Земля разбитых грез (СИ) - "Sleepy Xoma". Страница 97

- И, стало быть, ножи, - совершенно не обратив внимания на мои крики, хмыкнул Айш-нор, - понятно, что ж так долго.

- А что, я должен был нырнуть в лаву?

- Еще успеешь.

- Ну спасибо, мешок перьев. Прямо-таки утешил. Я полз по этому чертовому мосту добрый час, если не больше!

- Всего? Тир-иле ты по нраву. Иным сей мост и за год не пройти.

Я пнул шишку, попавшую под горячую ногу, и предпочел не отвечать, чтобы не нагрубить еще сильнее.

- Каков теперь твой план, поведай? – все таким же ровным тоном уточнил архидемон.

- Сейчас придём к этим уродам, заставлю отдать мои вещи и отправлюсь за южанами. Найду их, поубиваю к хренам собачьим и освобожу детей. А пока я буду их догонять, ты научишь меня какому-нибудь дальнобойному заклинанию. Очень надо.

- Хороший план, надежный, мне по нраву. Один совет дам: сдерживай свой гнев. Второй совет: не верь ты голосам, они твои по праву, но сбить с пути хотят, сомнение узрев.

- Что?

- Узнаешь ты, как срок придет к прозренью, сейчас же поспешим – переговоры ждут.

***

Пока мы продирались через лес, мой гнев утих. Он не прошел полностью, продолжая клокотать где-то в глубине души, но на сей раз хотя бы получалось контролировать себя. Я даже испытал нечто, отдалённо похожее на раскаянье, ведь из-за этой вспышки умер человек. Да, не самый лучший, но, тем не менее. Я уже гораздо сильнее обычных крестьян, хотя и не дотягиваю до настоящих магов, а, значит, должен как-то сдерживаться.

Нет, я понимаю, что злиться в подобной ситуации – нормально, но сейчас меня совсем переклинило. Да уж, не просто так птах советовал охладить траханье. Похоже, это как-то связано с путем искаженных и увеличением нашей силы. Типа, если позволю гневу поглотить себя, то стану как Гатс в работающей Броне Берсерка, только без лоли-колдуньи, способной привести мозги в порядок? Интересно, а хомяк-телепат сойдет за нее?

- Пи! – запротестовал ллинг из кармана.

- Как скажешь, - улыбнулся я, погладив зверька по голове. – Что ж, посмотрим что наплетут местные в свое оправдание.

Меня заметили еще на подступах к хутору и, судя по всему, не слишком обрадовались. За стеной послышались крики, надсадные команды, визг, а на сторожевые башни высыпали люди. Все жители хутора, вооруженные арбалетами и магическими жезлами.

Что ж, кажется, разговор придется начинать с позиции силы. Это оказалось несложно, потому как едва я остановился перед мостом, ярость вновь рванулась на свободу и глупые сомнения отступили.

- Сейчас вы откроете ворота! Вернете мне украденные вещи! Скажете, куда пошли работорговцы! Извинитесь! В противном случае я войду сам, и вам это не понравится! – проорал я, демонстративно извлекая пистолет из кобуры. – И давайте без глу…

Арбалетный болт с чавканьем вонзился точно в грудь и из этой самой груди тотчас же поднялась очередная волна ярости. Я зарычал, вырвал метательный снаряд, после чего – выхватил револьвер и выстрелил в ближайшую сторожевую башню, откуда послышался полный боли вопль.

Вот уж не ожидал от себя такой меткости. Глядишь, еще и не все потеряно. Как там говаривал покойный Эдди Дин: «я забыл лицо своего отца, стрелок, и я молю даровать мне прощение», так, вроде?

Похоже, я не забыл.

- Повторяю еще раз. Или ворота сейчас откроются и новых жертв не будет, или я войду сам и убью всех, до кого смогу добраться. Вам решать.

Несколько минут ничего не происходило, но ворота наконец-то отворились и в проеме возникли мои старые – буквально – знакомые. Выглядели они слегка неуверенно, но Файон все так же улыбался, а Мирна, напротив, хмурилась.

- Молодец, живой, - ненатурально похвалил меня дед, но я оборвал его.

- Значит так, от вас требуются три вещи. Во-первых, привезти сюда всех моих лошадей и имущество. Во-вторых – сказать куда направился караван. В-третьих, отдать обещанную карту. Я бы с радостью прирезал тут всех, но сейчас на это нет времени, так что радуйтесь своей удаче. Все понятно?

- Молодец, ну чего ж ты сразу так злишься, - как ни в чем не бывало улыбнулся дед. – Давай выпьем по чарке, расскажешь, как с хранителем леса схлестнулся. Никогда не думал, что человек может забороть его.

- Да, непросто было, - кивнул я, ощущая, как ярость мало-помалу уходит. – Но пить времени нет.

- Ну что ты как не родной? Разве так сложно старика уважить?

- Я же говорю…

- Понимаю, все понимаю, но чего спешить? Денек погоды не сделает, куда караван от тебя денется-то?

Я подумал, что, в общем-то, он прав. Усталость навалилась со всех сторон, вынуждая широко зевнуть.

- Вот и я о том же, - радостно воскликнул Файон. – Давай, убирай стрелялку, и поболтаем по-людски.

Я уже было дернулся, чтобы спрятать оружие, как вдруг шею пронзила острая боль, а затем на свободное плечо ко мне выбрался ллинг.

Хомяк выглядел страшно: весь распушился, яростно скалил зубы и верещал, точно его режут.

- Пи-пи-и! Пи!!!

И наваждение схлынуло.

Я моргнул раз, другой, а затем пришло понимание.

- Ах вы ж падлы! Вы меня что, гипнотизировали?

Я едва не выстрелил. Сдержался в последнюю секунду, лишь пнул пяткой притоптанную землю.

Су-уки, вот ведь суки! Теперь понятно, почему мне вдруг так сильно захотелось поохотиться на волков. Что они там говорили, дочка – чародейка, живет в Эйри? Стало быть, и у родителей кое-что имеется.

Старички попятились, с ужасом и ненавистью глядя на ллинга, а я прицелился в дедка и демонстративно взвел курок.

- Что-то непонятно? Тогда считаю до трех и начинаю убивать. Раз.

- Подожди-подожди, - замахал руками старик, - все будет, сейчас, не губи только!

Он жестом подозвал одного из помощников и яростно зашептал ему что-то на ухо.

Как ни странно, но я опять все слышал.

- Привести лошадей, живее.

Затем он кивнул жене, и та исчезла, судя по-всему, побежав за моими вещами.

- Уже неплохо. Остался последний вопрос: куда поедет караван?

Старик посмотрел на меня с плохо скрываемой ненавистью. Наконец-то эта ублюдочная ухмылочка сползла с его хари, обнажив гнилое мурло.

- На восток, - процедил он. – Еще две деревни урожай собирают для южан, а если им повезет, кто-нибудь продаст лишние рты.

- Урожай? – я опустил револьвер и вздохнул.

Злость прошла, осталось лишь опустошение и печаль.

- Вам их хотя бы чуть-чуть жалко? Ну, тех людей, что сперва просыпаются в погребе, а потом в кандалах отправляются на юг? Хоть знаете, что с ними сделают?

- Дык все знают, пытать будут до смерти. Камни Боли сами себя не сварганят.

- И что, ничего внутри не ёкает?

Старик кисло скривился.

- А у тебя ёкнуло, когда сына моего и зятя убил?

- Второй жив, а сыну твоему стоило гонор убавить.

Старик прикрыл глаза и покачал головой, а когда он заговорил, то в речи не было ни капли прежнего добродушия и мягкости.

- Мы когда сюда пришли, годков, почитай, уж как сорок убегали от большой войны с южанами. Хату нашу спалили. Деревню тож. Жрать нечего, первенец наш, мальчонка лет пяти, от голода и помер. Сами - что твои костяки с мертвого города. Построили хижину, кой-как перебивались грибами да ягодами первые недели, нашли дикий овес, из него лепёшки пекли. Крапива, опять же, помогала. А потом пришел зверь. Страшный, большой. И я, - он сглотнул, - дитенка второго отдал ему. Малыша совсем, едва год тому исполнилось. И зверь ушел, а мы на другой день нашли тугую мошну с серебром. Понимаешь?

То высший зверь, в нем разума зачатки, - мысленно произнес Айш-нор, - счел лучше сохранить две жизни, чем убить.

- И что потом?

- А потом смекнули куда, значит, ветер дует, отстроились, стадо завели, подкармливать хранителя начали. Сперва животиной, потом людом. Уж больно люба ему человечина. Мы его кормим, он нас не трогает, добро с трупов оставляет, что сохранилось. А лет через двадцать, когда война уж кончилась, южане прошли. Немного, пара купцов, мы тогда уже частокол возвели, так что сторговались.