Дочь мэра (СИ) - Орлова Юлианна. Страница 66

Стакан громко приземляется на прозрачный журнальный столик, и я подскакиваю на месте от неожиданности.

Замолкаем оба. Я боюсь что-то сказать, а он слишком зол, чтобы продолжать.

— Садись. Не могу разговаривать вот так. Словно мы чужие люди.

Папа двигается и стучит ладонью по поверхности дивана рядом с собой, и я сразу же подхожу и выполняю приказ-просьбу. Сидя рядом с ним, становится как-то проще. На слезы не прорывает, но настроение на нуле.

Папа обхватывает мои ледяные ладони, которые я не знаю куда и уложить, сжимает крепко и дарит огненное тепло.

— Красивое кольцо, с претензией. Ты счастлива?

Простой вопрос, на который я точно знаю ответ.

— Да.

— С мед универом серьезно?

— Серьезно.

Папа замолкает, раздумывая что-то, следом летит ко мне еще один вопрос:

— А как же кровь? Боялсь ведь.

— Сейчас нет, — с гордостью произношу и широко улыбаюсь.

— Боец. Ну тогда в топку первое образование. Мне не надо, чтобы моя дочь разрывалась между занятиями и универами.

— Пап, ну что ты…там же бюджет.

Папа усмехается, словно это и правда ничего, но так-то оно и да. Просто кому-то другому теперь повезет получить это место, почему бы и нет?

— И что теперь? Ты решила стать врачом. Ну и отлично, учись в одном месте и отдыхай после учебы спокойно. А не так, что ты после одних пар делаешь задания для другого универа. Контракт мы в состоянии оплатить, дочь. Все.

Своим «все» он ставит воображаемую точку в этом разговоре, а я понимаю, что мне ведь и правда станет легче, если я буду только в меде учиться, а не так…как сейчас.

— Ты не злишься? — спрашиваю, ежась от будущего ответа. Но меня тут же отпускает, когда отец произносит:

— Яна, я расстроен, что ты молчала, но я не злюсь на тебя и никогда не буду, — совершенно спокойный тон. Папа треплет меня по щеке, горящей огнем, а затем выдыхает тяжело. Я тнусь к нему с объятиями и умещаюсь на широкой груди. — Ты мне правду говори. Любую Я ее приму всегда, ведь ты моя кровинушка.

Облегчение затапливает с головой.

Совсем как в детстве, когда падала и разбивала коленки, а потом папа утешал меня в своих объятиях. В них мне всегда становилось легче.

— Видел я спецназовца твоего. С горечью стоит признать, что мне даже отлупить его не за что. Исаевская порода хороша, мужик…Любишь его?

Грудная клетка отца вибрирует на последнем, словно он даже произносить такое не хочет. Ревнует…он меня ко всем всегда ревнует, и это я точно знаю. Ухом прижимаюсь к груди, прямо к бешено колотящемуся сердцу.

— Люблю, пап.

Кажется, что ритм сбивается и снова несется.

— Когда ты выросла, малыш? Я ж только недавно тебя из роддома забирал с мамой, вот такая малюсенькая была, — он показывает руками размер меня в тот момент, когда из роддома выписывали, на мгновение выпуская из объятий.

Да как-то так вышло, пап. Выросла быстро, скоро и сама могу детей иметь…

— Пап, я тебя очень люблю, — улыбаюсь сквозь слезы, обхватив его лицо двумя ладошками.

— И я тебя, дочь. Но условия у меня тоже будут. Никакого сожительства без брака. Никаких детей, пока ты не закончишь универ. Понимаю, что молодо и зелено, но твои мечты должны сбываться, тем более, что они с таким трудом отвоевываются.

И тут я слышу, как хлопает в ладоши Миша, привалившийся к колонне у самой лестницы. Я его не заметила, или он только что спустился?

— Пап, Яна…ну что вы тут устроили проводы какие-то печальные. Никто ж не умер, да? И да, желаю вам, Яна, с Богданом деток как на небе звёздочек! — брат смеется, усаживаясь в кресло напротив отца. — Бать, ну что ты в самом деле? Хороший мужик, доверить Яну можно.

— Пожелай мне сразу инсульт, блять.

— Папа! — произносим мы одновременно с Мишей.

У меня улыбка вымученная и с намеком на слезы. У Миши прямо истерика от смеха. В итоге смеемся втроем, потому что все понимаем— юмор у семьи Беловых своеобразный.

Эпилог

Боже-боже. Успокойся, Яна. Да, Богдан не выходит на связь уже почти неделю, да никто ничего не знает, но надо ведь себя в руках держать. Надо собраться. Надо успокоиться. Я в очередной раз откладываю телефон и смотрю через панорамное окно нашей новой квартиры на сгущающиеся сумерки.

Букля прижимается к моим ногам и скулит. Да, малыш, скучаешь тоже? Бодя мне подарил щенка со словами…что я не должна скучать без него. Теперь мы с Буклей скулим вместе. Не скучаем, нет. Шучу…

— Не грусти, малыш, скоро папа придет. Обязательно, — прижимаю к себе щенка и прикрываю глаза. Мягко вожу ладонью по шерстке. Это самый обычный щенок, которого Бодя нашел на улице и решил, что теперь он живет с нами.

Толстый, мягкий и совершенно без породы. Лучший выбор.

Я так люблю собак, что даже не подвергла такое решение сомнениям. Малыш и правда замечательный. А Букля он потому, что мы с Богданом пересмотрели потеррианы.

Поцеловав мохнатое чудо, отпускаю скулящий комочек на пол. И Букля снова не то гавкает, не то хрюкает и бежит к своему лежаку.

Так. Выдыхаем.

Твой муж спецназовец, Яна. Уже капитан, впереди маячит еще одно повышение за выдающиеся достижения. За проявленную смелость. Ты жена Богдана Исаева, и его имя гремит почти так же, как и имя Архангельского, его босса.

Значит что? Значит он справится и это не обсуждается.

Эмоционально меня штормит, и страх так плотно обхватывает шею, что дышать получается через раз. Никак не могу привыкнуть к подобному…все время мысли, а что, если он сейчас где-то там раненый, а я тут живу как раньше.

Умом я понимаю, что это гормоны, и мне надо просто успокоиться и собрать себя до кучи. Спокойно. Выпить водички, например. А на деле! На деле все не так радужно.

И вот я пью обычную воду и чувствую приступ тошноты. Пальцем прокручиваю обручальное кольцо и улыбаюсь тому, что делаю это всегда в минуты волнений.

Такой жест действует успокаивающе. Так. Все. Надо думать о хорошем. Ведь уже и дома была, с родными повидаться, и со Светой встречалась, с Агеевыми тоже, в общем. Я по кругу хожу по гостям, лишь бы самой не оставаться наедине с мыслями.

Букля хоть и отвлекает, но заговорить меня у нее не выйдет.

Даже с матерью Боди вижусь, хотя после некоторых событий, связанных с непримиримостью ко мне и проблемами с бывшей девушкой, мы долго не общались. Но то дело прошлое, и оказалось, что Жанна сама поучаствовала в том, чтобы «поднасрать», а мать моего мужа поверить не могла, что я хорошая.

Для нее все богатые и успешные обязательно ублюдки и подонки. Сейчас все изменилось. И мы пусть не лучшие подруги, но общаемся.

Родители, конечно, заметили мое настроение и настоятельно рекомендовали остаться у них, мол, чего я буду одна дома? Но я дома, потому что жду.

Потому что пообещала ждать всегда и верить всегда, вот и исполняю. Обещала не надумывать лишнего, но с этим как-то не задалось.

Выдыхаю и иду в уборную, где открываю шкафчик, а там лежит перевязанный красным бантом тест на беременность. Что ж, мы почти сдержали слово перед отцом. Мед еще не закончила, но на финишной прямой, а беременность вот она. Имеется.

Дыхание снова перехватывает.

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

Белова-Исаева, ты успокоишься сегодня? Тебе нервничать нельзя. Помнишь, да? Улыбку на лицо натянула! Руки укладываются на живот, и я совершаю ту самую дыхательную практику, которой меня однажды обучал наглый спецназовец.

Обучил мастерски!

Улыбаюсь и рассматриваю свое бледное отражение в зеркале, когда внезапно слышу, как открывается входная дверь. Следом слышатся тяжелые шаги, самые родные шаги, которые я узнаю из тысячи.

Бам-бам-бам. Сердцебиение обрывается, а затем стучит сильнее и чаще, я быстрым шагом направляюсь в коридор. Букля очень старается бежать следом, но маленькие ножки не способствуют быстрому бегу.