Наследник на его условиях. Книга 1 (СИ) - Доронина Слава. Страница 22

22 глава

— Тебе лучше уйти. Я хочу побыть одна, — говорю я, выбираясь из рук Дамианиса.

Пожалуй, этот день и ночь, были самыми сложными из всех, что мне пришлось пережить за последнее время.

Судьба та еще злодейка, подкинула мне такую задачку, которую я не знаю, как решить. Возможно спустя время ответ появится, но сейчас я нахожусь в очевидном замешательстве. И зачем-то все усугубила близостью с Дамианисом.

Если посмотреть со стороны — мы с Зеном друг другу никто, просто мужчина и женщина, у которых произошла химия. В этом и впрямь нет ничего плохого, мы оба взрослые люди, с багажом жизненного опыта и каждый со своими тараканами. Но мой секрет и слова Зена все в корне меняют. А Лея… Эта девочка тоже имеет ко моему ребенку какое-никакое отношение. И ещё я привязалась к малышке. Как же многое вмиг стало сложным и запутанным в моей жизни. После признания Дамианиса, что он будет настаивать на прерывании беременности в случае ее наступления. А ведь несколько минут назад я царапала его шею, кусала за подбородок, стонала ему в рот, когда он кончал мне на живот, и всерьез думала о том, чтобы сказать, что у нас будет ребенок.

Даже не знаю, что лучше, узнать, что была не единственной для Егора или услышать от Зена: «В случае чего, прервешь беременность. Ах да, еще и дочка моя возможно что-то подсыпала тебе в питье, поэтому ты вела себя как развязанная женщина в тот вечер». Если я оставила след ладони на щеке Дамианиса пару дней назад, то он сегодня шрам на моем сердце.

Самообладанию пришел конец. Оно потеряно окончательно и бесповоротно. В таком состоянии конструктивного диалога у нас не получится. А мне бы хотелось сохранять спокойствие и выдержанность, но в это мгновение они у меня на волоске.

— Этот секс ничего не значит. Мой ответ прежний: я ценю свою свободу и не жажду оказаться любовницей состоятельного мужчины. Ни греческого миллионера, ни арабского шейха, — киваю на цветы. — Моя помощь с Леей в силе. Ей явно потребуется поддержка, после того как Кира узнает о твоём решении. Заодно проверишь насколько человечно твоя дочь обойдется с этим ребенком, если со мной не стала церемониться. Мне жаль, что в ту ночь я не осталась у тебя в номере и ушла. Но если бы не сделала это и мы поговорили, выяснив, что к моему возбужденному состоянию причастна твоя дочь, я бы заявила на нее в полицию и ничего бы между нами сейчас не было!

Дрожащими от волнения руками я натягиваю на себя ночную. Дыхание спирает, когда думаю о том, что вообще произошло. От напряжения накрывает головной болью.

Зен смотрит на меня цепким взглядом. Хмурится, заметив, что я хватаюсь за виски. И постоянно, черт его возьми, молчит. Это ещё больше выводит из себя!

— Я заинтересован в наших отношениях и не собираюсь сейчас ругаться. Я видел тебя в работе, часто люди и в жизни такие же. Завтра будешь воспринимать все иначе. Не так остро.

— Да что знаешь о людях? Твоя дочь тому подтверждение. А ведь ты ее воспитывал…

— Хватит, Даша, — осекает меня Зен.

Кажется я задеваю его за больное, в глазах напротив вспыхивает злость. Дамианис сжимает челюсти. Я даже слышу хруст, с какой силой он это делает.

— Кира была сложным подростком, которого бросила мать и это отложило отпечаток на ее психике. К тому же все усугубилось диагнозом. Есть темы, которые я не буду обсуждать. Это одна из них.

— Вот и замечательно! Слышать ничего о ней и ее тяжелой судьбе не хочу! — Включаю эгоистку. — А давай я расскажу о своих сложностях, которые и даром тебе не сдались? Тебе же нужен только секс?

— С удовольствием бы послушал. Но когда ты будешь спокойно говорить.

Хочется взять вазу с цветами и швырнуть ею в Дамианиса.

Какой-то тупик. Столько эмоций перемешалось. Ну почему Зен не уходит? Мне нужно выталкивать его, чтобы не наговорить сейчас лишнего? Как он это не понимает?

— Просто уходи, — цежу я.

Зен не двигается. Открывает рот, собираясь что-то сказать, а потом, передумав, одевается и уходит.

Вопреки ожиданиям, что мне станет легче после его ухода, накрывает ещё сильнее. Слезы начинают течь из глаз градом. Ощущения внутри те же самые, как и после развода. Горечь, сожаление, одиночество. Очень больно быть преданным и именно так я себя и чувствую после слов Дамианиса о прерывании моей беременности. Словно я одна против целого мира осталась. И не знаю, как теперь кому-либо доверять.

Лишь выплакав все слезы и немного успокоившись, я задаюсь вопросом, что должна быть какая-то причина такой категоричности Зена не иметь собственного ребенка. И я о ней узнаю. Возможно даже у Киры или Егора, раз сам Дамианис не собирается об этом говорить.

Умывшись холодной водой и приняв душ, я иду к Лее. Малышка спит. Температура спала. Я ложусь рядом и вопреки ожиданиям, что не засну, вырубаюсь почти сразу же. Просыпаюсь словно по щелчку пальцев. Комнату заливает солнечный свет. Я поворачиваю резко голову и громко ахаю от боли в затылке. Стоит понервничать, как здравствуй мигрень. А со вчерашним событиями это и не мудрено. Если до беременности я могла принять сильное обезболивающее и дальше работать, то как сейчас быть? Да ещё и с больным ребенком на руках. У Леи опять поднялась температура.

Тянусь к телефону и набираю Дамианиса. Он отвечает не сразу.

— Как вы? — отзывается он хриплым голосом.

— У Леи снова жар. И я не очень хорошо себя чувствую…

— Тоже температура?

— Голова болит.

Зен чертыхается в трубку, а потом наступает тишина. Через мгновение я слышу стук в дверь. Кое-как поднимаюсь с кровати и иду открыть Дамианису. Заодно взять лекарство и дать его Лее.

Сейчас бы Нику сюда с ее боевым характером и отменным здоровьем. Она двоих пацанов одна вытаскивала в зубах, пока Альберт вкалывал на работе. Сейчас понимаю насколько это достойно восхищения.

Зен окидывает меня внимательным взглядом. Мне даже кажется, что я вижу нежность в его глазах. Или хочу так думать. Обо мне никто в последнее время не заботился кроме меня самой. Дамианис забирает флакон из моих рук и мягко приказывает вернутся в кровать. Я чувствую болезненный укол в самое сердце. Сохранять дистанцию и ничего не испытывать было куда проще.

— Попрошу, чтобы и тебя врач осмотрел.

— Не стоит. Я бы хотела просто полежать в кровати и отдохнуть. Если возможно вызвать твою помощницу на подмогу, то это было бы замечательно.

— Конечно возможно. Вира сейчас приедет, — кивает Зен и берет в руки телефон.

Отдает свой фотомодели-домработнице распоряжение и набирает в мерный шприц лекарство. Мне даже не приходится давать замечаний, потому что Дамианис все делает правильно.

Я без конца думаю о том, почему Зен берет опеку над ребенком с улицы, но готов избавиться от своего. Должна ведь быть объективная причина, а не простое желание и прихоть.

Зен будит Лею и сажает к себе на колени. Гладит девочку по спине и просит выпить лекарство. От внимания не ускользает, что Лее очень нравится Зен. И не только ей. Вопрос в том, как признаться Дамианису в своей беременности и что за этим последует? Пока у меня не вырос живот есть небольшое преимущество. А что потом? Может, прямо сейчас расторгнуть все контракты и вернуться в Россию?

Но мне бы очень хотелось, чтобы у моей дочери или сына был отец, чтобы Зен ухаживал и возился с ним или ней, как сейчас с Леей. Ребенок вправе получить любовь от обоих родителей.

На языке так и вертится вопрос, в чем причина подобной категоричности, но когда собираюсь озвучить свои соображения, Зену приходит сообщение на телефон. Он поднимается на ноги, оставив Лею в постели.

— Врач приехал. Пойду открою.

Ненавижу такое состояние. Как будто наизнанку выворачивает от боли. Еще эта непонятно откуда взявшаяся эмоциональность… Разыгравшиеся гормоны так шалят?

Педиатр осматривает Лею. Выписывает ей лечение. Малышка немного простудилась, но ничего ужасного нет. Зен провожает врача и берет Лею на руки.