Трофей для хоккеиста (СИ) - Градцева Анастасия. Страница 13
– Блин, – говорит Багров.
– Ты обещал.
– Блин, – снова говорит Багров.
А потом искренне, заразительно смеется, и я не удерживаюсь от ответной улыбки.
Что ж, отвратительный по всем параметрам день вышел в итоге не настолько плохим, как мне казалось еще час назад.
Глава 8. Первая игра
На следующее утро я первым делом иду в свой бывший кабинет, беру оттуда рулон тейпов и решительно отправляюсь в спортзал, потому что именно там перед тренировкой обычно можно найти Багрова. Теперь он от меня не отвертится! Заклеим ему плечо как надо – сам же обещал, что будет слушаться.
Но в спортзале пусто, только Игорь крутит педали велотренажера.
– Привет! А где… Багров? – озадаченно спрашиваю я.
– В раздевалку уже умотал.
– А у вас разве не в зале сегодня тренировка?
– Нет, на льду. Мы эту неделю все время на льду, в воскресенье уже первая игра.
– Ого! Так скоро. Ладно, спасибо.
Я без всякой задней мысли бегу в раздевалку, распахиваю дверь, заскакиваю туда и… замираю.
Посреди пустой раздевалки стоит Багров. Кажется, он только что из душа – потому что вокруг бедер у него обмотано полотенце, а темные волосы влажно блестят. И кроме этого короткого полотенца на нем больше ничего нет!
– Ой!
Я с ужасом и стыдом понимаю, что даже не постучалась.
– Прости…я…
Я пытаюсь пятиться назад, но от порыва сквозняка дверь за моей спиной резко захлопывается, и мы остаемся с ним вдвоем. Наедине.
– Алииина, – тянет Багров, глядя на меня с усмешкой. – Привет. Хотела что-то?
И приближается ко мне плавной походкой хищника, настигающего свою жертву.
А я стою как дура с мотком тейпа в руках и пялюсь на его широкие смуглые плечи, на мощную грудь, на плоский живот с темной дорожкой волос, уходящей за белую границу полотенца. Понимаю, что так неприлично, понимаю, что нельзя, но не могу отвести взгляд – это слишком красиво!
– Снять? – я слышу в его голосе ухмылку, и смуглые ладони провокационно ложатся на полотенце.
– С ума сошел? – почему-то шепчу я, но продолжаю стоять и смотреть на него.
– Ну ты же зачем-то ко мне пришла. Разве не за этим?
В его голосе появляются мягкие, хриплые нотки.
– Я вот плечо тебе хотела затейпировать… – бормочу я.
– Ну давай. Тейпируй.
Почему это звучит как что-то до ужаса неприличное?
Я упрямо вздергиваю подбородок и подхожу к нему. Он пахнет гелем для душа и собой – теплым мужским запахом, от которого мне кружит голову.
– Мокрое. Плечо, – шепчу я. – Держаться не будет. Надо вытереть.
– Ну так вытирай, – Багров смотрит на меня с ухмылкой. – Ты же мой ассистент.
Я смотрю, не отрываясь, на эти капли, блестящие на смуглой коже, и безумно хочу слизать их языком. И, кажется, Багров правильно интерпретирует мой взгляд, потому что хватает меня и прижимает к стене, оказываясь так близко, что нас разделяет только тот самый моток тейпа, который я прижала к груди.
– Черт, как же я хочу тебя, – хрипло выдыхает он и медленно проводит языком по моей шее. А потом вдруг прихватывает зубами самое чувствительное место —там, где шея переходит в плечо.
Все тело пронзает сладкой судорогой, я вздрагиваю, из моих губ вырывается слабый стон, но я протестующе упираюсь ладошкой в его в грудь.
– Не надо, – бормочу я, остатками сознания понимая, что мы сейчас все еще больше усложним.
– Нет? – с непониманием переспрашивает он.
– Нет! Влад, пожалуйста, не надо.
Багров убирает руки и отходит от меня. Его полотенце ощутимо приподнято в районе паха.
– Тогда не пялься на меня так, как будто да, – холодно говорит он. – И не вваливайся больше ко мне в раздевалку.
Что он несет? Я же ничего такого не имела в виду!
– Послушай, я совсем не это… – бормочу я, пытаясь как-то достучаться до него. – Ты не так меня понял…
– Алина, – он смотрит на меня тяжелым взглядом. – Хватит мне ебать мозг. Или ты сейчас выметаешься за дверь, или я тебя разложу прямо на этой скамейке.
Меня тут же из раздевалки словно ветром сдувает.
Я иду по коридору с этим дурацким тейпом, который по-прежнему у меня в руках, и чуть не плачу.
Да что такое! Ну мы же вчера с ним почти подружились! И вот опять…
Я с ужасом жду, что Багров снова начнет саботировать указания врача, но как ни странно, после тренировки он идет на массаж. А потом на электрофорез. Свои обещания он честно выполняет.
Я тоже стараюсь быть тише воды ниже травы. Глаз на него не поднимаю, изотоник исправно приношу, во время процедур и массажа жду его в коридоре, как верная татарская жена.
Багров же меня с тех пор практически перестает замечать.
Он больше не хамит мне, не грубит, не пристает, обращается исключительно по делу – и все это с безразличным лицом и холодным, практически ледяным взглядом.
Через два дня я возвращаю ему телефон (купила новый с аванса) и надеюсь хоть на какую-то реакцию, но он с равнодушным кивком берет его у меня из рук и швыряет в сумку.
Кажется, нашему общению конец.
С одной стороны, теперь нет никаких проблем с выполнением обязанностей ассистента, а с другой… все стало как-то не так.
В конце недели я сдаюсь и признаюсь сама себе, что соскучилась по тому Багрову, которого успела узнать. По его грубоватой заботе, по ехидным ухмылкам и странному чувству взаимопонимания. Но если вернется это, вернутся и провокационные приставания в раздевалке, вернутся темные голодные взгляды, от которых становится жарко и страшно одновременно.
Я этого не хочу.
Или хочу?
Уже не знаю. Кажется, я сама в себе запуталась.
***
Воскресный матч – первый в этом сезоне, а для меня это в принципе первая игра, которую я буду смотреть, потому что раньше я хоккеем как-то не интересовалась.
Интересно, наши выиграют? Говорят, что команда из Магнитогорска тоже сильная и что сражение будет непростым. На трибунах так громко орут и свистят, что у меня уши глохнут. А это ведь еще даже матч не начался!
Я сижу по левую руку от главного врача, кутаюсь в большеватую мне толстовку с эмблемой нашей команды, и дико нервничаю.
– Морозова, не ерзай.
– Я переживаю.
– С чего это?
– Ну вы сказали, что я буду вам помогать, если что-то случится на матче. А вдруг я не справлюсь?
– С чем ты там не справишься? – сердится Дмитрий Петрович. – У тебя среднее медицинское образование! Что ты, лед к шишке не приложишь? Инструменты не подашь, пока я буду очередную бровь зашивать?
– Приложу. И подам.
– Ну вот и все.
Крики становятся еще сильнее: на лед выходят хоккеисты обеих команд. Их много, они нарезают круги под восторженный ор болельщиков, но я смотрю только на одного игрока. С номером тринадцать на форме.
Его фигура стремительно скользит по льду, он даже среди огромных хоккеистов выделяется ростом и шириной плеч, и толпа просто сходит с ума. Сзади на трибунах я слышу не только мужской рев и свист, но и визгливые девчоночьи выкрики.
– Багров, ты лучший!
– Влад, сделай их!
– Тринадцатый, жги!
– Владик, я хочу от тебя ребенка!
Багров поднимает клюшку, приветствуя своих болельщиков, машет им рукой, а я вдруг ловлю себя на злости. Как же меня бесят эти фанатки! Стоят тут, понимаете ли, и орут как ненормальные. Мешают хоккеистам сосредоточиться!
И мне почему-то тоже. Мешают.
Откуда они вообще взялись у Багрова в таком количестве? Он же спортсмен, а не какой-нибудь актер!
– Когда начало? – нервно спрашиваю я у Дмитрия Петровича.
– А вот уже сейчас. Смотри.
Судья в полосатой форме выезжает на середину поля с шайбой в руках, вбрасывает ее на лед под непрекращающийся вой болельщиков, и… начинается.
Я невольно подаюсь вперед, только и успевая переводить взгляд с одного края поля на другой. Какие же они все быстрые! Так стремительно летят по льду, что у меня замирает сердце.