Не выпускайте чудовищ из шкафа (СИ) - Демина Карина. Страница 3

- Сомов давно хочет реформировать участок. И сократить.

Расходы.

Да… мы больше не герои войны, которых они рады принимать на своей земле. Мы – обуза. И финансовая, и так просто, ибо наши кривые рожи напоминают о том, о чем остальные с радостью позабыли бы. И позабыли.

- Я вот и подумал, что, может, выйдет тебя старшей поставить. Лютика я заберу.

Я кивнула.

Это и понятно. Тихоня от Медведя никуда. Но и хорошо, мне всяко спокойней будет, что он там не один.

- Тихоня?

- Вернется. Но тоже в отставку хочет.

- Вот и сокращение…

- Ну да… - руки опять прошлись по голове, взад, к затылку и обратно. И стало быть, не все поганое сказано.

- Да не телись уже.

- Сегодня прибудет новый… полицмейстер, - Медведь с трудом выдавил это из себя. – Дневным паромом.

Охренеть.

Все-таки не соврал Покойник. Столько нового, что как бы и не усраться от избытку.

- Ну, - я тоже встала. – Тогда надо бы начальство встретить.

Один хрен не уволят.

Наверное.

Глава 2. Рыцарь пентаклей

«Карта Рыцаря Пентаклей описывает человека дисциплинированного и педантичного, порой излишне бескомпромиссного, в силу чего зачастую весьма неудобного в общении».

«Малый толкователь карт и гадальных арканов», выпущенный под редакцией Общества любителей Предсказаний и рекомендованный для домашнего применения лицам, не обладающим истинным даром Прозрения

К полудню дождь прекратился. Остались сизые лужи, в которых отражались кружевные ограды да и сами дома, побелевшие, даже будто бы нарядные. Автомобиль Медведя давил их и сизые куски льда, что еще упрямо держались в воде.

Мы молчали.

Не потому, что я злилась. Хотя да, все еще злилась, но это привычное состояние. А в голове крутилось то самое, про чудовизщ…

И про то, что Медведя я знала. Давно. Еще с войны. Еще на войне. И позже, потом, когда мне… сделали предложение. И оказалось, что не только мне. Он был очень внимательным и заботливым ублюдком, мой бывший муж. И знал, как сделать так, чтобы я приняла это хреново предложение.

Дышать надо глубже.

И улыбаться.

Кто-то там в женском журнале, которые приносят Софке, писал, что если улыбаться миру, то он улыбнется тебе. Я честно пыталась, но добилась только того, что челюсти свело от злости.

- Я могу отказаться, - Медведь выбирался из-за руля медленно, потому как старый «Студебеккер» был ему еще более тесен, чем кабинет.

- Только попробуй.

Не может.

Если это новое начальство прибыло, стало быть, и рапорт на отставку подан, и принят. Подписан. Отправлен в имперскую канцелярию, а оттуда его хрен добудешь. И этот вот, новый начальник, тоже прибыл.

Почти.

Я видела паром, который медленно полз, пробираясь по-над гребнями скал. Ветер попритих. Море тоже облеглось. Солнце и то выглянуло сквозь решето туч, щедро плеснувши светом.

И я зажмурилась.

Слишком уж яркий. Слишком…

- Ты его только сходу не сожри, - попросил Медведь.

- Постараюсь.

Врать я так и не научилась, и Медведь хмыкнул. Пускай себе…

- Может, человек приличный…

- Приличного человека в нашу глушь не сошлют.

- Не скажи. Как по мне как раз и сошлют, чтобы приличиями своими жить людям не мешал.

Все-таки чувство юмора у Медведя было своеобразным. Он замолчал. И я тоже. Смотрели, как медленно приближается серая туша парома. Загудели трубы, и в порту началась привычная суета. А еще снова запахло рыбой.

Ненавижу этот запах.

И остров.

И…

Я подняла голову и посмотрела на небо. Тучи вытянулись, почти как решетка… а за нею солнце. Далеко. Недостижимо почти.

- Если… если я пришлю ребенку подарок?

- Мы будем рады.

- Уверен?

Кивок.

- Ты только в рамках приличий себя держи, - на всякий случай уточнил Медведь. А я кивнула. Удержу. И постараюсь. Софке надо будет сказать, если она пока еще не знает.

Интересно, обрадуется?

Или снова за карты засядет? А вот курить закурит, тут и думать нечего.

Паром причалил, и его поспешно закрепили дюжиной цепей. С грохотом опустились трапы.

- Пойдем?

- Да ну, - Медведь не шелохнулся. – Не суетись.

Кто суетится? Я? Да я вообще могла бы тут и не быть. И… и с каждым мгновеньем эта мысль начинала казаться все более здравой. В конце концов, чего это я? Завтра явится этот, новенький, в участок. Медведь зачтет речь. А…

- Не пропустим?

- Сама-то как думаешь?

Ну да… людей прибыло немного. Большей частью к нам грузы идут. Вон, Бахтин что-то там закупал для ферм своих. Зерно еще привезти должны были. Хлеб. Товары для магазина Нателлы Олеговны, что-то она там Софье обещала из тканей.

Почта опять же.

А люди… люди – редкость.

- Вон, гляди, - сказал Медведь. И я увидела.

По трапу неспешно спускалась дама в роскошной шубе. Песец? Соболь? Соболь, вроде, темный. Так и не научилась разбираться. Главное, что видно, - шуба умопомрачительно дорогая.

И роскошная.

Как и дама.

А вот мужчина, что следовало за ней, выглядел до отвращения обыкновенным. Нет, пальтецо хорошее, под стать шубе. Тросточка в одной руке, кофр – в другой. И тросточка не для красоты, он явно прихрамывает на левую ногу. А больше с такого расстояния не разглядеть.

- Идем? – Медведь сделал шаг навстречу. А я, преодолев трусоватое желание сбежать, потянулась за ним. Желание желанием, но своих не бросают.

Мимо дамы с грохотом прокатился грузовик, обдав и её, и шубу тучей брызг. Но те растворились, не коснувшись драгоценного меха.

Одаренная.

Чтоб тебе.

- Доброго дня, - Медведь уже добрался до этой парочки. – Полагаю, господин Бекшеев? Госпожа…

- Бекшеева, - голос у дамы оказался низким. И руку она Медведю протянула, а тот осторожно пожал. – Ольга Андреевна.

- Матушка, - поморщился мужчина.

Матушка?

А выглядит-то молодо. Правда, если присмотреться, то возраст проскальзывает, большей частью во взгляде. В морщинках тоже. В седых волосах, что выбивались из-под изящного мехового берета.

- Бекшеев Алексей Павлович, - он слегка поклонился и посмотрел на меня.

Не нравится.

Категорически.

Аристо.

Одаренный. И… род древний. Вот по роже видна вереница благородных предков, что наверняка сверлят взглядом спину невезучему потомку, который вместо Петербурга оказался на острове Дальний. Дальше и вправду некуда.

- Османов Олег Ефремович, - Медведь легко сдвинулся в бок. – Охотова Зима Желановна.

Ненавижу это имя.

И…

- Счастлив знакомству, - Бекшеев поклонился.

Сдержанно.

Вежливо.

И как-то сразу стало понятно, что не уживемся.

- У вас здесь очень мило, - голос Ольги Андреевны звучал мягко. И сила от нее исходившая, окутывала теплым облаком. – Своеобразно…

- Увы, порт у нас больше грузовой.

- И что же здесь грузят?

Вряд ли это ей действительно интересно. Просто она хорошо воспитана. И поддерживает разговор.

- Да рыбу большей частью, еще китовый жир, весьма пользуется спросом. Опять же ус. Многое иное. Тут вроде договора с парфюмерной компанией, но точно не знаю.

Я отвернулась. Может, оно и не слишком вежливо, но злость накатывала волнами, та самая, иррациональная, разрушающая, с которой я честно пытаюсь справиться. Выходит не лучше, чем у Софьи с сигаретами.

Меж тем на трапе показалась еще парочка весьма любопытных личностей. Первым шел юноша в шубе, наброшенной поверх костюма. Шуба была распахнута, показывая то ли костюм, то ли удаль молодецкую, то ли, что куда вероятнее, дурь. Ветра у нас такие, что шутить с ними себе дороже.

Я вот эту привычку, ходить нараспашку, еще в первую зиму изжила.

И теперь плащ поплотнее запахнула.

- Интересная личность, - мягкий голос нового начальства заставил замереть.