ПереКРЕСТок одиночества – 4 - Михайлов Дем. Страница 16

Бункер Старого Капитана начался с того, что бредущий сквозь пургу одинокий старик провалился в глубокую яму и серьезно повредил себе обе ноги. На этом его история могла бы полностью закончится, как и истории тех, кто также провалился, покалечился и погиб. Но этот старик выжил. Он не мог ходить, не мог подняться по отвесным скользким стенам, но он мог ползать. А еще он не позволил себе свихнуться и не позволил навалившейся безнадежности вцепиться льдистыми когтями себе в душу. У него имелась теплая одежда, запас сбереженных продуктов, немного медикаментов и кое-какой мелкий инструмент. Это решило судьбу престарелого Робинзона – еще одного из многих. А ведь и я там в летающей тюрьме готовился к подобной участи, но все пошло по иному сценарию. Вообще о том первом и оставшемся безымянным старике, основателе бункера Старого Капитана, было мало что сказано в записях. Упоминалось все вкратце и без подробностей, но даже сухого перечисления фактов мне оказалось достаточно, чтобы в голове разом ожила сочная яркая картинка.

В стене глубокой западни старик выбил для себя небольшую нишу, куда сумел затащить рюкзак и вместиться сам. Оказав себе первую медицинскую помощь, он немного отдохнул, а затем продолжил выбивать снег, копая себе наклонный крысиный лаз к поверхности. Он резонно решил, что лучше уже потратить силы на прокопку пятнадцатиметрового прохода, чем пытаться преодолеть четыре метра вверх по вертикали. Именно тогда и было сделано открытие – он находится не в снежной яме, а внутри утонувшей в снегах каменной постройки с провалившейся прямо под ним крышей. Следующей находкой – весьма ценной – стала более чем целая кладовка на втором этаже. Узкая дверь, небольшое помещение, тянущиеся вдоль стен полки с различными вещами, знакомыми и чужими одновременно.

Да. Бункер Старого Капитана начался с кладовки и с разведенного прямо перед ней костерка из древней мебели, дым от которого уходил через пробитую в снежном покрове дыру.

А продолжилось все с проходящей мимо заблудившейся старухи, что вдруг увидела выползающего из снежной дыры усталого человека. Дальше они все делали вместе – лечились, копали снег, латали дыру и укрепляли крышу, налаживали отопление хотя бы одного помещения. Через год к ним присоединился еще один человек. Через три года – еще один. Так вот по человечку за человечком рождалось новое убежище, одновременно расширяясь и уходя все глубже под землю. И как всегда вскоре появился лидер, чье имя и звание дошло и до нас – старший помощник командира корабля Коновалов Сергей, когда примерно тогда же за заслуги повысили до звания капитана. Первый капитан. В честь него и было названо убежище – бункер Старого Капитана. С тех пор традицию сохраняли, а во внутренние иерархии бункера использовались флотские должности и звания.

По размерам это убежище было куда меньше нашего, но являлось вполне себе надежным теплым место для медленно доживающих свой долгий век стариков. А большего им и не требовалось. Достаточно долгое время между убежищами поддерживалась регулярная радиосвязь, были и поездки, хотя про них знали только обитатели Замка, решившие сохранить все в тайне от жителей Центра и уж тем более Холла. Имелась даже пояснительная приписка – дабы лишний раз никому не бередить души.

После того как наш Бункер принял решение уйти на самоизоляцию соединяющие два убежища ниточки начали беззвучно рваться, пока не лопнула последняя – редкий радиообмен новостями.

Филимон в четвертый раз закончил чтение, и я тихо выругался – тоже в четвертый раз. И сейчас выбрал куда более мягкое выражение своих чуть угасших эмоций. Ненадолго включив наружное освещение, я нащупал фарами гряду из уже начавших сливаться воедино шести идущих в один ряд совсем невысоких холмов. Вот и главный ориентир. Мне нужно двигаться к середине этой тонущей в снегу гряды, и я чуть подправил маршрут.

– Бункер Старого Капитана – прошептал Филимон – Господи… сердце то как колотится в груди…

– Оно и понятно – кивнул я.

– А вот ты спокойным выглядишь – заметил старик – Уже привык небось?

– Есть такое – признался я, вспоминая свои первые вылазки и то, как попал на покинутую чужую базу, как заходил в луковианский бункер…

Тогда эмоций было больше. Да их и сейчас хватает, ведь в каждом из нас живет переполненное яркими пограничными эмоциями дитя – просто мы похоронили его под пластом взрослой сдержанности и прикрыли мозолистым пластом усталой безразличности. Вот и я научился сдерживаться так хорошо, что при нужде давлю эмоции в самом их зародыше. И сейчас как раз такой случай, когда эмоциям поддаваться ну никак нельзя. Цепко держась за рычаги управления, я вел гусеничную машину к цели, больше глядя по сторонам, чем вперед. Я был готов к самому худшему – ведь не зря же уже устоявшееся надежное убежище перестало выходить на связь. Там наверняка что-то случилось. Но что?

Это нам и предстояло выяснить…

– Плохо… – тихо сказал я, поднимаясь с колена – Прямо плохо…

У моих ног лежало два человеческих черепа. Один был раздавлен, другой просто очищен от всей плоти. Там же нашлось несколько костей помельче. Особо и копать не пришлось – останки обнаружились невооруженным взглядом.

В пяти шагах от меня на снегу сидел Сергей Блат, глядя то, что когда-то было небольшой палаткой, а теперь превратилось в рваный саван. Внутри еще кости – я уже осмотрел их перед тем как перейти сюда. Фары замершего в нескольких метрах вездехода высветили каждый сантиметр площадки у отвесной снежной стены, являющейся срезанной частью холма. У самой стены, там, где намело трехметровые сугробы, я нашел еще немало старых костей, один издырявленный червями рюкзак и самодельную сумку в таком же состоянии. Вещи я отнес в вездеход и ими уже занимается оставшаяся в машине половина личного состава.

– Не нагибайся! – напомнил я и Сергей поспешно выпрямился, опять подставляя черному небу не свою согбенную спину, а защитный козырек рюкзака.

Старик вооружен обрезом и перед выходом из вездехода я заставил его раз двадцать отработать необходимые действия на тот случай, если его подхватит упавший сверху летающий змей и потащит в воздух. Сергей ворчал, показывал характер, напоминал, что я уже заставлял его это делать еще в Бункере перед выездом и вообще… но я настоял.

– Их убили у самых ворот! – крикнул он мне, перебарывая шум ветра – Зверье поработало! Не повезло так не повезло!

– Или их просто не пустили – возразил я, поворачиваясь к снежной стене.

Там ворота. Причем достаточно узкие и невысокие. Рассчитанные скорее на проход широких саней, а не для прохождения вездехода. Впрочем, протиснуться мы должны – если есть куда и если верить данным Замка.

Наверняка все погибшие пришли сюда очень давно. Я сужу не по голым костям – тут постарались черви, а при вечном серьезном минусе и не понять, когда случилась смерть. Тела могут десятилетиями пролежать почти нетронутыми, пока несущий колкий лед ветер медленно сдирает с мертвых лиц промерзшую плоть слой за слоем, пока не обнажается череп. И с телами случилось бы тоже самая, если б не защищающая их одежда. Видел я как-то документалку про кладбище Эвереста… Но тут хватает хищников и тот сплющенный череп наверняка раздавлен ползучим медведем.

И все это случилось давно. Я сужу исходя из логики.

– В машину! – скомандовал я и Сергей с готовностью подчинился.

Неся с собой негнущиеся от мороза куски вроде как верхней одежды, он поднялся на гусеницу и вошел в машину первый, а я следом за ним, держа оружие наготове. Не снимая меховую куртку, я стащил только рюкзак с плеч и заторопился в кабину, на ходу отвечая на вопросы стариков:

– Сколько там бедолаг-то поеденных?

– Я видел три черепа – ответил я, опускаясь в кресло и дергая за рычаг под консолью управления.

Вдавив педаль, заставил вездеход сдвинуться с места.

– Медведи? Черви?

– Не знаю – отозвался я, останавливая машину у границы подступивших к стене высоченных сугробов – Могли просто замерзнуть.