Рифматист - Сандерсон Брэндон. Страница 61
Глава 21
Позже той ночью Джоэл неподвижно лежал в постели и пытался разобраться в своих чувствах. На стене мастерской тикали часы. Смотреть на них Джоэл не решался: проверять, который час, не хотелось. Он знал, что уже поздно и давно пора бы спать, но сон не шел. Ночь перед инициацией! Один из тысячи – вот какие у него шансы стать рифматистом. Надеяться на везение было до смешного глупо. И тем не менее Джоэл нервничал и потому не мог сомкнуть глаз. Он обязательно воспользуется этой возможностью. Это реальный шанс, который полагается ему по праву рождения.
Как изменится их с матерью жизнь, если он окажется избранным? Жалованье рифматиста он начнет получать только после нескольких лет выслуги на Небраске, поэтому матери, вероятно, придется и дальше работать. А он отправится на Небраск. Небраск… Что в самом деле творится на этом таинственном острове? Оставалось только догадываться. Однако в одном сомневаться не приходилось: если он избранный, встреча с дикими меллингами неизбежна. Он встанет плечом к плечу с рифматистами, чтобы поддерживать целостность гигантской – тысячи метров в диаметре – заградительной окружности, в которой заточена Башня и ее меловые твари.
Если верить слухам, на острове творилось много всякой чертовщины, не поддающейся объяснению. Став рифматистом, он непременно столкнется с темными силами Небраска. Придется нелегко. После инициации на обучение и тренировку останется лишь год. Обычно студентов натаскивали по восемь, а то и девять лет, прежде чем отправлять на остров, однако его случай отнюдь не обычный.
«Вероятно, поэтому обряд инициации проводят в столь раннем возрасте, – вдруг осознал Джоэл. – А тех, кто постарше, не жалуют, потому что наставлять и тренировать их гораздо трудней, чем детей».
На последнем году обучения студентов отправляли на остров Небраск. Там они служили десять лет, а затем получали увольнение. Одни устраивались работать на станции, обслуживающие пружинные батареи, а другие, со слов Мелоди, оставались на Небраске. Оставались не ради денег, но ради брошенного им вызова – ради борьбы и сражений. Ждет ли его такое будущее?
«Все это вилами на воде писано, – подумал Джоэл, перекатываясь с боку на бок и заставляя себя сомкнуть глаза. – Может, мне не суждено стать избранным? Зачем Мастеру нетренированный рифматист, упустивший свое время?»
И все же шанс у него был. В течение следующего получаса мысли о грядущем обряде инициации не давали ему покоя и мешали уснуть.
В конце концов Джоэл приподнялся на локте, дотянулся до светильника рядом с кроватью, повернул сбоку ключ и принялся наблюдать, как за стеклом вращаются крохотные роторы. От трения нити накаливания нагрелись и стали излучать оранжевый свет. Попадая на отражатели, рассеянный свет концентрировался и вырывался пучком через верх лампы.
Джоэл перегнулся через край кровати, перебрал на полу стопку книг и остановился на «Истории пленения и спасения миссис Мэри Роулендсон». Это был дневник одной из первых поселенок американских островов – сохранившийся до наших дней литературный памятник. Книга описывала те времена, когда дикие меллинги совершали лишь спорадические набеги и не преследовали цели уничтожать все живое.
«Сие повествование о пленении и счастливом избавлении миссис Мэри Роулендсон обязано своим появлением на свет исключительно благости Мастера нашего всемогущего и милости явленных им чудес. Издание второе, исправленное и дополненное. Сей труд, записанный собственной рукой миссис Роулендсон для личного пользования, публикуется по истовому настоянию ее близких друзей и родственников.
В день десятого февраля на шестнадцатый год после нашей высадки на Ланкастер случилось нашествие диких меллингов. Услышав плеск, мы выглянули наружу, и глазам нашим предстал бушующий пожар. Пламенело несколько домов, дым столбом подымался в ясные небеса. По земле же стелились меловые твари, уворачиваясь от воды, что плескали из ведер братья наши».
Раньше о кислоте, которая уничтожала меллингов на раз, и знать не знали. Пока не открыли состав кислоты, с меловыми тварями боролись при помощи воды. Вода хоть и размывала мел, однако неэффективно.
«В доме мы нашли пять обглоданных трупов. Три из них принадлежали семейству: с отца, матери и грудного ребенка содрали кожу, а затем выгрызли им глаза. Двух других бедняг, спасавшихся бегством, меллинги настигли за порогом. По случаю нападению подверглась еще пара солдат, оказавшихся вне стен своего гарнизона. Первого меловые твари освежевали, а второй сумел унести ноги раненым.
Еще один житель погиб из-за излишней самонадеянности. Заметив у своего амбара меллингов, он попробовал улизнуть из дома незамеченным, однако вскоре был настигнут. Твари набросились на лодыжки несчастного и впивались в плоть до тех пор, пока тот с истошным воплем не повалился наземь. Затем рой окружил и поглотил свою жертву. Вскоре обнаружилось еще трое убитых из того же гарнизона. Взбираясь на стены домов, дикие меллинги нападали со всех сторон, опрокидывали масляные лампы и учиняли пожары. Так, сея хаос и разрушение, смертоносные существа продвигались вперед…»
Лежа в окутывающей тишине своей комнаты, Джоэл невольно поежился. Столь сухое, основанное на фактах повествование пугало, но в то же время и странным образом захватывало.
«Как бы я повел себя на месте колонистов, в жизни не знавших дикого меллинга? Как бы я отреагировал, если бы оживший меловой рисунок, взобравшись по стене в окно или проскользнув под дверью, стал на моих глазах беспощадно убивать все живое и обгладывать тела до костей?» – задумался Джоэл, вслушиваясь в тишину мастерской, которую нарушало лишь тихое жужжание светильника.
«В конце концов твари осадили и наш дом. Более скорбного дня мои глаза в жизни не видывали. Вмиг мы оказались на грани. Проскользнув под дверью, меллинги зараз съели сначала одного, затем второго, а потом и третьего.
Настал воистину страшный час. О подобных ужасах мне доводилось слышать от ветеранов войн и ранее, однако узреть все это воочию – совершенно другое дело. Дом объял пожар, и над нашими головами заплясало пламя. Некоторые, отчаянно цепляясь за жизнь, пытались отбиваться, но многие уже проиграли битву и теперь лежали в луже собственной крови. Отовсюду слышался плач. Матери с детьми на руках стенали, непрестанно причитая „Мастер, помоги!..“
Схватив своих детей и малютку сестры в охапку, я ринулась к выходу, но, стоило нам перешагнуть порог, как с близлежащего холма навстречу устремилась лавина меллингов.
На мужа моей сестры набросились со спины. Он был ранен еще при защите дома – у него кровоточили ноги. С пронзительным криком он повалился наземь и расплескал ведро. Окружив его, дикие меллинги безмолвно задергались, будто в издевательской пляске. И хотя многие из этих существ были нарисованы по образу и подобию человека, ничего человеческого в схематичных меловых штришках не наблюдалось. По своей сути это были самые настоящие демоны из глубинных недр.
Твари нас окружили. Я застыла в ужасе. Безжалостные существа истребили семью на моих глазах. Выжившие, стоя по щиколотку в крови, ошарашенно взирали на происходящее. Я бросилась за ведром, но оно оказалось пустым, а меллинги тем временем забрали моих детей. В тот же миг меня продрал мороз по ногам, а затем сознание пронзила боль.
Во мраке, в отсветах пожара, охватившего наш дом, я узрела едва различимую фигуру. Казалось, она была соткана из клокочущей тьмы. Точно нарисованный углем, силуэт поглощал весь свет и выделялся черным пятном в тени нашего дома.
Нечто взирало на нас из своей непроглядной и жуткой черноты. Нечто из глубинных недр. Существо зыбилось и подрагивало, словно пламя, нарисованное углем, и молча наблюдало за нашими мучениями…»