Леди, берегитесь! - Беверли Джо. Страница 11
– Бедный мальчик, – произнесла Элинор.
Тея отпила еще чаю. Бедный мальчик давно стал мужчиной и наверняка перерос подобные проблемы.
– От него кто-нибудь пострадал? – спросила она.
– По большей части страдал он сам. Чисто физически он сильно отличался от того, кем стал сейчас. В гиганта он не вырос, а тогда его вообще можно было назвать коротышкой – невысокий и костлявый. Кто-то мог подумать, что с ним легко справиться, но быстро понимал, как ошибался. Кейв научился драться со злостью. Учитывая, в какой семье он рос, вы можете представить почему.
– Так что все-таки произошло между ним и Дари? – настойчиво спросила Тея. – Мне нужно это знать.
Николас удивленно посмотрел на нее, но уклоняться от ответа не стал.
– Однажды Кейв устроил драку с Дари. Можно не напоминать, что твой брат ничем его не обидел, но, возможно, Кейв вообразил, что к нему отнеслись пренебрежительно или еще что. В общем, через какое-то время их растащили. У Дари текла кровь, а Кейв отделался царапинами: ты ведь знаешь, что Дари вовсе не забияка и скорее защищался.
– Именно поэтому мы и забеспокоились, когда он объявил о желании сражаться с Наполеоном.
– Веллингтон воодушевил его, предложив должность, которая требовала постоянно передвигаться верхом. Он всегда обожал лошадей и был бесстрашным наездником.
– Это ты так считаешь, – отозвалась Элинор, удивив Тею.
Николас возразил:
– Поговори с Коном, в смысле с Сомерфордом, или с Хокинвиллом. Дари всегда мог обратить гнев в смех или шутку. И точно так же поступил в тот раз. Он лишь сказал: «Канем Кейв!» – «Берегись пса!» Он не имел в виду ничего дурного, а вот другие ребята восприняли это именно так. Так к Горацио Кейву и прилипло прозвище, которое сопровождалось к тому же тявканьем и лаем или дурацкими шутками. А вскоре это было переведено на английский. И когда кто-нибудь называл его псом, он набрасывался на обидчика с дикой злобой. И вот однажды, подравшись с Дерби Тригуэллом, сломал ему руку, за что был отчислен из школы.
Не жалеть!
– Как грустно, – протянула Элинор.
– Ты про мальчика со сломанной рукой? – вежливо поинтересовалась Тея.
– Про обоих, – ответила Элинор. – Ты ничего не мог сделать, Николас?
Если бы Тея не выросла с историями про Николаса, то очень удивилась бы этому вопросу.
– Он был бы идеальным кандидатом в «балбесы», да, – сказал Николас. – Только мы договорились с самого начала, что нас будет двенадцать. Магическое число и все такое. А еще он был на год моложе. Оглядываясь назад, я уверен, что можно было бы что-нибудь придумать, но тогда никому не хотелось вступиться за него: каждый занимался собственной жизнью. И признаюсь, как только беднягу Кейва выперли из школы, я ни разу о нем не вспомнил.
– Как, должно быть, это было мучительно, – отозвалась Элинор. – Жестокость я помню со школьных времен до сих пор, и если вдруг встречусь с Фанни Миллбартон, думаю, мне не удастся сохранить вежливость.
– Может, проще перейти на другую сторону, чтобы не встречаться? – спросила Тея.
Элинор взглянула на нее.
– Да, ты, наверное, права.
– Что у тебя на уме, Тея? – прямо спросил Николас.
Она заколебалась: стоит ли рассказать ему все, – но если заговорить о помолвке, она от этого станет более реальной. Тея вдруг сообразила, что ей нужно найти какой-то способ соскочить с этого отравленного крючка. Этот человек не только суров и груб, но и патологически жесток с самой колыбели.
– Мои родители были весьма признательны лорду Дариену, и, полагаю, в этом и заключалась его цель. Я удивилась предостережению Мары насчет его недобрых замыслов в отношении нас, а сейчас ты объяснил, что у него есть для этого причина.
– Очень замысловатая месть, – заметил Николас. – Проще было бы, конечно, оставить Дари расхлебывать этот скандал.
Тея обдумала его слова.
– Но в этом случае для него ничего бы не изменилось. Я имею в виду лорда Дариена. Прошлой ночью весь высший свет ясно показал ему, что не желает допускать кого-то из Кейвов в свой круг. Возможно, он рассчитывает изменить эту ситуацию. Поддержка моей семьи для этого была бы как нельзя кстати.
– Высший свет порой может быть куда хуже черни, – согласился Николас. – Если Кейв ищет поддержки вашей семьи, что в этом плохого?
– Как только он добьется своего, у него может возникнуть план какого-то коварства.
Николас вскинул брови.
– Начиталась романов Минервы?
– Планы мести могут быть весьма изобретательными, – возразила Тея.
Он посерьезнел.
– Извини, пожалуйста. Конечно, такое бывает. Элинор, боюсь, нам придется ненадолго задержаться в Лондоне.
– Понятно, – вздохнула в ответ супруга. – Десять лет назад ты не смог помочь Кейву, поэтому попытаешься сейчас искупить свою вину.
– Как хорошо ты меня знаешь!
– Конечно, и я согласна, но не со всем: это не только забота Дари. Он нанес ему вред. Не со зла, об этом мы даже не говорим, но нанес.
– Дорогому Дари еще долго будет не до этого, так что заботы лягут на мои и еще чьи-нибудь плечи.
– То есть? – спросила Тея.
– Поставить все на свои места. Если Дариен хочет, чтобы его приняли в обществе, мы ему поможем.
Вот так! От облегчения у нее задрожали руки, и поэтому пришлось тут же опустить чашку с блюдцем на стол.
Она пришла сюда за информацией, а, судя по всему, обрела защиту. Если на его стороне будут все «балбесы», включая такого почетного, как герцог Сент-Рейвен, плюс помощь ее семьи, лорду Дариену не потребуется никакой пародии на помолвку. Более того: у нее появится средство давления на него. Если попытается ей докучать, она выложит всю правду, и тогда его союзники превратятся во врагов.
– Я так поняла, что он до сих пор носит эту кличку – Канем Кейв, – обратилась Элинор к мужу. – Почему, если когда-то это будило в нем зверя?
– Наверное, ему хватило ума обратить все в свою пользу.
– То есть он весьма неглуп?
– Как любой хороший офицер, а его военная репутация безупречна. Итак, каков наш план? – Судя по всему, Николас консультировался с обоями на стене. – У Дариена должны остаться друзья с армейских времен, но большинство из них – такие же, как он, и до сих пор находятся за пределами Англии, поэтому нам нужны те, кто имеет вес в высшем обществе.
– Это освобождает меня от исполнения долга, – усмехнулась Элинор.
– Постарайся скрыть ликование, любовь моя. – Николас взял жену за руку, возможно, даже не заметив этого, и Тея слегка смутилась от столь откровенного проявления чувств супругами. – Уже хорошо то, что все «балбесы» собрались в Лондоне, чтобы оказать поддержку Дари, и останутся здесь на какое-то время. Члены парламента будут привязаны к городу, пока не закончатся прения. У нас достаточно огневой мощи, но все равно мы не можем впихивать Дариена в свет насильно. Нам нужно обольстить женщин и убедить мужчин.
– Он хоть симпатичный? – поинтересовалась Элинор.
– Как тебе сказать… Если тебе импонирует дьявол… – съехидничал Николас.
– То есть он опасен, а значит, привлекателен для женщин…
В их шутливой пикировке Тея услышала что-то серьезное.
– А что, если он, как и другие Кейвы, само воплощение зла? Что если он задумал с помощью Дари отомстить всей нашей семье из-за того мелкого инцидента десятилетней давности?
Николас обернулся к Тее и сказал просто, словно обсуждая погоду:
– Тогда мы уничтожим его.
Тея уезжала от супругов Делани с ощущением, что с ее плеч свалилась тяжелая ноша, и не переставала удивляться, какие силы привела в действие, но против ее воли школьная история всколыхнула в ней жалость к тому неприкаянному мальчишке.
Ее не отдавали в школу, поэтому все рассказы Дари о Харроу она воспринимала как развлечение. Однако истории были разными и позволяли понять, что школа для мальчиков может стать адом. Порой мальчишки не выдерживали и пытались бунтовать против жестоких угнетателей. Именно поэтому Николас Делани и собрал вокруг себя «балбесов»: для защиты.