Страх - Константинов Владимир. Страница 55

— Если бы не эта решетка, державшаяся на честном слове, то вы, Дробышев, сделали бы из меня убийцу. Факт.

Следователь ничего не ответил. Да мне его ответ и не был нужен. Главное, что я сказал все, что о нем думал.

Я забрал дело, расписался за него у секретаря и отбыл восвояси. Часы показывали половину седьмого, а в семь я обещал заехать за своей Танюшей. Поэтому, встречу с Калюжным придется перенести на завтра.

С материалами уголовного дела я познакимился лишь на следующее утро и понял, что прежняя команда в составе Коломийца и Дробышева и на этот раз не изменила себе и пытается из невинного человека сделать убийцу. Одно мне было не понятно — почему уцелел Калюжный. По логике вещей его должны были убить раньше Татьяничевой. Я просмотрел сводку преступлений за двадцать седьмое апреля и мне все стало ясно.

Часть вторая: У последней черты.

Глава первая. Олигарх сомневается.

Сегодня опять Этот приходил. Не тот, который в послений, ага… А тот, который Этот. Сидел долго… В кресле сидел… Зрачками красными, ага… Страшно. От него энергия того… Мурашки по этой… По коже, ага… А вообще-то, превыкать… Начал превыкать… Этот советы иногда, ага… Очень дельные… Он умный. А то ведь никто ничего… За всех приходится… И президенту этому… Новому этому… Дураку этому… Все в рот… Разжевать и в рот.., А он только того… Глотать только, подлец… Горазд, ага. Да пофасонить… На самолетах там, кораблях любит… Пофасонить любит… Смешно!… А что он без него… Без них… Так, кукла… Как у этого… Шендеровича этого… А тот молодец… Пусть смеются… Что б ничего… Святого ничего… Все смешно, ага… Тогда их голыми этими… Руками этими.

Дьяволу надоело следить за сбивчивым ходом мыслей Виктора Ильича, так как ничего нового он для себя не почерпнул. Он все знал наперед, так как сам не раз помогал этому нелепому и смешному человеку направить мысли в нужное русло. Когда-то он сам был таким же. Объятый непомерной гордыней считал себя самым умным и самым гениальным, сверх человеком, которому позволено все. И лишь представ перед Высшим судом, понял до какой степени был неправ, до конца осознал глубину своего падения и безмерную вину перед человечеством за причиненные им неисчислимые беды и страдания. Он умолял Высший суд дать ему возможность хоть частично исправить то, что было им сотворено на Земле, но Суд приговорил его вечно помогать злодеям на Земле вершить свое черное дело. Он, страстно желающий творить добро, вынужден был вершить зло. Это и было самым страшным наказанием, которое только можно придумать. Муки, которые он постоянно испытывал, несравнимы с муками ни одного живого существа, Но теперь, слава Космосу, его мукам скоро придет конец. А если это так, то пусть об этом знает это ничтожество. Утром он проснется и вновь подумает, что их встреча и их разговор ему приснились. Пусть так. Но в глубине этого ничтожнейшего существа поселится страх перед возможным концом и будет отравлять ему существование. Этого пока вполне достаточно.

На Виктора Сосновского, работавшего тогда МНСом в одном из московских институтов, смешного и нелепого, с непомерным самомнение и амбициями, жадного, завистливого и хитрого, обратил его внимание главный черт, сказав, что из этого МНС, если ему помочь, со временем может получиться отменный негодяй. Он, дьявол, доложил о Сосновском Создателю, и тот одобрил их выбор. С этого момента Сосновский стал их индивидуальным клиентом и сделал значительные успехи на сатанинском поприще. Дьявол презирал и ненавидел его, но был вынужден ему помогать. Таковы непреложные законы Космоса.

Дьявол встал с кресла, подошел к кровати Сосновского, сел на край, спросил:

— Что, Витя не спишь?

— Да, как-то… Не спится как-то… Мысли и все такое.

— Все мыслишь, как окончательно добить соотечественников?

— Ну, зачем вы… Так. Зачем?… Я того… Помочь, ага… Хочу, ага.

— От твоей помощи много ещё кровушки прольется на Святой Руси.

— А почему вы это… Почему Святая?

— А кто ж она, если берется искупить вину за все человечество? Святая и есть.

— Прошлый раз такой… Приходил такой… Бог?

— Бог.

— А зачем он ко мне?… Почему?

— Такой уж он у нас дурак сердобольный. От этого и страдает. Сидит в своем Раю и льет горючие слезы. Всех ему, видите ли, жалко. Вот и тебя пожалел. Упросил Создателя отпустить поговорить с тобой, направить на путь истинный, спасти от гиены огненной. Нашел кого спасать, да?

— Ну, зачем вы… Так. Зачем?… Что уж я такой… Такой, какой, ага?

— Ты хуже, Витя, чем даже можешь себе представить. Правда, злодеи нынче тоже поизменчали. Нет, той масштабности, какая была в свое время у меня. Но ничего, скоро уже. А по мне, чем скорее, тем лушче. А то измаялся я от этих мук. Мочи никакой нет.

— А что скоро-то?… Скоро уже?… Что?

— Скоро всем нам, Витя, будут кранты.

— Что это еще?… За кранты еще?… Не понимаю.

— А тут и понимать нечего, Скоро всех нас, злодеев, под чистую. Не нужны мы будем Космосу.

— Это ещё того… Почему это?

— Землей будет править сам Создатель. Он собирается поселить здесь новую жизнь, которой будут не нужны внешние силы зла. Поэтому всех нас он уничтожит. Чему я безмерно рад.

— И меня?! — от страха на лбу Сосновского выступили бисеринки пота.

— А тебя в первую очередь! — злорадно рассмеялся дьявол.

— Как же это?! — в ужасе пролепетал помертвевшими губами Виктор Ильич. — Я это… Не хочу… А может быть можно того?… Как-то можно… Я бы заплатил?

— Экий ты, Витя, дрянной человечишка! Ты соображаешь, что говоришь?! Кого ты собираешься подкупить?! Кто ты и кто Он? Ты по сравнению с ним жалкая пылинка в бездонном космосе, да к тому же от тебя за версту несет сволочью.

— Но я не того, — заплакал Сосновский. — Не хочу не того… Умирать не хочу!

— А твоего желания никто и не спросит. Нет, я все больше убеждаюсь, что всех нас, злодеев, надо под самый корень. И чтобы ни один из нас крапивное семя свое не обронил, а то у людей вновь могут быть неприятности. Пойду. Устал я от общения с тобой, негодяй.

И Этот исчез… Будто его того, ага… Будто ничего никогда… Не было никогда.

Утром, впомнив сон, Виктор Ильич сильно расстроился.

Что-то Этот был того… Какой-то… Не такой какой-то… О смерти что-то… Говорил зачем?… Что ему там… Такие возможности. А он того… О смерти, ага… Странно. Неужто этот… Как его?… Создатель. Неужто Создатель и вправду?… Нет, враки… Враки все. Сон… Какой еще… Никого ничего… Здесь все… Здесь и того, ага.

Но как не убеждал себя Виктор Ильич, что все это ему приснилось, просто расшалились нервы, в глубине его поселился холодный и колючий комочик страха.

А, вдруг, все того?… На самом деле, ага?

Не успел Виктор Ильич появиться на работе, как позвонил Варданян и сообщил, что Беркутов задержан и доставлен в Москву. Новость эта заметно улучшила настроение Сосновского.

— У меня на этот счет есть кое-какие соображения, Виктор Ильич, — сказал Варданян. — Я бы хотел с вами посоветоваться.

— Хорошо, ага… Жду, — ответил Виктор Ильич и положил трубку.

Выслушав план Варданяна, он совсем повеселел.

Он любил того… Когда вот так… Как это?… Нестандартно. Когда нестандартно вот так… Мыслили вот так… Любил… Тонко, что б.

Глава вторая. Он.

Он ничего не помнил из того, что когда-то Его связывало с Его Я. Асолютно. То была выжженная солнцем пустыня или белое безмолвие тундры. Он так хотел и своего добился. И наоборот. до мельчайших подробностей помнит все с того самого момента, когда стал Им. Хотя бы вот это…

… Мягкой, неслышной походкой Он пробирался по улицам ночного города. Такой походке Он научился, когда стал охотником. Пошел уже пятый год. Из госпиталя Он прямиком направился в Москву. Здесь легче было осуществить задуманное. Поступил на работу в охранную фирму. Стал приглядываться к жизни в столице и очень скоро понял, что наступает эпоха больших сволочей. Откуда они появились? Из той самой, так называемой, системы партийной номенклатуры. Там они родились, там стали законченными мерзавцами и оттуда пришли осваивать дикий рынок. Так не бывает, чтобы хороший человек в одночастье стал сволочью. И наоборот, негодяй ни при какой погоде не станет хорошим человеком. Желающих быстро рабогатеть и стать хозяевами жизни было слишком много и они скоро стали мешать друг другу. И тогда потребовались Его услуги. Но Он сам выбирал клиента, а потому ставил перед заказчиком непременное условие — Он должен знать о клиенте все. Нет, Его совсем не волновало по какой причине клиента хотят убрать. Это Ему было без разницы. Его интересовало главным образом прошлое клиента. И он останавливал свой выбор на бывших партийных бонзах, тех по чьей вине погиб Его взвод. Выполнял он работу четко, грамотно, не оставляя следов, и очень скоро у него не было отбоя от заказов.