В оковах его власти (СИ) - Орлова Юлианна. Страница 16

Мы только говорили, ведь я дал себе срок. Пока она не вылечится, я позволю себе эту малость, Наблюдать. Наслаждаться процессом. Затем отпущу, чтобы не довести себя окончательно и не сломать жизнь молодой и зеленой девчонке, виноватой лишь только в том, что я хочу ее себе.

После довольно долгого молчания Маша вздрогнула, уронив книгу в кожаном переплете на пол, а сама резко вскочила, будто бы увидела привидение. Ее открытый и искренний взгляд резал меня без ножа.

—Добрый вечер, Александр Павлович, — девчонка сразу же отвела взгляд, натянуто улыбнувшись. Я довольно неплохо читал людей, но она иногда оставалась для меня закрытой книгой, потому что ее поведение не могло трактоваться однозначно. Она явно не была довольна тем, что я приказал ей находиться тут, что порой чуть ли не силой кормил ее и лечил. Но при этом, несмотря на подспудный страх, что периодически выплывал наружу, я не видел, что наши разговоры могли бы принести ей неудобства.

Наоборот. Она умела поддержать его, делала это с охотой, а я словно проголодавшийся зверь сидел и пускал мысленно слюни на кролика, который и не догадывался о моих мыслях. Сожрать целиком.

Больной на голову извращенец.

ГЛАВА 12

Маша

Мне было некомфортно в его присутствии, настолько, что порой хотелось сбежать, но одновременно внутри что-то шептало о том, что нужно остаться. Как можно бояться человека и в то же время считать необходимым быть с ним рядом? Так ведь не должно быть? Зачем он это делал? Неужели только потому, что считал себя должником? Глупо. Он мог назначить людей для такого мероприятия, как я, а не самому активно участвовать во всех моих проблемах.

“Пока не придешь в полный порядок” у меня однозначно затянулось больше, чем на неделю. Основную часть времени я находилась сама, блуждала по дому, однажды даже попыталась убрать, но оказалось, что убирать тут нечего, все и без того вылизано до идеала. Здесь работала домоуправительница, садовник и в целом я бы не назвала подобное строение дачей, как называл его мэр. Пентхаус, коттедж, но никак не дача, ведь дача в моем понимании, это что-то старое и чахлое, я бы даже сказала, что полуразрушенное и без каких-либо удобств. Здесь же были мраморные полы, изящные фрески и мозаики, словно это был музей.

Стыдно признаться, что при первой удобной возможности я это все рассматривала с таким вниманием, словно в Лувре прогуливалась. В зале находился огромный камин перед широким кожаным диваном, возле которого на полу покоилась шкура убитого медведя. Потрогав жесткую шерсть, в душе зародился ужас.

По вечерам я непременно ходила в библиотеку, это место стало моей персональной слабостью, ведь столько интересных книг сразу я нигде еще не видела. Читать я любила, пусть в последнее время уделяла этому слишком мало времени. Но причина понятна…сейчас же я позволила себе немного расслабиться и погрузиться в миры, где были совсем другие проблемы. И где точно не было попытки выжить с отцом-алкоголиком.

Почти каждый вечер ко мне приходил мэр, справлялся о моем самочувствии, а затем садился и как-то непринужденно у нас завязывались беседы, которых я ждала с особым нетерпением, но порой и не дожидалась, засыпая в глубоком кресле в обнимку с книгой. На утро же я просыпалась в своей не своей комнате, где о присутствии Белова напоминал лишь слабый шлейф мужского одеколона, въевшегося в мое нутро намертво.

Но все прекрасное имеет свойство заканчиваться или нарушать привычный ход вещей. Сегодня на кухне я столкнулась с женщиной, которую узнала, даже видя ее со спины. Копна темных кудрявых волос ниспадала по изящной спине, аккуратную фигуру обволакивало приталенное платье-свитер. Передо мной стояла жена Александра Белова. В этот момент, что-то внутри заставило меня затаить дыхание. Белова развернулась ко мне лицом и посмотрела так, как обычно смотрят царицы на форменных замарашек.

—Здравствуйте, — мой голос вышел писклявым.

Ответа не последовало. Женщина продолжала рассматривать меня, словно сопоставляя в голове какие-то неведомые мне факты. А затем подошла ближе, настолько, что я слышала нишевый аромат женского парфюма, и он, несомненно, ей шел. Такой же величественный.

Почему-то мне вдруг стало стыдно, а еще я ощутила себя грязно, пусть я ничего запрещенного и не совершила, но в ее глазах отражалось нечто такое, что буквально заставило меня почувствовать вину.

—Вы знаете, кто я? — голос нежный, в нем не было и намека на агрессию, нет, она несла себя величественно до конца. Настоящая жена представителя власти.

—Да, — в глотке образовался комок, который невозможно было не протолкнуть внутрь, ни выкашлять.

Лицо с правильными чертами искривилось в печальной усмешке.

—Я жена Александра Белова. Законная. Родившая ему наследника. А вот вы неизвестно кто, так что же вы тут делаете, в доме женатого мужчины? В таком виде? — она снова посмотрела на меня сверху вниз. В ее словах, безусловно, был здравый смыл. И она была на коне, в отличии от меня…стоявшей в мужском свитере и плотных черных колготках. В свитере ее мужа, очевидно.

Оправдываться не было смысла, что я могла бы сказать? Что меня тут силой удерживают? Это не так, тут нет охраны, я бы могла выйти в любой момент, но правда в том, что я оставалась здесь каждый гребанный день, и это был мой выбор. Мой чертов выбор, на который я пошла сама. Меня никто не принудил, потому что даже слова, сказанные Беловым в первый день, вряд ли могли означать именно то, что он имел в виду, потому что дальше двери всегда оставались открытыми. Я же предпочла остаться тут. Сама.

—Не говорите, худшее, что можно сделать в вашем случае, — это начать оправдываться. Мой вам совет. Исчезните. Как можно скорее, иначе у вас будут очень большие проблемы. Очень. Это я вам обещаю, — женщина склонила голову набок, посмотрела прямо в глаза и развернулась, чтобы уйти прочь и оставить после себя столько величия, что хватит для королевы.

Только с ее уходом, я поняла, что почти не дышала. Легкие стянуло плотным кольцом. На глаза мимо воли навернулись слезы. Так изящно макнуть в грязь нужно уметь, конечно, но самое главное, что она не сказала ничего из того, что не было бы правдой.

Весь оставшийся день найти себе место я так и не смогла. От слова совсем. Куда бы я не приходила, всюду…мне казалось, что я только усугубляю ситуацию. В каждом предмете мне виделась жена Белова. Даже закрывая глаза, я видела ее величественную фигуру, и слышала слова, сбивающие с ног. Правдивые, колкие и справедливые.

Я сама не заметила, как очутилась в библиотеке и, схватив первую попавшуюся книгу, с ужасом осознала, что это было «Преступление и наказание». Символично? Не думаю. Строчки летели перед глазами, и вот я уже погрузилась в нее целиком, что стало своего рода спасением. Так кто же я? Тварь ли я дрожащая или право имею?

Событие проносились в голове одно за одним, когда внезапно я услышала до боли знакомый баритон. Дернувшись, как от удара, я просипела:

—Добрый вечер, Александр Павлович, — все сразу посыпалось у меня из рук, да я и сама чуть не развалилась на части. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.

Он сдержанно улыбнулся, перевел взгляд на книгу, довольно кивнул.

—Нравится? — мужчина опустился на корточки, поднял книгу и вручил ее мне, мимолетно коснувшись моих холодных пальцев своей разгоряченной рукой.

От его прикосновений меня обдало жаром, затем холодом, я проблеяла нечто нечленораздельное и опустила глаза.

—У тебя что-то случилось?

—Нет, — резко ответила, отрицательно махнув головой.

—Маша. Есть в тебе одно качество, которое нравится мне больше всего остального. Ты не умеешь врать от слова «совсем», так что даже не пытайся, тебя румянец сдает с потрохами.

От его слова «нравится» в душе разлилось тепло, которое и не должно было там разливаться, потому что я не могу ему нравиться. Он же женат, Господи, а я о чем тут думаю? Прикусив губу, я заставила себе посмотреть на мужчину, но долго этого взгляда не выдержала. Сразу отвела.