Освобождение Немезиды (СИ) - Шелкопряд Мария. Страница 5

Все, на что хватало моих сил в тот момент — просто стоять на месте, надеясь, что странное приключение, свалившееся мне на голову, окажется просто ночным кошмаром, и я проснусь дома. Но неожиданно рядом со мной появился человек, которого я почти не видела. Он уверенно потащил меня за руку, насколько я поняла назад, откуда принесло меня чудовище из тьмы. Казалось, этот тип даже готов сам меня убить, лишь бы я не совершила еще двух шагов к окровавленному мужчине. От его прикосновения стало больно, словно к руке приложили раскаленную сковороду, и хоть я совсем не боялась смерти, а второй незнакомец вроде как спасал меня, положительных эмоций новый персонаж у меня не вызвал.

— Она моя! — лицо «умирающего» исказилось такой яростью, что меня удивило, как мой «защитник» засмеялся в ответ. Этот мерзкий смех, кажется, навсегда, отпечатался в моих ушах, сколько бы лет не прошло, иногда преследуя в кошмарах.

После этого я очнулась, чувствуя во всем теле боль. Из воспоминаний о дальнейшем у меня осталось только перекошенное ужасом лицо мамы и удивление, когда я заметила что мои черные волосы превратились в рыжие. Родители немедленно отвезли меня к бабушке, а та повесила мне на шею амулет, запретив снимать, и лихорадка, сжигавшая изнутри, отступила. А вот незнакомец, звавший к себе, остался.

Почти девять лет я прожила у бабушки в деревне, и только после ее смерти выяснилось — с годами отец вбил себе в голову, что у всего произошедшего имеется научное, обыденное объяснение. Да и что он видел? Его не таскали через темноту голодные чудовища.

Но все же, до прошлого года я росла без чуткой родительской опеки, общаясь с разного рода хулиганами, худо-бедно научилась неподобающим для девушки вещам — метать ножи и лазить по крышам и деревьям. Бабуля, не проявляя строгости в таких мелочах, как разорванная и грязная одежда после потасовок с соседскими детишками, строго-настрого запретила называть прицепившемуся ко мне монстру свое имя, адрес, идти к нему навстречу и вообще хоть как-то проявлять дружбу и симпатию. А лучше всего вообще с ним не разговаривать, заткнуть уши пальцами и повторять в уме какую-нибудь песню или стих. И тем более, никому о нем не рассказывать. Иногда даже казалось, что все вольности, которые она мне позволяла — исключительно ради того, чтобы я ее обожала и слушалась…

Конечно, постоянно следовать бабушкиным напутствиям не получалось — яркий тому пример случай, когда незнакомец стал дразнить меня трусихой. Тогда одно время от злости я старалась вообще не спать и донимала бабушку вопросами, когда же наконец я избавлюсь от компании монстра, стану «нормальной» как раньше? Но бабушка в ответ всегда молчала или отправляла меня хлопотать по хозяйству.

С годами я привыкла к его компании, только теперь боялась не того, что расслабившись, выболтаю свое имя, а того, что после этого ничего не изменится. Он останется всего лишь «голосом в голове», не больше. После этого недолго поверить в науку, как отец, и добровольно отправиться лечить голову. Этот страх сковывал меня лучше любых запретов.

Да и все ли так, как казалось на первый взгляд? За симпатичным обликом, затмевающим парней из реальности, вполне могло скрываться кошмарное чудовище, даже никогда не бывшее человеком, способное только на обман, а нечто, иногда наблюдающее за нами из мрака, с годами никуда не исчезло и хотело неведомо чего. С реальными монстрами можно сражаться, на крайний случай убежать, а мои сомнения оставались со мной всегда…

Цифры показывали, что я не проспала и часа, но телефон продолжал нагло пиликать. Протерев слипающиеся глаза я, наконец, разобрала надпись на дисплее и тут же выключила звук, отправив телефон жить под кровать. Звонил мой бывший парень, Маирст. Отношения у нас с ним от и до были абсолютно взаимные, а именно — фиктивные. По его словам, настоящие отношения плохо сказывались на результатах учебы, потому ему и понадобилось прикрытие от любовных бредней окружающих девчонок. Мне же после смерти бабушки и переезда из деревни в ставший чужим родной город требовалась поддержка, и такой серьезный союзник пришелся как нельзя кстати. Но даже так, Маирст умудрился надоесть мне задолго до того, как семья решила перебраться в Ив-Эллерс. Искренне не понимаю, для чего нам продолжать общаться.

— Нельт, ты проснулась? Иди сюда! — крикнул папа, услышав звуки из моей комнаты.

— Нет! Я буду еще спать!

Однако я быстро сообразила, что это заявление неосуществимо — грохот и другой различный шум, производимый родителями в процессе разбора вещей, не давал ни малейшего шанса снова заснуть. Папа двигал мебель, стоявшую не так, как ему хотелось, мама шуршала пакетами и коробками, раскладывая разные мелочи по всей квартире…

Наскоро умывшись, я приготовилась стянуть связку ключей и улизнуть в какой-нибудь парк, где возможно удастся подремать, прикинувшись, что читаю книжку. Ни о каких красотах города, полюбоваться которыми мне пришла идея во время ночной прогулки, речь больше не шла! Но папа заметил мой маневр:

— Пойдем, соня, мы и так опоздали.

Вчера он, оказывается, успел переговорить с родителями соседки-одногодки обо мне! Сдерживая зевоту, я поднялась следом за отцом на шестой этаж, знакомиться с Ли-ирс.

Девчонка оказалась обычной накрашенной куклой, всем своим видом демонстрирующая отсутствие мозгов и каких бы то ни было серьезных целей в жизни, кроме косметики и парней. С каждым словом, пока игнорируя лифт мы спускались вниз ступенька за ступенькой, моя неприязнь все усиливалась — Ли-ирс болтала без умолку.

— Сейчас я тебе город покажу. А ты на своих родителей не очень-то похожа. У тебя папа русоволосый, а мама с пепельно-каштановыми волосами. Ты волосы красишь? Они такого необычного, ярко-рыжего цвета! За километр все тебя наверно узнают! Правда, что ты лечилась у психологов? Мне всегда тебя из училища домой провожать или тебя иногда родители забирать будут?

— Стоп! — резко остановившись, я обернулась к ней, уловив в потоке нескончаемой болтовни, которую большей частью благополучно пропускала мимо ушей, настораживающие словосочетания. Ну, папочка, ну спасибо!

— Родители попросили меня везде с тобой ходить, чтобы за тобой присматривать… — по инерции пролепетало это создание и умолкло.

— С чего это? Я что, пятилетний ребенок⁈ Ты их наверно не так поняла, — одарила я «собеседницу» строгим взглядом.

— Да нет, они мне так и сказали.

— Если это шутка, то глупая! Я уже вышла из возраста, когда ведутся на такое. Понятно?

— Да, наверно они сказали не совсем то, что хотели… — мой уверенный и сердитый тон сбил Ли-ирс с толку, и она пошла на попятную. — Мои друзья живут далековато, вот родители наверно и хотят, чтобы мы ходили вместе.

— Именно так оно и есть. А папа у меня очень эмоциональный и всегда сгущает краски. Ты наверно вчера это заметила, — спокойно сказала я и нашла силы на улыбку. — Один визит к психологу для него равносилен неизлечимому диагнозу. А я согласилась к нему пойти только потому, что мама настаивала сходить после смерти бабушки.

— Ты так сильно любила бабушку? — Ли-ирс сочувственно заохала, но жадный до сплетен взгляд выдавал. Соседка только и ждала от меня какой-нибудь истории об ужасном несчастном случае. Желание навсегда отвадить ее от своей персоны вспыхнуло с непреодолимой силой. Хорошо, что всего через год я стану совершеннолетней и на законных правах смогу переселиться куда захочу!

— Она стала мне самым близким человеком, я жила у нее с детства, много лет. Но папа старой закалки, ему не понять такие тонкости. Для него психолог и психиатр одно и то же, — жаловалась я нежным голоском, не забывая зорко осматривать окрестности. Вдали как раз показалась автобусная остановка.

— Ли-ирс, запиши мой номер телефона. Я пока по магазинам прогуляюсь, а ты по своим делам. Я ведь правильно догадалась, что ты не из-за меня в такую рань сегодня встала?

— Но ты ведь первый раз в нашем городе… — попробовала запротестовать она.