ПереКРЕСТок одиночества – 4 - Михайлов Дем. Страница 15
На меня глянули три пары удивленных глаз, и я невольно развел руками:
– Да как-то… я ведь был совсем маленьким, когда рухнул СССР. Но помню читал какие-то рассказы про октябрьскую революцию… но для меня это было просто занимательное чтиво и то от скуки – кончились на самом деле интересные книги в бабушкином книжном шкафу и читать пришлось все подряд. Ленин помню в одном из рассказов лепил из хлебного мякиша чернильницу, наливал в нее молоко… Хотя вряд ли это правда.
– Правда! – заявил Филимон и тут же стушевался под презрительным взглядом Сергея Блата, «додавившего» его эти взглядом и затем добившего окончательно уверенным:
– Вранье!
– А ты там был что ли!
– Да какая разница? – спросил я, прерывая начинающуюся ссору в зародыше – Та эпоха в уже реально далеком прошлом и вряд ли когда-нибудь вернется.
– Там у вас – может и в далеком прошлом – скрипуче произнес Филимон, сидя у разгорающейся печи и не сводящий глаз с танцующих язычков огня – А у нас нет… Ты пойми, Охотник – сюда попало немало настоящих коммунистов. Тех самых несгибаемых. Слыхал я краем уха сплетни о тайном бункере СССР и о том, что путь в него лежит через убежище Братства Народов. И что мол чтобы туда попасть надо быть коммунистом не менее десяти лет, и чтоб все членские взносы были уплачены!
– Бред! – вырвалось у меня.
Я был в полном изумлении.
Серьезно?
– Партийный билет? – спросил я – Да откуда он… стоп… неужели…
– Уже здесь и выдавали уполномоченные лица – Филимон указал пальцем в потолок – Там. Во время чалок. Сначала надо было получить хотя бы две письменные рекомендации от членов КПСС…
– КПСС – повторил я – Обалдеть…
– Ну так! Коммунистическая Партия Союза у Столпа! И вот как получишь рекомендации, тогда уже допустят до экзаменов. Если пройдешь – получишь билет кандидата и начнешь платить взносы…
– Бред! – повторил я и задумался – Хотя… подобная затея может здорово отвлечь от самых темных мыслей о будущем. Надо же чем-то занять голову на протяжении сорока лет тюремной отсидки…
– А ее по их уставу – отсидку-то! – подавали как великое испытание духа и закалку характера! – добавил Сергей – Придурки!
– Но-но! – Филимон с негодованием уставился на Сергея – Ты это того!
– Того что?!
– Не замай! Не по нраву – так не трогай, а хаять не смей!
– А почему я тогда об этом не слышал? – спросил я, снова прерывая ссору.
И снова ответил Касьян Кондратович:
– А потому что и сюда весть пришла горькая в начале ваших девяностых. Сначала тут никто не поверил, конечно. Но новеньких становилось все больше и все они твердили одно и то же – рухнула мол великая страна. Говорят многие из узников себя порешили, когда в новость эту уверовали. Пришедшие в их крест находили их повешенными там или с венами вскрытыми. А на столе кирпичном записка, придавленная рукописным партийным билетом – так мол и так, в связи с гибелью величайшей страны не считаю для себя возможным продолжать жить… Ты пойми, Охотник… для многих это прямо серьезно было. Я вот не из идейных и никогда таким не был. Но понять могу…
– Ну да – вздохнул я и поднялся – Вернусь через полчаса. Сделаю круг, огляжусь, соберу еще чуть валежника – нашел там стволик неплохой и попробую целиком дотащить.
– А я порублю! – с готовностью вызвался Филимон, и я кивнул:
– Конечно.
– А я попробую пару ложек вырезать – предложил Сергей Блат, и я снова кивнул, берясь за скобу двери.
Ложки нам не требовались. Но если создание ложек подразумевало задумчивую занятость, то я только за. Это куда лучше, чем сидеть без дела в стальной коробке идущего в снегах вездехода и вслушиваться в завывание снежной бури, смешанное с безостановочным шепотом Столпа…
Через час с небольшим я опустил колонну с антенной, задраил люк и, не включая на этот раз фары, пустил машину вниз по склону, уходя в смутно виднеющееся впереди ущелье. В один из моментов вездеход едва заметно качнуло и я, не оборачиваясь, успокаивающе махнул рукой сидящим позади. Ничего мол страшного. На самом деле левый трак прошелся по голове привставшего из снега действительно огромного снежного медведя. А судя по оставленной им борозде, чудовищный переросток двигался к только что оставленной нами вершине холма. И глядя в бросающуюся в стекло черноту окружающего ледяного мира, я вновь и вновь напоминал себе, что он, несмотря на кажущуюся мертвой снежную безмолвность, полон до краев чуждой нам хищной жизнь. И об этом нельзя забывать ни на секунду….
Бункер Старого Капитана не вышел на связь. С помощью поднятой антенны и занятой позиции на вершине высокого холма, мы установили связь с еще двумя человеческими убежищами, находящимися примерно в тридцати и сорока километрах от нашего текущего положения. До них дотянулись. А вот до Старого Капитана, спрятавшегося под льдом и снегом всего в десятке километров с помощью радиоволн достучаться не удалось. Придется постучать напрямую – прямо кулаком и прямо по двери.
Пока я осторожно вел тяжелую машину сквозь усилившуюся метель, изредка делая глотки горьковатого травяного отвара, усевшийся рядом Филимон уже в четвертый раз по моей просьбе читал вслух убористое содержимое достаточно большого листа бумаги, полученного от Замка. Сначала мне хотели дать лишь выдержку самого важного, но я с максимально доступной мне убедительностью попросил не решать за меня что там важно, а что нет и буквально потребовал предоставить мне полную копию. Требование было удовлетворено – наверное. Кто знает, что они не включили в мою копию. Но сейчас мои мысли были заняты другим…
Это же надо…
Копия из старых обширных архивов! Каково, а?!
Чтоб вас! В душе невольно поднялась волна горячей злости. Ведь все было! Имелись все возможности! А они ушли в самоизоляцию… То же самое, что самим себе подрезать подколенные сухожилия. Немыслимо! Но правление Замка пошло именно этим путем…
Когда я сажал свой тюремный крест на снежный склон, я считал, что здесь меня будет ждать что-то вроде вырубленных в снегу тесных помещений с ледяными стенами. Возможно несколько соединенных узкими коридорами снежных пещер, где температура лишь на несколько градусов выше ноля. Я осознавал, что тут внизу за прошедшие десятилетия налажен кое-какой быт, есть источник пропитания, но… но я и подумать не мог, что окажусь в самом настоящем бункере с надежным освещением и отоплением, с туалетами, душевыми комнатами… Реальность оказалась в разы круче всего, что я себе осторожно представлял, стараясь не перегнуть палку в мечтаниях. А оказалось, что палку я сильно «недогнул». Тут все было сначала продумано, затем построено и продублировано. Люди строили на века, четко действуя по намертво вбитым в них еще тем старым правилам начала двадцатого века. Они все делали по отпечатавшимся в их головах канонам строгой системы. У них все получилось… и если бы не начавшаяся стагнация, приведшая к потере почти всех наработанных контактов и разрыву почти всех установленных связей, Бункер мог бы оказаться настоящим центром раскинувшейся в снежной пустоши паутины из мерцающих искорок жизни.
Мог бы! Но не стал… Вся созданная мощь и весь набранный потенциал годами бродили внутри запаянной банки Бункера… Архивы, производственные мощности, продуманная иерархия власти, основанные на взаимопомощи доверительные отношения с другими убежищами и… и вот он горький результат непродуманной и крайне глупой смены курса…
Теперь в лидерах луковианский бункер Восьми Звезд, а люди с Земли где-то в самом хвосте по всем параметрам. Из все информации лишь крайне устаревшие и наверняка во многом уже неактуальные данные с бумажного клочка…
И почему я не удивлен такому раскладу? Почему мне кажется, что такое уже не раз случалось – там на Земле и порой с целыми странами…
Что ж – надо быть благодарным даже за имеющуюся информацию. Кое-что из сведений наверняка все еще сохраняло свою актуальность. Например, информация о точном местоположении бункера, о указывающих на него незыблемых ориентирах и о том, где находится главный вход и куда он направлен.