Судья (Адвокат-2) - Константинов Андрей Дмитриевич. Страница 47

Виктор Палыч пожевал губами и неохотно вернулся из грандиозного будущего к насущным проблемам:

— Ладно, Сережа… Обо всем этом у нас еще будет время поговорить. А сейчас — настраивайся на банк «Отечество» и девушку Лену. У нас сегодня пятница — значит, в понедельник Карл Фридрихович познакомит тебя с операционисткой 007. Ты — адвокат, юрисконсульт банка. Она будет тебя консультировать и вводить в курс дела, чтобы ты с «низов» посмотрел слабые места в банковских операциях, для предупреждения возможных исков от клиентов. Прикрытие отличное, а дальше не теряйся. Не растеряешься?

— Постараюсь. — Сергей кивнул и встал, поняв, что беседа закончена.

— Давай, сынок. Я в тебя верю, ты удачу с собой носишь… — Антибиотик под руку проводил Челищева до двери, что означало высшую степень расположения.

Выйдя из кабинета, Сергей сел в свой «джип» и рванул к набережной. Покрутившись вокруг Финляндского вокзала и убедившись, что хвоста за ним нет, Челищев переехал Литейный мост, свернул у «Большого дома» налево, припарковал машину напротив следственного управления и проходными дворами выскочил на улицу Чайковского. Постоянно оглядываясь, он с трудом нашел работающий телефон-автомат и набрал номер Степы Маркова. Трубку на другом конце снял, однако, кто-то другой.

— Слушаю!

— Маркова позовите, пожалуйста.

— Маркова… Он отошел ненадолго… У вас что-нибудь срочное?

— Да.

— Хорошо, сейчас я его поищу, — трубку в «Большом доме» положили на стол.

«Курить, наверное, выскочил», — подумал Сергей.

Весь пятнадцатый отдел — почти тридцать оперов — сидел «друг у друга на головах» в одном сорокаметровом кабинете. Поскольку стол начальника отдела, подполковника Кудасова, стоял тут же, у окна, в кабинете не курили, выходили в коридор. Кудасов, спавший по пять часов в сутки, почему-то был убежден, что самый большой вред здоровью наносит табачный дым.

— Слушаю, Марков, — раздался в телефонной трубке голос Степы. Челищев откашлялся и быстро заговорил:

— Степа, здравствуй, это Сергей. Я думаю, ты меня узнал. Ты, конечно, можешь бросить трубку, но у меня есть конкретное серьезное предложение. Оно может заинтересовать тебя.

— Какое предложение? — Степа был сух и деловит, никакого намека на неофициальную доверительность.

— Это — не телефонный разговор. Ты можешь прямо сейчас выйти на наше старое место? — Когда-то Степа и Сергей встречались у книжных — развалов на Финляндском вокзале. Сколько жизней назад это было?

— Нет, — твердо сказал Марков. — То место не подходит.

— Хорошо, — согласился Сергей. — Назови сам. Я даю тебе слово, что с моей стороны никаких неприятных сюрпризов не будет.

Степа помолчал секунд десять, размышляя, потом ответил:

— Через пятнадцать минут у «вождя», — и, не дожидаясь ответа и не прощаясь, повесил трубку.

Челищев усмехнулся: место у памятника Ленину на Финляндском Степа выбрал не случайно — там все хорошо просматривалось со всех сторон. Марков не доверял Сергею и не скрывал этого. Челищев быстрым шагом направился к Литейному, прыгнул в троллейбус, переехал мост, вышел, проверился еще раз и направился к месту встречи. Удивительно, но Степа приехал к «вождю» раньше — видимо, его кто-то подкинул на машине. Марков прогуливался вокруг памятника, глубоко засунув руки в карманы кожаной куртки.

— Здорово, Степа!

— Привет! — Марков рук из карманов не вынул, поэтому Сергей, сделав было движение правой рукой навстречу Степе, скруглил его и полез в карман за сигаретами.

— Как живешь, Степа?

— Нормально. А у тебя, Челищев, «мальчики кровавые в глазах» не стоят еще?

Сергей опустил голову — оперативная информация доходила до Маркова четко, ничего не скажешь…

— Не стоят, — Челищев катнул желваками на скулах, подавляя вспыхнувшее раздражение, и, стараясь говорить спокойно, посмотрел Степе в глаза: — Я хочу тебе предложить один интересный вариант, — он замялся, и Марков нетерпеливо переступил с ноги на ногу:

— Если хочешь — предлагай, не тяни. У меня дел полно.

Челищев вздохнул глубоко и затоптал окурок.

— Степа, ты гарантируешь, что сейчас меня не «пишешь»?

Марков усмехнулся:

— Я такими вещами не балуюсь.

— Хорошо. Я прошу тебя выслушать меня как частное лицо. Я хочу, чтобы ты дал мне слово, что против моей воли не будешь никому передавать содержание нашего разговора. Если тебя не устроит то, что я предлагаю, — ты просто забудешь, что мы встречались, и все. А я обещаю, что никогда больше тебе не позвоню и ни о чем не попрошу.

Марков достал сигарету, размял ее, сунул в рот и кивнул:

— Хорошо, говори.

Челищев схватил себя за мочку уха, несколько раз дернул и, наконец, начал:

— Ты гоняешься за Антибиотиком. Результаты у тебя пока никакие, и мы оба знаем, почему. Я могу тебе дать полный «расклад» на Палыча и его империю. Я знаю схему, людей, каналы. Некоторые «темы» я могу расписать от и до — и уже отработанные, и только запускающиеся. Но все это я дам только в обмен на твою услугу.

— Мы не на рынке, — перебил его Марков. Челищев кивнул.

— Я знаю, что мы не на рынке, но два человека только в том случае могут что-то сделать вместе, если у них находятся точки для соприкосновения и взаимных уступок.

— О чем именно идет речь? — тон Степы не стал менее сухим, но он не уходил, и это обнадеживало.

— Делом Катерины ты занимаешься? Марков присвистнул:

— Еще несколько таких вопросов, и можем заканчивать разговор.

— Да перестань ты! Я дам тебе «расклад», если ты не будешь мешать Катерине выйти из тюрьмы. Это один момент.

Степа покачал головой:

— На ней наркота висит солидная, да 196-я… Челищев не дал ему договорить:

— Брось, Степа, ты не хуже меня знаешь, что это не ее «темы».

— Ее — не ее, а все это при ней было. Сергей достал новую сигарету, жадно затянулся несколько раз подряд и сказал совсем тихо:

— Кокаин ей в каблук я подсыпал, и на стрелку ту тоже я вас навел.

— Ты? — вот этого Марков никак не ожидал и поэтому слегка растерялся.

— Я. Только не спрашивай меня — зачем и почему. Это наши личные разборки, тебя не касаются.

Марков усмехнулся и почесал затылок:

— Что-то, Сережа, не пойму я тебя. То ты, как говоришь, нам ее сливаешь, то теперь из «Крестов» тянешь.

Сергей нахмурился и отвернулся:

— Она беременная от меня. Ей родить нужно по-человечески.

Марков долго молчал, наконец сказал, словно сделал над собой усилие:

— Ну, предположим, об этом пункте можно подумать. Я ничего не обещаю, я говорю — можно подумать. Какой тебе интерес «расклад» давать — тебя же тоже сажать придется. К слову сказать, тюрьма по тебе и без твоих раскладов плачет… Челищев покачал головой и зло оскалился:

— Не понти, Степа… Если бы у тебя что-то реальное на меня было — ты бы давно уже посадил… Что, не так? Так… А у тебя ничего нет, кроме слухов и сплетен, которые к делу не подошьешь. И поскольку анашу со ржавой финкой вместе мне в карман тебе подкидывать впадло, посадить меня для тебя пока нереально. Степа ничего не ответил, и Сергей продолжал:

— Поэтому второе мое условие — дай мне уйти, когда я тебе все отдам.

Они стояли, глядя друг другу в глаза, и сами не заметили, как перешли на шепот. — Уйти? От себя все равно не уйдешь. Помнишь, как кончил Раскольников?

— Это все литература, Степа, ты за меня не беспокойся, я сам о себе позабочусь. Ты пойми, то, что я тебе расскажу, ни один агент никогда не скажет. Ты про «золотой эшелон» слышал? А про авизовки?

Степа вскинул голову — пущенные Сергеем шары явно достигли цели.

Марков молчал больше минуты, размышляя и нервно покусывая нижнюю губу. Наконец Степа вздохнул и посмотрел Сергею в глаза:

— Ты же знаешь, такие сделки нашим законодательством не предусмотрены…

— Степа, только не надо меня лечить, я ведь тоже в системе работал, знаю, как и что у нас предусмотрено — на бумаге и в жизни.

Марков кивнул: