, где ещё стоял алкоголь, оставшийся после родителей, и который подавали, принимая гостей. Скарлетт пила редко, но сейчас чувствовала, что для облегчения беспокойства и растерянности ей нужно что-то крепкое. Так поступали взрослые, верно? И она больше не была ребёнком, несмотря на издевательства Аманды и Матиаса. Она была молодой женщиной, которая изо дня в день боролась за то, чтобы перестроить свою жизнь, чтобы забрать то, что у неё отобрали. И она поступала так годами, с мужеством и достоинством.
Скарлетт упала на диван и нашла глазами большую фотографию, сделанную в день шестнадцатилетия. На ней она стояла между счастливыми и улыбающимися родителями. Любима.
С мучительной точностью она помнила тот день. Мать испекла для неё клубничный торт, а отец подарил подержанный «Форд», который до сих пор водила. После обеда они отправились на длительную прогулку вдоль залива, позволив ей вести машину, хотя у неё ещё не было водительских прав. Это были счастливые времена, какими счастливыми и беззаботными могут быть дни у любого подростка. Вечером ей разрешили выйти с друзьями. Они веселились — пошли в кино, а затем до полуночи бродили по клубам вдоль залива.
Она чувствовала себя прекрасно, готовая вступить во взрослую жизнь.
Два года спустя её жизнь развалилась. Почти все одноклассники покинули Сан-Франциско, следуя за мечтой в лучшие университеты страны. В то время как она осталась привязанной к пустому дому, пытаясь собрать воедино кусочки своего существования.
По лицу скатилась слеза, когда она выпила первый глоток янтарной жидкости, и в этот момент Скарлетт почувствовала себя потерянной. Она скучала по родителям, скучала по мирным и нормальным дням. Ей хотелось вернуться в дом, где ждут с распростертыми объятиями, заваривают горячий травяной чай и могут выслушать. Вместо этого она одна в пустой комнате на диване и держит в руках стакан с паршивой жидкостью, от которой её тошнило. Она думала о том, как могла сложиться жизнь, если бы этот проклятый несчастный случай не сделал её сиротой.
Возможно, она бы тоже поступила в университет, у неё было бы много друзей, она бы принимала участие в вечеринках, у неё был бы парень, секс, и наслаждалась бы бездумной юностью. Конечно, она была бы лучше подготовлена к встрече с кем-то вроде Матиаса.
Одного, как Матиас...
«Но кто он такой на самом деле?» — Спросила сама себя, ставя рядом на стол стакан, ещё наполовину полный. Почему мужчина так сильно её привлекал, даже несмотря на то, что относился к ней противоречиво — мгновение он защищает, а через другое опасен, как голодный дикий зверь?
У неё не получилось найти ответ.
Скарлетт встала с дивана и подошла к прекрасной фотографии, на которую смотрела последние десять минут. Погладила и оставила на ней поцелуй. Затем выключила свет и направилась в спальню.