Красно-белый. Том 3 (СИ) - Порошин Влад. Страница 18

— Как думаешь, послезавтра сыграть против сборной Украины? Нас ведь устроит и ничья. Может быть, стоит придумать какое-нибудь оборонительное построение? А? Что молчишь? Дуешься на старика?

— Сам хорош, — буркнул я. — Никаких обид. Мне бы листочек почеркаться?

— Этого добра у меня полно, — усмехнулся «Дед» и протянул чистый мелованный лист формата А4, на которых обычно печатают диссертации и научные работы.

— Значит так, я посмотрел несколько матчей украинцев и кое-что для себя уяснил. — Я схватил ручку и принялся накидывать состав команды Лобановского:

_________________Дегтярёв

Лозинский___Балтача___ Пьяных___Демьяненко

________________ Коньков

______Дорошенко____________Бессонов

_________________ Юрчишин

_______Хапсалис _____________Блохин

— Странная получается картина. — Я почесал затылок, чтобы лучше соображалось. — У украинцев Дегтярёв и Пьяных из «Шахтёра», Дорошенко из «Черноморца», Юрчишин из «Карпат». Товарищ Лобановский не доверяет своим киевским динамовцам. А это значит, что у Валерия Васильевича не всё ладно в своём клубе. Наверное, у него конфликт с лидерами и он им намекает, что если те не угомоняться, то мэтр наберёт новых футболистов.

— Ну что? Что это нам даёт?

— Даёт понимание, почему у сборной Украины нет игры, почему футболисты часто действуют индивидуально. Эх, были бы мы посвежее — расколошматили бы команду Лобановского в пыль. Но позавчера накосячили с белорусами, и сегодня ерундой во втором тайме занимались. И сейчас нам на два периода просто не хватит сил.

Я тяжело вздохнул, встал и прошёлся по небольшой стандартной общаговской комнате. Как играть с физически мощными парнями в жёлто-синей форме я понятия не имел. Если встанем в глухую оборону, чего наша команда делать не умеет, то влетим по самые помидоры. Если начнём плести привычные кружева, то во втором тайме Украина нас раздавит.

— Так что ты предлагаешь? Я не понял? — Окликнул меня Старостин.

— Я предлагаю завтра всему коллективу футболистов устроить банный день и последующий массаж. А вечером привезти в Тарасовку американской кино, три штуки вряд, чтоб никто не шарахался, не искал приключений и чтоб в карты никто не резался. И самое главное, чтобы о футболе парни позабыли. Послезавтра в день игры врач проведёт обследование на предмет физического состояния, и уже тогда мы выберем стартовый состав.

— Н-да, — протянул «Дед». — Ладно, какое кино везти?

— «Рокки» — это раз. Про боксёра из американских трущоб. «Самый длинный ярд» — это два. Фильм про то, как заключённые играли в футбол против охраны.

— Так значит, уже сняли такую фильму? — Загрустил Николай Петрович, вспомнив лагерные годы.

— Там в американский футбол играют, навроде нашего регби. — Махнул я рукой. — Да и зэки американские такие откормленные, как будто срок мотают на овощебазе. А про ваш лагерный футбол ещё не скоро снимут. Да и сниму ли вообще. И наконец, третий фильм — «Кинг-Конг» пока последней версии 1976 года.

— Что значит пока последней?

— А то и значит, что про большую волосатую обезьяну буду снимать каждые десять лет. Ведь это народу нравится.

— Да, деньги не пахнут, — пробурчал «Дед» записав названные мной кинофильмы.

Во вторник вечером 31-го июня я встречал Тамару на станции Тарасовка. Раз на базе был устроен просмотр дефицитного американского кино, то старший тренер разрешил позвать в гости жён и подруг. И пока огромная компания созерцала второй по счёту фильм «Рокки», я, поглядывая на наручные часы, топтался на современной бетонной платформе недалеко от путепровода, пешеходного перехода через железнодорожные пути и разглядывал одноэтажные деревянные строения, возведённые ещё при Николае Втором.

Внезапно за деревянной остановкой раздался писк. Я вдруг подумал, что мучают какое-то животное и быстрым шагом ринулся в том направлении. Оказалось, что пятеро здоровых «лбов», которые перешагнули период половой зрелости, трясут деньги из двух пацанят. Причём одного паренька, наверно наиболее упрямого, тянут за ухо.

«Ухо за ухо, глаз за глаз, зуб за зуб», — подумал я и резко схватил двух первых попавшихся хулиганов именно за органы слуха. Писк пацанёнка мгновенно прекратился, зато раздался рёв двух гамадрилов. Мелкие пареньки мгновенно бросились наутёк, а эти «лбы» попёрли на меня:

— Тебе жить, дядя, надоело? — Окрысился самый здоровый, до которого моя рука к сожалению не дотянулась.

— Отпусти больно, б…! — Продрожали выть гамадрилы.

— Дурак, это же Никон, — шепнул один из хулиганов своему вожаку. — Это его несколько нарядов ментов недавно не могли взять.

— Ну, всё Никон, отпусти мужиков, хватит, — успокоился вожак маленькой «волчьей стаи». — Мы тебе ничего не сделали.

— Да вы мне в душу плюнули, — пробурчал я, отпустив уши хулиганов. — Вот ответьте мне на такой вопрос — что с вами будет лет через восемь?

— Тебе какая разница? — Осклабился самый задиристый хулиган.

— Я со своими друзьями бьюсь в чемпионате страны. И идём мы сейчас на первом месте, прославляя тем самым Москву и «Спартак». А скоро начнутся еврокубки и мы своей игрой и результатами, я надеюсь, будем добывать славу всему Советскому союза. Вы же в это время будет пацанов трясти, позорить державу и своих родителей. А через восемь лет, кто-нибудь из вас зарежет своего кореша по пьяной лавочке, не поделив стопку самогона. Стоило ли для этого родиться?

— Ты лучше сам с ментами разберись, — сплюнул на землю вожак и, подтолкнув своих приятелей, пошагал в посёлок.

И в это самое время на станцию примчалась московская электричка. Поэтому на размышления о том, что человека может изменить лишь сама судьба, шарахнув его по голове, у меня не осталось ни секунды.

Выпорхнувшая из вагона Тамара была прекрасна. На фоне квадратных тётушек в нелепых цветастых платьях, моя подруга с огромными зелёными глазами, одетая в джинсы, кроссовки и джинсовую курточку, выглядела как инопланетянка. Из-за чего я не удержался и заключил её в объятья. И первый порос, который последовал от подруги после долгого поцелуя, был таким:

— С Николаем Петровичем помирился?

— Ещё вчера ударили по рукам.

— Замечательно, — улыбнулась девушка. — Тогда рассказывай, что за кино опять крутят в вашем подпольном кинотеатре?

— «Кинг-Конг» фильм 1976 года. Никто пока не смотрел кроме жён советских дипломатов.

— И ты будешь переводить?

— Уже перевёл какой-то парень с прищепкой на носу, чтобы никто не догадался, чей это голос. — Я взял подругу за руку и потянул в сторону переезда через железнодорожное полотно, которым пользовались, мотоциклисты, автомобилисты и велосипедисты. — Прибавим шаг, пока без нас не включили.

Примерно через час, когда народ в кинозале сидел как на иголках, словно в гипнотическом трансе не отрываясь от экрана телевизора, я задремал. Во-первых, этот фильм хоть и давно, но уже смотрел. И с каждым кадром вспоминал его всё больше и больше. А во-вторых детский наивный сюжет начинал действовать на нервы. Бедная гигантская обезьяна, которая могла бы избавиться от всех людей на острове максимум за неделю, по воле сценариста делила жизненное пространство с дикарями сотни лет. И ещё более наивным выглядело то, как хитрые белые люди этого монстра заманили в яму и усыпили. Однако стоило признать, что американцам до наших киношников пока далеко. Ведь только в СССР смогли снять фильм, в котором бригада строителей собирается на парткоме и решает — брать премию или нет? Странно, что не сделали второй сезон, где на том же парткоме те же работяги порешили поднять пенсионный возраст и вкалывать до гробовой доски.

В финале «Кинг-Конга», на котором из-за дикого рёва гигантского животного я проснулся, вся прекрасная половина кинозала рыдала крокодильими слезами. И моя Тамара, кстати, тоже. И уже когда пошли титры, Николай Петрович, покряхтев, спросил:

— Ну и как же эту махину снимали? Кто объяснит старику?