Огненный адепт (СИ) - Шевченко Андрей Вячеславович. Страница 47

— Адепт! — в голосе смотрителя зазвенел металл. — Будешь пререкаться, я удвою твои штрафы. Марш в котельную!

И Дилль всю ночь швырял лопатой уголь в раскалённое жерло печи, ругая непреклонного смотрителя Криана, предусмотрительного гроссмейстера Адельядо и «щедрого» мастера Гвинарда. Рядом мохнатым рассерженным шмелём крутился гном Ронхель, испортивший какую-то ценнейшую заготовку и наказанный за это двумя штрафными талонами.

— Зачем, спрашивается, я должен бросать уголь в эту печь? — гном орудовал лопатой с азартом каменного голема — то есть, едва ею шевеля. — Мне нужно горн разогревать с трёх ночи, а я здесь ерундой занимаюсь. Слушай, Дилль, может, ты один поработаешь? Тебе-то спешить всё равно некуда.

Дилль хотел было возмутиться, но передумал — действительно, ему всё равно отрабатывать целую ночь, а у гнома дело важное.

— Иди, — махнул он рукой. — А если тебя старший истопник хватится?

Старшим истопником при котельной работал молчаливый мрачный тип по имени Лобус. Судя по всему, смысл его жизни сводился к двум вещам: чтобы печь всегда была растоплена, и чтобы около неё постоянно находился какой-нибудь адепт, которого можно ругать за что-нибудь. Во всяком случае, у Лобуса было две любимые фразы: «добавь угля» и «работать, бездельник». Сам Лобус при этом махать лопатой не спешил.

— Хватится — скажешь ему, что меня срочно вызвали на приём золотой плавки, и я сейчас вернусь.

Гном умчался, оставив Дилля в одиночестве орудовать лопатой. Не прошло и пяти минут, как заявился Лобус собственной персоной. Откинув длинные светлые волосы со лба, он обвёл взглядом котельную и, разумеется, обнаружил недостачу одного адепта. Недовольно поморщившись, Лобус подошёл к печи, плюнул на её раскалённый бок, подождал, пока плевок с шипением испарится, и кивнул.

— Неплохо, на пару часов хватит.

— Господин Лобус, — Дилль до сих пор не знал, какой у того магический ранг, а потому обращался нейтрально. — Можно задать дурацкий вопрос?

— Дурацкий? Можно.

— Зачем без конца топить эту печь? Ведь в банях ночью никого не бывает, а горячая вода…

— Так ты думаешь, что мы тут воду кипятим? — усмехнулся Лобус. — Нет, эта печь — обиталище огненных элементалей, которые обеспечивают Академию горячей водой и согревают воздух. Ну и заодно, служат для экспериментов магам огненного факультета. Чтобы элементали хорошо себя чувствовали, печь должна быть растоплена. Всегда. Я понятно объяснил?

Дилль кивнул. О как! Оказывается, он занимался не презренным швырянием угля в печь, а жизнеобеспечением огненных элементалей. Существенное повышение статуса, что и говорить. Надо будет Тео рассказать…

— Иди в мою комнату. Там топчан есть, поспи. Я позову, когда понадобишься. Без отдыха десять полных отработок ты не выдержишь.

Дилль оторопело поблагодарил старшего истопника — вот тебе и мрачный тип! По виду Лобус — самый настоящий человеконенавистник, для которого любимое дело — это поиздеваться над адептами. А оказалось, что истопник куда человечнее того же мастера Гвинарда, который улыбается в глаза и тут же назначает суровый штраф. Уходя, Дилль оглянулся — Лобус несколькими пассами создал тонкую светящуюся линию на боку печи и теперь что-то внимательно на ней разглядывал. Наверное, следит за температурой, решил Дилль и, воспользовавшись разрешением, рухнул спать.

За час до рассвета Лобус, снова превратившийся в мрачного типа, разбудил его и буркнул «вставай, бездельник, добавь угля». Дилль расправился с порцией чёрного горючего камня, после чего пошёл на завтрак. В столовом зале народу было меньше обычного — говорили, что гроссмейстер услал куда-то целую команду магов. Дилль без труда обнаружил вампира, клевавшего носом над тарелкой.

— Похоже, поварихи тебе не дали выспаться, — вместо приветствия сказал он.

— Это не поварихи, — Тео поднял на Дилля красные от недосыпа глаза. — Это старший кладовщик, чтоб его порвало! Заставил меня целую ночь перебирать чеснок. Сорок три огромных вязанки. Я чесноком насквозь пропах.

— Наверное, он думал, что ты чеснока боишься, — хмыкнул Дилль, вспомнив распространённое суеверие.

— Наверное, — согласился вампир. — Уж очень он злорадно улыбался, когда давал задание.

— А мне даже поспать удалось, — похвастался Дилль. — Оказалось, что Лобус не такой уж и тиран.

— Тебе повезло, в отличие от меня и нашего общего дружка, — Тео взглядом показал куда-то за спину Диллю.

Дилль обернулся — через два стола от них сидел Мейс, вяло ковырявший вилкой белое мясо. Судя по взъерошенному виду, он тоже всю ночь не спал.

— Между прочим, ты знаешь, что гроссмейстер назначил его ответственным за моё здоровье? — поинтересовался Дилль.

— Не знаю. И что?

— А то, — Дилль радостно ухмыльнулся. — Меня когда вышвырнули из комнаты врачевания, дали одну занятную штуку.

Он показал Тео браслет из серого металла. Вампир безразлично глянул на руку Дилля и сказал:

— Сомнительное украшение. Любой кузнец сделает тебе такой. И даже лучше.

— Ты не понял, дружище. Когда мне понадобится помощь врачевателя, я должен нажать вот на это звено. И врачеватель обязан прибыть к пациенту в любое время дня и ночи. А поскольку ответственный надо мной Мейс, то…

— О-о, — протянул, оживляясь, Тео. — Ты хочешь сказать…

— Не только сказать, но и опробовать его в деле, — усмехнулся Дилль. — Сегодня же. Чувствую, у меня будут проблемы со здоровьем, причём, не реже трёх раз за ночь. В общем, наш общий друг может окончательно забыть про отдых.

— Ради такого зрелища я готов променять кухню на котельную, — заявил вампир.

— Ну, это уже как мастер Криан решит. А пока пошли на историю магии. Опоздаем, Шетерн только рад будет.

Дилль как в воду глядел. Они опоздали всего на минуту, но этого хватило, чтобы Шетерн прочитал им целую лекцию о недопустимости вольного поведения, после чего наградил их штрафными талонами. Амулеты Дилля и Тео уже и без того были напичканы красными огоньками — ими можно в темноте пользоваться вместо фонарей, а потому они отнеслись к очередной пакости Шетерна вполне по-философски — подумаешь, одним штрафом больше, одним меньше.

—… Итак, вспомним тему, которую проходили на прошлом занятии, — вещал между тем Шетерн. — Основное различие в подходах магических академий и церковных институтов. В чём оно? Да, адепт Релла.

Релла поднялась и затараторила:

— Основное отличие магического подхода от церковного заключается в отношении к исполнению задуманного. Магический подход подразумевает наработку опыта и применение его на практике, в то время как церковники всего лишь пользуются дарами Единого, не прикладывая к решению задач никаких личных усилий.

— Блестяще, адепт, — широко улыбнулся Шетерн. — Скоро вы сможете закончить мой курс с отличной оценкой. Поверьте, я буду очень несчастлив.

— Как? — круглое личико Реллы вытянулось.

— Ну, конечно! Ведь после сдачи экзамена я больше не смогу лицезреть вас на своих занятиях. А мне доставляет истинное удовольствие слушать ваши ответы.

— Спасибо, наставник, — Релла слегка покраснела. — Мне тоже очень приятно посещать ваши занятия.

— Гад какой, пользуется служебным положением и не стесняется, — прошептал Тео Диллю.

Глава 19

Дилль хотел было сказать, что Релла, по-видимому, не прочь принять ухаживания Шетерна, но оставил эту мудрую мысль при себе. Нечего сыпать соль на рану другу — у Тео своя голова на плечах, разберётся и без его советов.

Шетерн ещё раз остановился на том, что многие признанными церковью святые, на самом деле были всего лишь магами, перебежавшими в неприятельский стан.

— Нет, разумеется, нельзя отрицать и того, что Единый изредка действительно совершает великие вещи. Например, после молитв двух монастырей он призвал недельный дождь на виноградники провинции Арнио, что находится в Гридехе. Благодаря этому урожай вина был спасён от длительной засухи. Есть и другие примеры, я не буду тратить на это время — вы и без того их знаете, — Шетерн ходил вдоль проходов между столами, внимательно наблюдая за тем, чтобы ученики не задремали во время столь увлекательной лекции. — Но в большинстве своём все чудеса, приписываемые так называемым святым, это не что иное, как проявление магии. Например, исцеление барона Кадьяка, командовавшего заградительным отрядом и смертельно раненого в битве при Пуато. Монах Пирр, позднее ставший известным целителем, но в то время ещё не причисленный к лику святых, не просто вернул к жизни барона. Он исцелил его до такой степени, что барон вновь бросился в битву. Случившееся сочли чудом, враги поняли, что Единый поддерживает малочисленный отряд барона и пустились в бегство. С тех пор гербом Кадьяков стал красный крест с перекрещёнными мечами, как символ воинской доблести и покровительства Единого. Этот случай хорошо описан в книге мастера Георгиуса «Славная и святая магия». А всё дело в том, что монах Пирр был выпускником магической Академии Мироттии, ударившимся в поклонение Единому. Вполне возможно, что сверхголем придал ему сил для исцеления барона, так как до той поры Пирр не блистал на ниве врачевания. Но не стоит забывать, что если бы не магические способности, то Пирр не сумел бы залечить простой порез, не говоря уже о полном восстановлении…