Давным-давно… – 1. Обрести себя (СИ) - Леванова Марина. Страница 39

Харон с интересом рассматривал друга, удивляясь, что эта сторона его жизни была ему до сих пор неизвестна. Да, он знал, что Кассиан рождён вне брака, но при этом его отец признал отцовство, дав ему своё имя, правда, только половину. Когда мать Кассиана умерла, он ушёл из дома отца, оставив без сожаления то немногое, что у него было. Ещё он иногда упоминал о единокровной младшей сестре, и было понятно, что в той семье нежные чувства он испытывал только к ней. Был ещё старший единокровный брат, наследник и преемник отца, но о нём никогда ничего не рассказывалось и даже не упоминалось. А сейчас вот неожиданно всплыла ещё и эта подробность о его матери.

— Ну ладно. Выздоравливай. Мы пойдём, — проговорил Кассиан, заставив обоих оторваться от своих раздумий.

— А как зовут тебя? — спросила Джим и тут же замолчала, испугавшись того, как взволнованно прозвучал её голос.

— Меня зовут Кассиан, — он улыбнулся. — Кассиан Сугури. — Он хотел ещё что‐то сказать, но передумал. — Ладно. Ещё увидимся.

Кассиан направился к выходу и вдруг остановился: как вспышка пришло из прошлого ещё одно воспоминание. Сердце вдруг сдавило тоской и тревогой. С этим приютом было связано ещё одно событие: много лет тому назад он оставил маленькую девочку возле ворот Ветернхильского «Дома Милосердия». Он резко обернулся и внимательно всмотрелся в мальчишку: «Странно, почему я вообще об этом сейчас вспомнил? Наверное, его фамилия навеяла».

Как только Кассиан обернулся, Джим тут же изобразила больную и, накрывшись одеялом, рухнула на подушку. Для пущей верности она ещё и крепко зажмурилась. «Всё. Вспомнил. Точно вспомнил? Хоть бы вспомнил!» Опустила одеяло, открыла глаза и вытянула шею, чтобы посмотреть, здесь ли ещё посетители. Но их уже не было в помещении. Зато в её сторону шёл Арникус.

— Арни! — счастливо воскликнула Джим, вскакивая с кровати и бросаясь ему навстречу.

— Тише. Тише. Ты чего? — Он подхватил её на руки и понёс обратно, бережно водрузил на постель и ласково проговорил в лохматую макушку: — Я тоже очень рад тебя видеть. Держи, это тебе.

Джим только сейчас заметила в его руках объёмистый свёрток. Потянула носом, вдыхая аромат свежей выпечки.

— Булочки? — радостно воскликнула она, в нетерпении протягивая руки к угощению. — А молоко? — обиженно проговорила, заглядывая внутрь открытого свёртка, желудок тем временем радостно заурчал в предвкушении.

— Забыл, — Арникус выглядел расстроенным, — а ведь Алисия предупреждала меня. В общем, сиди здесь, я скоро вернусь. — Джим кивнула и снова потянула носом, шумно сглотнула собравшуюся во рту слюну, вытащила сразу две булки и принялась тщательно их изучать.

— Между прочим, мы с тобой главная тема дня, — проговорил вампир, направляясь к выходу.

— Почему «мы»? — спросила Джим, вгрызаясь зубами в булку в правой руке. — Наверное, ты. При чём тут я?

— Выйдешь отсюда, сама всё увидишь, — не оглядываясь, многозначительно проговорил Арникус.

Она перестала жевать и удручённо посмотрела ему вслед.

— Тогда я лучше здесь останусь. — Она откусила кусок от булки в левой руке. — Жадность — это плохое качество, — тихо посетовала она на свою несдержанность и откусила ещё кусочек свежей сдобы. В этот самый момент из коридора донёсся смех Арникуса. «Надо будет обязательно спросить у Шельги Араи: они меня голодом морили?»

Пока Арникус ходил за молоком, пришла Алисия. Раскрасневшаяся от волнения, она вбежала в палату и резко остановилась, заметив бодрствующую Джим. Жутко засмущалась и принялась оправлять на себе форму. Потом медленным шагом направилась к кровати. Остановилась и долго всматривалась в её лицо. А когда Джим неуверенно поприветствовала девушку, Алисия обняла её за шею и притянула к себе.

Арникус вошёл в тот момент, когда Алисия сжимала в объятиях Джим. Он остановился посреди комнаты, неловко топчась на месте и не зная, что делать дальше. Но его заметила Джим. Едва дыша, она спросила: «Молоко?» Алисия тут же отпустила её и отошла, стараясь лишний раз не поднимать глаза, чтобы не встречаться взглядом с вампиром, так не вовремя появившимся.

В таком виде Виттор и застал Джим, когда пришёл в очередной раз навестить её, — сидящую на кровати с булкой в одной руке и крынкой молока в другой. А рядом были улыбающийся Арникус и счастливая Алисия. Виттор остановился возле входа лишь на мгновение, рассматривая довольное лицо Джим, и сразу двинулся дальше. Подошёл к кровати и тепло проговорил:

— Рад видеть тебя в здравии.

Джим в ответ на его приветствие что‐то промычала, закашлялась, поднесла крынку с молоком ко рту и сделала несколько глотков, только после этого смогла спросить о том, что больше всего её волновало:

— Долго я здесь?

— Долго, — ответила Алисия, начав подозрительно шмыгать носом.

— У меня только один вопрос. Ты обычный человек и не обладаешь такой регенерацией, как он или я. О чём ты думал, когда полез туда? Ты хотел всех победить или всех накормить? — По голосу Виттора невозможно было понять, какие он испытывает чувства, но он явно злился, раз позволил себе говорить с ней в таком тоне.

Джим вздрогнула и чуть снова не подавилась. Отняла губы от крынки, безвольно опустила голову, руки и даже перестала жевать. Она услышала, как Алисия начала ещё сильнее шмыгать носом, как Арникус выругался, поминая в витиеватых выражениях невоспитанных «животных». Ей было неприятно вспоминать события того вечера, она честно не знала, что ответить. Подняла голову, обвела виноватым взглядом друзей, открыла уже рот, чтобы попросить прощения, но вдруг заметила, что у Виттора как‐то странно задёргалась правая щека. Перевела взгляд на Алисию, которая уставилась на её лицо и моментально перестала всхлипывать. Ничего не понимая, посмотрела на Арникуса.

— Молоко с губ вытри! — проговорил он и засмеялся, а следом за ним засмеялись и все остальные.

Когда Шельга Араи решила подняться в палату, чтобы разбудить Джим, которую всё это время держали в искусственном сне, она застала там всех её друзей, они оживлённо общались и весело смеялись. Не привлекая внимания, целительница немного постояла у двери, наблюдая за Джим, а потом развернулась и пошла к себе. «Да. Выглядит она сегодня намного лучше». От этой мысли улыбка непроизвольно расплылась на её лице. Лечение было сложным, в несколько этапов, и оно всё никак не приносило положительных результатов, и если бы не помощь Адагелия Оторонталия, неизвестно, чем бы всё закончилось. Именно он догадался, что душа Джим находится вне тела, и использовал сложное заклинание, чтобы её привязать. С этого момента Джим сразу пошла на поправку.

В следующий раз Шельга Араи смогла навестить Джим лишь вечером. С собой она принесла её чистые вещи и свёрток с фруктами. Следом за ней появился Адагелий Оторонталий, в руках у него был небольшой кулёк со сладостями. И пока Джим смущённо пробовала угощение, они беседовали между собой, обсуждая дальнейшее её обучение. По всему выходило, что она может начать посещать основные предметы уже завтра, а вот с физическими нагрузками и силовыми тренировками придётся немного повременить.

А ещё ей разрешили вернуться в свою комнату, что она тут же и сделала. Быстро переоделась и чуть ли не бегом припустила в корпус Б, правда сил хватило лишь до башни, там она остановилась и долго переводила дух. Потом медленно начала подниматься по ступенькам. Навстречу ей спускалась женщина с большой стопкой белья. Она уже прошла мимо, как вдруг обернулась и радостно воскликнула: «Малыш, ты вернулся?» На что Джим ответила кивком и побрела дальше. Дойдя до комнаты, вошла внутрь и внимательно осмотрелась. Из открытого окна повеяло холодом, она зябко повела плечами и решительно закрыла створку, тщательно задёрнув плотный занавес. Джим не стала зажигать свет, а сразу направилась вглубь комнаты и растянулась поперёк кровати. Подтащила к себе подушку и уткнулась в неё лицом, вдыхая запах свежего белья. Через какое‐то время она уже спала.

Диирде’Грамм размашистым шагом направлялся из лазарета в корпус Б. Каждый вечер в одно и то же время он приходил в лечебницу навестить Джим Ветерн и старался подгадать время так, чтобы там уже не было дневных посетителей, но ещё не появился ночной. Сегодня он не застал своего ученика на месте и поэтому спешил лично убедиться, что с ним всё в порядке. Тот страшный вечер, когда на академию напали, он не забудет никогда. А также того чувства, что испытал, когда они прорвали купол и вошли на поляну, где он увидел на земле разбитое, искалеченное тело, в котором не сразу смог признать ученика академии. Ещё больший шок он испытал после, когда в лазарете Шельги Араи узнал, что это не ученик вовсе, а ученица. «Да чтоб их всех!» При одном воспоминании о том вечере он начинал моментально выходить из себя. «Да как они могли со мной так поступить?!» Он остановился возле открытого окна, вглядываясь в темноту весеннего сада, вдохнул полной грудью ночной воздух и пошёл дальше. Что тогда сказал Адагелий Оторонталий? «Как ты сам мог этого не заметить?» А вот так и мог. Ну да, слишком мал, слишком хрупок, слишком слаб. Так он списывал это всё на его возраст и особенности телосложения, а вышло на самом деле вон оно как — девчонка! Он им всё тогда высказал, да не просто высказал, а орал: «Да я не только не подпущу это недоразумение к себе ближе, чем на несколько метров. Отныне не позволю даже посещать свои занятия!» А потом в груди болело и саднило, и он воровато крался в лазарет и подолгу стоял возле кровати Джим. В один из таких вечеров он и поклялся себе, что сделает из неё лучшего воина, так и сказал: «Ты станешь лучшей, или я не Диирде'Грамм». Он остановился возле двери, на которую ему указала какая‐то женщина, легонько толкнул её рукой. Она оказалась не заперта. Стараясь не шуметь, вошёл и долго присматривался к обстановке: «Как тут вообще можно жить?» Обнаружил большую кровать в нише и потихоньку подошёл ближе. Девочка лежала, свернувшись калачиком. Её дыхание было ровным. Он огляделся ещё раз, обнаружил на стуле плед, взял его и накинул на ребёнка. Удовлетворённо улыбнулся, когда через какое‐то время девочка вытянулась во весь рост, и вышел из комнаты.