Стану тебе женой (СИ) - Бонд Юлия. Страница 52

– Вы меня неправильно поняли…

– Наташ, – прерывает меня на полуслове, аккуратно положив ладонь на плечо, отчего я вздрагиваю, – я хочу начать всё сначала. И мне не кажется эта “БМВ” дорогим подарком. Я тридцать шесть лет не принимал участия в твоей жизни. К сожалению, изменить этот факт я не в силах, но дай мне шанс на будущее, пожалуйста.

– Я не могу, – качаю головой, – правда не могу. У меня же есть машина, и квартира есть, у меня всё есть.

– И тебе ничего не надо. Я это уже слышал. Но и ты услышь меня, – развернувшись ко мне лицом, распахивает объятия и я оказываюсь в плотном кольце рук отца, – впусти меня в свою жизнь. Дай шанс стать тебе ближе.

Выдержав паузу, всё-таки соглашаюсь оставить ключи, хотя мой внутренний голос совсем не рад этому.

– Закончим наш ужин? – подмигивает отец, довольный исходом разговора.

– Надеюсь, на этом сюрпризы закончились? – киваю на иномарку.

– Сегодня да, – беззаботно улыбается отец.

Возвращаемся в зал ресторана. Залпом выпиваю весь фужер с игристым напитком. Сердце по-прежнему стучит с повышенной скоростью, как бы я ни старалась расслабиться. Чтобы отвлечься от поедающих изнутри мыслей, скольжу взглядом по залу, пока мои глаза не натыкаются на один столик.

Быстро хлопаю ресницами, смотря в одну точку, но картинка не исчезает, а по спине тонкой струйкой стекает ледяной пот, потому что за тем столиком, где сфокусирован мой взгляд, сидит компания мужчин, среди которых я узнаю бывшего мужа.

Бледнею.

Заметив резкую смену моего настроения, отец встревоженно оглядывается.

– Что-то случилось, Наташа? Ты будто призрака увидела, – усмехается отец.

– Почти, – шепчу пересохшими губами и в тот момент, когда Рад резко встаёт из-за стола и движется в нашу с отцом сторону, намертво прилипаю к спинке стула.

Рад не успевает поравняться с нашим столиком, как его с двух сторон окружают здоровенные мужчины, одетые в чёрные деловые костюмы. Они на целую голову выше Радмира, да и в плечах значительно шире, но по взгляду Сташевского ни разу не скажешь, что его этот факт хоть как-то волнует.

Напротив!

Чёрные глазища пылают таким диким огнём, что мне становится страшно за отцовских телохранителей.

Качаю головой, смотря на плотно поджатые губы Радмира.

– Пожалуйста, не нужно, – говорю шёпотом.

– Так на чём мы остановились? – продолжает Сергей, делая вид, что за его спиной сейчас не разворачивается настоящий экшен.

– Я так не могу, прости, – вскочив из-за стола, двигаюсь вперёд, но отец ловит меня за запястье, приказывая остановиться.

– Наташа, сядь, – приказной тон Сергея выводит Рада из равновесия, и я уже вижу его правую руку, отведённую назад и сжатую в кулаке, как один из телохранителей берёт весь удар на себя, прикрывая отца.

– Руки от неё убрал! – строго чеканит Рад и я ускоряю шаг, чтобы этот огромный “шкаф” в чёрном костюме не успел причинить вреда мужу.

– Отпусти его, – толкнув телохранителя в плечо, оборачиваюсь в сторону отца, – скажи своему псу, чтобы отпустил!

Сергей не спешит с ответом. Ухмыльнувшись, тянется к фужеру с игристым напитком, опустошает его залпом и только потом делает ленивый взмах рукой.

Телохранители, как по щелчку пальцев, расходятся в разные стороны, уступая мне дорогу. А я иду навстречу Радмиру на ватных ногах и дышу тяжело, готовая наброситься на него с кулаками за эту дурацкую выходку. Но когда подхожу ближе и вижу разбитую губу, из которой сочится свежая кровь, моё сердце болезненно сжимается в груди.

– Идём со мной, – даже не смотрю в чёрные глаза, а просто двигаюсь вперёд, зная, что Сташевский точно пойдёт следом.

И как только выходим из зала ресторана, Радмир хватает меня за руку и впечатывает в своё тело с такой силой, что я едва не падаю, теряя равновесие.

Кольцо на моей талии сжимается до ощутимой боли, но я, стиснув зубы, терплю.

– Я убью его, Наташа, и это будет на твоей совести, – шепчет мне на ухо, а у меня волоски на теле становятся дыбом, но не от страха.

– Успокойся. Идём в уборную, нужно остановить кровь. У тебя губа разбитая.

– Да насрать мне на губу. Ты не слышишь меня, нет?

Сделав резкий манёвр, вырываюсь из стальной хватки и оказываюсь повёрнутой к Радмиру лицом.

Скрещиваю на груди руки, отступаю на один шаг и смотрю на бывшего выжидающим взглядом.

– Пока ты не накосячил, давай сделаем так, как предлагаю я.

Я и сама не понимаю, откуда берётся эта смелость. Но моя внезапно возникшая решительность идёт только на пользу. Я не буду с ним говорить, когда нас может услышать любой желающий, да и пусть сначала успокоится и не рычит на меня, как питбуль без намордника!

Уборную нахожу сразу. Распахиваю настежь дверь и, не оборачиваясь, шагаю прямо к умывальнику. Включаю в кране холодную воду. Жду.

– Ну, я слушаю, – упёршись бёдрами в стену, вымощенную чёрным мрамором, Рад скашивает взгляд в мою сторону.

– Не “нукай”. Не запряг!

Он смеётся в ответ. Громко так, действуя мне на нервы.

А мне не смешно. Один только вид алой крови на его разбитой губе заставляет меня трястись.

Вытащив из диспансера квадратик бумажного полотенца, смачиваю его в воде под холодной струёй и подношу к губе Радмира. Прижимаю слегка.

Встречаемся взглядом. Глаза в глаза.

Он не моргает. Смотрит на меня так проникновенно, что я невольно теряюсь и, не выдержав первой, отвожу взгляд.

– Он же старый, Наташа, – Рад нарушает молчание, но в его голосе больше нет той чужой пугающей интонации. – Да и как человек – говно. Ты бы потрудилась узнать о своём “деде” хоть немного информации прежде, чем прыгать к нему в постель.

– Он не дед!

– Ну, да. Прости, что оскорбил старого кобеля.

– Послушай…

– Нет, это ты меня послушай! – взяв за запястье, отводит мою руку от своей губы. – Этот чёрт пытался убить меня и тебя заодно. Причём дважды.

– Что ты несёшь? – качаю головой.

– Как его фамилия? – кивает на дверь, но я точно знаю, о ком сейчас идёт речь.

– Нет, – снова качаю головой и от испуга прижимаю ладони ко рту, чтобы случайно не закричать.

– Востриков. Ты же помнишь, да, Наташа?

– Врёшь.

– А зачем мне врать? – подавшись вперёд, больно хватает меня за плечи, врезаясь пальцами в кожу будто шурупами. – Я любил тебя, дура! Всегда любил! И сейчас люблю. А ты настолько слепая, что ничего не видишь дальше своего носа. Мне не поверила. А ему? Почему ты поверила ему?

– Дело не в этом, – перехожу на крик. – Дело в тебе! Я не могу простить тебе смерть дочери. И никогда не прощу.

– Эгоистка. Думаешь только о себе, дура!

– Хватит называть меня дурой, – упёршись ладонями в грудь Радмира, пытаюсь оттолкнуть бывшего подальше от себя, но он не двигается ни с места. – Ты больше мне никто. Никто! Понял?

– А он кто? Кто этот старый пердун Востриков тебе, иначе я не понимаю, Наташа? Ты совсем кукушкой поехала.

– Сергей – мой отец, – выплёвываю с болью, едва не плача, потому что в уголках глаз уже жжёт словно кислотой. – Отпусти меня. Я тебе всё сказала.

Тиски исчезают и я наконец-то делаю глубокий вдох.

Один шаг назад.

Ещё один шаг.

А когда подхожу к двери и хватаюсь за ручку, в спину летит хриплый голос Радмира.

– Востриков реально твой отец?

– Да, – отвечаю тихим голосом, потому что сил во мне почти не осталось, как и эмоций.

В голове набатом стучат одни и те же мысли, заставляя меня возвращаться в прошлое. Перед глазами оживают страшные картинки, которые я так сильно старалась забыть последние месяцы.

Как же так?

Как же…

Слёзы по щекам капают и летят вниз. Я даже рукой их не смахиваю, потому что плевать на всё.

Господи, за что мне всё это? За чьи грехи расплачиваюсь?

Ответа нет. Я не знаю почему.

Тело непослушное, ноги свинцом налиты, будто в тяжёлых кандалах иду.

Увидев меня, Сергей поднимается с места и спешит навстречу, распахивая объятия.