Нескромные сокровища - Дидро Дени. Страница 13

– Я хочу, чтобы мои подданные жили и умирали, как им заблагорассудится. Я хочу, чтобы пенум клали или на уста, или на зад, смотря по их желанию, и чтобы меня больше не беспокоили такой ерундой.

Жрецы удалились, и на соборе, собравшемся несколько месяцев спустя, было объявлено, что видение Мангогула будет включено в состав канонических книг, к украшению которых оно и послужило.

Глава семнадцатая

Намордники

В то время как брамины вещали от лица Брамы, устраивали шествия с идолами и призывали народ к покаянию, многие в Банзе стали придумывать, какие бы извлечь выгоды из болтовни сокровищ. Большие города кишат людьми, которых нищета делает изобретательными. Они не воруют, не мошенничают, но являются по отношению к мелким ворам тем же, чем те к заправским мошенникам. Они знают все, умеют все, разрушают все. Они шмыгают взад и вперед, всюду умеют прокрасться. Их можно встретить в городе, в суде, в церкви, в театре, у куртизанок, в кафе, на балу, в опере, в академиях. Они будут всем, чем вы захотите. Если вы хлопочете о пенсии, у них есть ход к министру; если вы ведете тяжбу, они будут хлопотать за вас; любите играть – они станут вашими банкометами; любите хороший стол – они станут вашими поставщиками; любите женщин – они проведут вас к Амине или Акарисе. У какой из этих двух вы предпочтете купить болезнь? Выбирайте. Когда вы ее схватите, они озаботятся о вашем выздоровлении. Их главное занятие – подстерегать смешные стороны у обывателей и пользоваться их глупостью. По их наущению раздают на углах улиц, у дверей храмов, у входа в театр бумажки, которые бесплатно осведомляют вас, что некто, живущий в Лувре, в Сен-Жан, в Тампле или в аббатстве под такой-то вывеской, на таком-то этаже, дурачит людей у себя дома от девяти часов утра до полудня, а остальное время дня в городе.

Как только сокровища заговорили, один из этих пройдох наполнил все дома Банзы маленькими печатными листками следующего вида и содержания.

Заглавие, напечатанное крупными буквами, гласило:

Внизу мелким шрифтом стояло:

А дальше следовало:

Самое главное – принадлежать к какой-нибудь корпорации; как бы ни было нелепо изобретение, его расхвалят, и оно будет иметь успех.

Так случилось и с выдумкой Эолипиля. К нему ринулись целые толпы. Легкомысленные женщины приезжали в собственных экипажах; благоразумные воспользовались фиакрами; ханжи послали своего духовника или лакея; среди этих лиц видели даже монастырских привратниц. Всем хотелось иметь намордник. От герцогини до буржуазки не осталось ни одной женщины, которая не приобрела бы его, следуя моде или по серьезным основаниям.

Брамины, объявившие болтливость сокровищ наказанием свыше и ожидавшие от этого исправления нравов и всяких благ для себя, не могли без содрогания смотреть на орудие, которое отвращало небесную кару и обманывало их Надежды.

Не успели они сойти с кафедр, как снова взобрались на них, разразились молниями и громами, заставили вещать оракулов и провозгласили намордник адским изобретением, прибавив, что нет спасения той, которая к нему прибегнет.

– Светские женщины, бросьте ваши намордники, – вопияли они, – покоритесь воле Брамы! Предоставьте голосу ваших сокровищ быть голосом вашей совести и не стыдитесь сознаться в проступках, которые совершали без стыда.

Но тщетно вопили они: намордники продолжали существовать, как и платья без рукавов и стеганые шубы. На этот раз брамины понапрасну простуживались в церквах. Все покупали кляпы и расставались с ними только тогда, когда убеждались в их бесполезности или когда они надоедали им.

Глава восемнадцатая

Путешественники

Таково было положение дел, когда после долгого отсутствия, сопровождавшегося значительными издержками и неслыханными трудами, появились при дворе путешественники, которых Мангогул посылал в отдаленные страны стяжать мудрость. Он держал в руках их дневник и на каждой строчке разражался хохотом.

– Что это вы читаете такое забавное? – спросила Мирзоза.

– Если это, – отвечал он, – такие же врали, как другие, то, по крайней мере, они забавнее других. Присядьте на эту софу, я хочу угостить вас рассказом о таком употреблении термометров, о каком вы не имеете понятия.

«Я обещал вам вчера, – сказал мне Сиклофил, – занимательное зрелище»…

Мирзоза

Кто этот Сиклофил?

Мангогул

Это житель острова.

Мирзоза

Какого острова?

Мангогул

Не все ли равно?

Мирзоза

Но к кому он обращается?

Мангогул

К одному из моих путешественников.

Мирзоза

Значит, ваши путешественники вернулись?

Мангогул

Конечно. А вы этого не знали?

Мирзоза

Не знала.

Мангогул

Давайте договоримся, моя королева: иногда вы корчите из себя невинность. Я разрешаю вам уйти, как только мое чтение смутит вашу стыдливость.

Мирзоза

А если я уйду сейчас?

Мангогул

Как вам угодно.

Я не знаю, осталась ли Мирзоза или ушла. Но Мангогул, возвращаясь к речи Сиклофила, прочел следующее:

«Говоря о занимательном зрелище, я имел в виду наши храмы и то, что в них происходит. Продолжение рода – предмет, на котором политика и религия у нас сосредоточивают свое внимание; и способ, каким это у нас делается, достоин вашего внимания. У нас также есть рогоносцы. Не так ли называются и на вашем языке те, чьи жены позволяют другим мужчинам ласкать себя. Итак, у нас имеются рогоносцы, их столько же и даже больше, чем в других странах, хотя мы принимаем бесконечные предосторожности, чтобы супруги хорошо подходили друг к другу.

– Значит, вам известен секрет, – сказал я, – какого мы не знаем или каким мы пренебрегаем, а именно хорошо подбирать супругов?

– Не совсем так, – возразил Сиклофил. – Наши островитяне созданы для счастливых браков, если неукоснительно следуют установленным законам.

– Я не совсем понимаю вас, – заметил я, – потому что в нашем мире ничто так не согласуется с законами, как браки; а между тем, они часто бывают неразумны и несчастливы.

– Хорошо, – прервал Сиклофил, – я сейчас поясню. Но как! Вы живете среди нас больше двух недель и не знаете еще, что сокровища мужское и женское у нас бывают разнообразного вида? На что употребили вы свое время? Эти сокровища от начала века были предназначены действовать совместно. Женское сокровище в форме гайки предназначено мужскому – в форме винта. Вы меня понимаете?

– Понимаю, – ответил я, – это соответствие форм может до известной степени играть роль. Но я не считаю его достаточным для соблюдения брачной верности.

– Чего же вы хотели бы еще?

– Я хотел бы, чтобы в стране, где управляют по законам геометрии, было обращено внимание на соответствие температуры у брачущихся. Неужели вы хотите, чтобы брюнетка восемнадцати лет, живя, как бесенок, крепко держалась за шестидесятилетнего, холодного как лед, старика? Это невозможно, хотя бы у этого старика сокровище было бы в форме бесконечного винта…