Забыть оборотня за 24 часа (СИ) - Россо Виктория. Страница 29

Когти исчезают из шеи, даря еще большую легкость и трезвость мыслей, как будто ты выпил сразу несколько доз Аддерола. Ноа за её спиной резко падает на колени, и когда Тина оборачивается назад, то видит перед собой нечто ужасающее — обращенного оборотня. Ноа скребет когтями дорогой паркет, его уши заострены, а с клыков капает густая слюна; тот бормочет что — то непонятное — сложно разобрать, — а потом поворачивается к Тине и прожигает её алой радужкой глаз.

Она застывает на месте, боясь делать следующий вдох, потому что Ноа выглядит устрашающе. Ноа выглядит опасно, и Тина не знает, как вести себя с бешеным волком. А тот совершенно точно в бешенстве — видно по оскалу.

— Ноа? Эй, милый, ну ты что? Всё хорошо, видишь? Я в порядке, — начинает свою тираду Тина, пытаясь успокоить Ноа и вернуть ему привычный вид. — Глена больше нет, я в этом уверена.

Имя, прозвучавшее из её уст, срывает у Ноа всевозможные тормоза. Подорвавшись с места, тот вылетает за двери, не дав Тине даже сообразить о следующем действии. Она лишь выпучивает глаза, предрекая надвигающуюся катастрофу, открывает рот, потом захлопывает его обратно и через секунду уже бежит за Ноа во двор. Если посмотреть по сторонам, то видно лишь удаляющуюся фигуру на темной трассе, что уходит в центр города. Что он увидел? Или почувствовал? Волки, должно быть, видят воспоминания, которые забирают, но где связь? Тина не может свести концы с концами, да и времени на это нет — нужно спешить, нужно догнать, нужно предотвратить беду. Ноа сейчас опасен для остальных, тут нет сомнений. И убегает он явно не в магазин за мороженым.

Тина пытается думать как можно быстрее, как можно продуктивнее — благо в голове, после долгого перерыва, становится чисто и свежо. Память еще не вернулась полностью, зато мысли теперь собираются воедино. Без чужаков под черепной коробкой думается гораздо лучше. Она снова оглядывается по сторонам, замечая закрытый гараж, и срывается обратно в дом. Дверь в пристройку находит быстро.

Тина подбегает к черной «БМВ», заглядывает в открытое окно и убеждается, что ключи в зажигании. Отлично. Прошло от силы полминуты, она успеет, обязательно успеет — дорога ведет только в одном направлении, поэтому Тина надеется догнать Ноа спустя несколько миль отсюда. Она ни разу не гонялась за обращенными волками, так что понятия не имеет, насколько сейчас права в рассуждениях и мелких подсчетах.

Замерев лишь на секунду, Тина бежит к дверям гаража и нажимает кнопку открытия створки. Медленно. Почему она поднимается так медленно? Возвращается к машине, садится за руль и заводит мотор, непрерывно смотря в зеркало заднего вида. Ну же, быстрее, еще быстрее. Выжимая сцепление, врубает заднюю передачу, и следом нажимает на педаль газа — колеса скрипят о бетонный пол.

Тина выруливает на проезжую часть, освещаемую дорожными фонарями, быстро переключает скорость и срывается в нужном направлении. Кажется, что прошла уже целая вечность, но подсчет идет на минуты, хотя этого тоже может быть достаточно, чтобы не успеть. Только вот к чему не успеть? К мясорубке? К массовому убийству? Тина даже не подозревает, куда именно убежал Ноа, просто едет по дороге, тихо молясь всем богам.

И боги слышат её, только не в том, что она просит сейчас, а в том, что просила раньше.

На пассажирском кресле лежит листок бумаги, а внизу на нем виднеется печать Городского суда Гарден Хиллс. Над ровно пропечатанными строчками заглавными буквами просматриваются два слова: «ЗАПРЕТИТЕЛЬНЫЙ ПРИКАЗ». Почему у Тины всегда так? Или всё, или ничего? Нужно следить за дорогой, необходимо всматриваться в ускользающий за горизонтом асфальт, чтобы выцепить взглядом знакомую фигуру, но взгляд так и устремляется вправо.

Любопытство всегда было сильнее Тины. Всегда доставляло проблемы одним лишь своим существованием. И в этот раз оно побеждает еще и по другой причине: сзади раздается сигнал патрульной сирены, ведь она, как оказывается, пролетела уже несколько светофоров на красный свет и даже не задумалась о последствиях. Время поджимает, взор мечется с дороги на клочок бумаги и обратно на дорогу, между делом она пытается выискать Ноа, которого и след простыл. «БМВ» при этом мчится девяносто миль в час при разрешенных пятидесяти. Звук сирены повторяется вновь, и мужской голос, звучащий из громкоговорителя, приказывает остановиться и прижаться вправо. Тина решает воспользоваться хотя бы одним подарком судьбы, раз уж догнать Ноа, по всей видимости, невозможно. Оставив сомнения позади, она делает этот роковой шаг: берет лист бумаги и взмахом руки расправляет его, чтобы прочитать. Из — за темноты ничего не видно, поэтому Тина той же рукой пытается включить встроенную лампочку над головой. Получается лишь со второго раза.

Достаточно всего лишь нескольких секунд, чтобы пробежаться взглядом по написанному, периодически возвращая внимание на дорогу.

Скорость автомобиля начинает резко снижаться, потому что Тина отпускает педаль газа. Потому что хочется сдохнуть, потому что боль снова возвращается и пробивает кувалдой виски. Отбросив в сторону листок, она мертвой хваткой вцепляется в руль и резко выжимает тормоз — «БМВ» замирает посреди трассы. Тина зажмуривается и, ухватившись за голову, несколько раз ударяется головой о спинку сидения, намеревается выбить ко всем чертям это смертельное ощущение, засевшее внутри. Она хочет избавиться от мучительной пульсации под черепом, от слез, что скатываются по щекам, от крови, что течет из ушей и пачкает пальцы. Тина кричит или, быть может, стонет — она не знает наверняка, — потому что перед глазами пустота, как и в голове. Словно выключили свет. Словно захлопнули обратно шторы и погрузили во тьму. Словно сознание снова играет с ней, но уже без правил.

Позади выруливает патрульная машина и разворачивается поперек дороги, чтобы перегородить пути к отступлению, но Тина этого уже не замечает. Она не обращает внимания, когда из автомобиля выбегает офицер, крича что — то в приказном тоне и угрожая табельным оружием.

Тина тихо умирает от боли — Тина не замечает.

И даже когда в лицо светит фонарик, а до окровавленных ушей доносится почти знакомый голос, надломлено произносящий её имя, — она все равно утопает в собственном небытие.

— Код: два четыре. Код: два четыре. Как слышите меня, диспетчер? — офицер открывает дверь «БМВ», выключает фонарик и пытается осмотреть Тину на видимые ранения. — Код: два четыре. Экстренная медицинская помощь.

Рация издает короткое шипение, затем спокойный женский голос, доносящийся через динамик, дает согласие на принятие вызова. Тина в этот момент понимает, что снова вляпалась в какое — то дерьмо.

— Отец, мне нужен мой отец, — хрипло шепчет она, но не выдерживает новой волны болезненных ощущений: они захватывают тело целиком и полностью.

Тина снова кричит.

Не помогает.

— Господи, да что с тобой произошло? — офицер оборачивается на звук сирены: скорая помощь приезжает быстро. — Тина, все будет в порядке, слышишь? Ты только больше не кричи, хорошо? Боже мой…

Действительно, Господь бы сейчас Тине не помешал. Господь бы сейчас спас, оградил от новых знаний, что разрывают голову и вызывают тем самым боль. А может, это снова последствия действий, которые она совершила необдуманно? Может, эта боль — есть ответ Господа, который пытается наказать её за ошибки? Кажется, Тина уже бредит. Тина хочет снова забыть то, что прочла минуту назад. Хочет разорвать этот долбанный приказ, но не может — сил нет. Есть только мучения… и кровь из ушей.

«Временный запретительный приказ не подлежит ходатайству и распространяется только на одного гражданина, указанного получателем данного уведомления. Городской суд округа Гарден Хиллс обязует Вас по отношению к мисс Тине Фьюринг держаться на расстоянии от её места жительства, места работы или учебы. Запрещается физический контакт, телефонные звонки, переписки путем социальных сетей или почтовых служб. Основание: незаконное проведение процедуры по коррекции памяти, далее именуемой „Амнезия“, без внимания к медицинским противопоказаниям. Срок действия приказа: до окончания судебного слушания. В случае неповиновения…»