Давным-давно… – 1. Обрести себя (СИ) - Леванова Марина. Страница 38

Возвращение

Джим приходила в сознание и снова впадала в беспамятство. Выныривала на короткое время из темноты и снова погружалась в её пучину. Сознание разрывалось между Светом и Тьмой, а тело не слушалось. Как ни старалась, Джим не могла вспомнить, кто она и что происходит, где находится и почему. Но иногда она почти приходила в себя, и тогда перед глазами начинали мелькать разные образы, Джим становилось страшно, она начинала метаться и стонать. В такие моменты, на краткий миг открывая глаза, она видела перед собой обеспокоенное лицо Шельги Араи. Иногда рядом сидела Алисия и безутешно плакала. Очень хотелось её успокоить, сказать, что всё будет хорошо, но на это не было сил. Часто Джим видела себя со стороны, как будто смотрела в чужой, незнакомый мир, при этом не испытывая каких‐либо чувств или эмоций. Иногда она видела возле себя Цитариуса Инариона, а иногда с ней подолгу сидел Кайдан Орадус, кажется, она ещё видела Диирде’Грамма, но особо уверена в том не была. Она безразлично наблюдала, как ниоткуда появлялся «чёрный плащ», брал стул и садился возле кровати. Подолгу находился рядом и что‐то тихо шептал себе под нос. От его шёпота Джим становилось плохо. Он мешал ей погружаться в темноту, не давал забыть, кто она, заставлял возвращаться и чувствовать своё тело, прислушиваться к звукам его голоса и вспоминать. Однажды ей даже показалось, что он её увидел. Адагелий Оторонталий резко обернулся и посмотрел прямо на неё.

— Ах вот оно что! — проговорил он в пустоту, отвернулся и с ещё большим усердием начал проговаривать непонятные слова.

А по ночам она видела рядом лицо Арникуса. Он сидел в одной и той же позе, облокотившись о кровать, сцепив тонкие пальцы в замок и опустив на них подбородок. Он подолгу смотрел на Джим, боясь хотя бы на мгновение отвести взор в сторону. Его тело переставало шевелиться, он замирал и чутко прислушивался к каждому её вздоху. Его лицо в полумраке казалось неживой маской, грустные глаза совершенно не моргали, а белоснежные волосы неестественно мерцали в лунном свете. Он выглядел уставшим и расстроенным. В один из тех моментов, когда сознание вернулось к Джим, она смогла протянуть руку и коснуться его. «Ты ведь живой?»— едва смогла выговорить она, а может, лишь только хотела это сделать. Но, видно, Арникус всё же понял, что её тревожило, потому что ответил: «Конечно живой! Что со мной может случиться?» Приблизил к ней своё лицо и твёрдым голосом проговорил: «Никогда больше так не делай! Слышишь? Никогда!» На что Джим кивнула и тут же заснула.

— Проснись, — прошелестел ветер. — Проснись! — звал голос, заставляя сердце биться быстрее, волнуя душу. Джим вздрогнула.

Солнечные лучи проникали через огромные оконные проёмы, заливая ярким светом всё помещение. Они скользили по лицу Джим, ласкали кожу и забирались под закрытые веки. Она проснулась, но продолжала лежать, прислушиваясь к голосам, отзывавшимся эхом в полупустой больничной зале. Почему‐то было спокойно и хорошо, в душе теплилась надежда, что она нашла что‐то очень важное. Улыбка расцвела на её лице. «Я нашла его». Джим резко села. Распахнула глаза. «Он здесь, в академии!» От яркого света потекли слёзы, она утирала их и пыталась рассмотреть, где находится. Узнала стены, кровать… И нахмурилась: «Всё понятно. Где ещё я могу быть!» Осторожно свесила ноги и с интересом посмотрела в ту сторону, откуда доносились голоса. Возле дверей стоял дежурный, с ним ещё двое. Джим с удовольствием поболтала босыми ногами, разглядывая их и улыбаясь от одной мысли, что «путешественник» тоже учится в этой академии. Один из посетителей ругался с дежурным, а другой стоял и смотрел в её сторону. «И он сейчас стоит в этой комнате!»

Кассиан рассматривал мальчишку, который только что поднялся и сел на кровати. Гнездо из торчащих в разные стороны волос, припухшие от сна глаза и по‐детски открытый от удивления рот. Улыбка сама набежала на лицо демона. За его спиной Харон Деф'Олдман готов был выволочь уж больно упрямого дежурного за дверь и «мирно» объяснить, что они вовсе не какие‐то там нарушители больничного режима, а просто пришли навестить больного.

— …да сколько уже можно повторять! Всего на несколько минут! Посмотрим, как чувствует себя мальчишка, и сразу уберёмся отсюда.

— Оставь, — Кассиан тронул друга за плечо, привлекая его внимание, а сам обратился к дежурному: — Пару минут. Я обещаю, мы сразу уйдём. — Тот наконец кивнул, хотя и смотрел сердито.

Джим не могла поверить глазам. Он здесь. Стоит возле дверей. Мало того что стоит, так ещё смотрит на неё и улыбается. Улыбается! И, кажется, собирается войти и кого‐то навестить. Она быстро осмотрелась. Все кровати были пустыми. На лбу выступила испарина. Джим аккуратно стекла на пол, присела на корточки и спряталась за простыню, свисавшую с постели. Стёрла пот со лба. Ухватилась за край кровати и подтянулась, чтобы посмотреть, что происходит возле дверей. Никого не было. Огляделась. Юноши стояли рядом и озадаченно наблюдали за её действиями.

— Малыш, да тебе, видно, совсем плохо? — первым опомнился Харон. — Давай‐ка я тебе помогу назад забраться. — Он с лёгкостью подхватил тщедушное тело Джим и уложил на кровать. — Вот пришли навестить тебя. Точнее, мы и до этого приходили, но ты спал. — Он опёрся руками о край постели и быстро спросил: — Ты как сам? — Джим кивнула. — А это значит хорошо или плохо? — Снова кивок. — Понятно. — Оборотень отошёл от кровати. — Касс, давай лучше ты попробуй. Что‐то у меня не очень получается разговорить его. — Кстати, — быстрый взгляд в сторону Джим, — с Виттором всё в порядке. Спасибо тебе за брата. — И очень тихо, скорее, только для себя: — Вот же никогда не думал, что скажу спасибо за помощь от вампира.

Джим снова кивнула, хотя не услышала ни одного слова. Она была не в силах отвести взгляд от такого знакомого, родного лица. «Он совсем не изменился». Джим непроизвольно пригладила волосы и начала оправлять одежду. Жутко покраснела, увидев торчащие из‐под короткой больничной туники коленки, кинулась прикрывать их одеялом, с остервенением дёргая его из‐под себя. Потом подняла голову и виновато улыбнулась.

Кассиан хотел было сказать, чтобы он не суетился, но замер, когда мальчишка поднял голову и улыбнулся. Вот так запросто, искренне, по‐доброму улыбнулся, одним махом заставив позабыть обо всём на свете.

Харон растерянно переводил взгляд с одного на другого и всё больше хмурился. В конце концов не выдержал и озвучил свои подозрения:

— Вы что, знаете друг друга?

— Нет, — был дружный ответ от обоих одновременно. Они удивлённо переглянулись.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кассиан, наблюдая, как мальчишка натягивает одеяло. Джим кивнула. — Это значит — хорошо? — Снова кивнула, но головы так и не подняла, теперь она принялась тщательно разглаживать складки на одеяле. — Как тебя зовут?

— Джим, — нехотя проговорила она, а в голове вертелось прозвище «Солнышка», которым он её наградил, когда уводил с собой из разрушенного замка. — Джим Ветерн, — назвала она своё полное имя, которое получила в Ветернхильском приюте сразу же после расставания с ним.

— Ветерн? — удивлённо переспросил Кассиан, внимательно присматриваясь к ней. В этот момент Джим очень медленно подняла голову и испуганно посмотрела на него. — А ты, случайно, не был воспитанником Ветернхильского «Дома Милосердия»? — Джим отрицательно покачала головой. — Странно.

— Что странно? — спросил Харон, рассматривая мальчишку. Тот уже чуть ли не до подбородка натянул на себя одеяло, оставаясь при этом в сидячем положении.

— Дело в том, что такую фамилию, Ветерн, можно получить только в одном случае: если ты попал в Ветернхильский «Дом Милосердия» и у тебя не оказалось с собой сопроводительных бумаг, то есть ни один человек не заявил о твоей принадлежности к своему роду. Моя мать, Айлина Ветерн, была одной из таких. Она выросла в том приюте, — последние слова, сам того не замечая, он произнёс с горечью.

Джим не могла заставить себя сознаться. Она просто смотрела на него и ждала. Чего ждала? Что вспомнит? Но разница между той маленькой девочкой и прежней Джим сейчас была просто разительная. Она отвела взгляд и тяжело вздохнула.