Только герцогу это под силу - Джеффрис Сабрина. Страница 53

И любимый мужчина заслужил награду, после поразительного откровения.

— Безусловно, муж мой, — Луиза кокетливо улыбнулась ему. — Дай мне десять минут, я подготовлюсь к твоему приходу. — Развернувшись, она метнулась вверх по ступенькам.

— Я великолепно справляюсь с твоей одеждой, ты же знаешь, — произнес Саймон, следуя за ней по пятам.

— Ты разорвёшь мне платье, — запыхавшись, говорила она. — И, к тому же, шокируешь мою горничную.

Слава небесам, за её горничную, чьё присутствие держало Саймона на расстоянии, пока она вставляла тампон.

Он что-то сзади проворчал, и она ускорила шаги. Это явно не та ночь, чтобы испытывать его терпение. Кроме того, у её ног выросли крылья от его признаний. «Саймон хочет сместить Сидмута!»

После того, как он ранее признался в поддержке парламентской реформы, Луиза начала думать, что он не такой уж закоснелый заядлый тори, как она предполагала. Хотя Саймон и разделял представления тори о радикалах, она была уверена, что могла бы изменить его мнение о них, как только он прислушается к словам Годвина.

Завтра. Потому что сегодня ночью она собиралась получить наслаждение, лёжа в объятиях мужа.

Глава 22

Даже без помощи камердинера, которого Саймон отпустил сразу, как вошёл в спальню, Саймон разделся и натянул свой халат за пару минут. Он не соврал Луизе — похотливое животное — вот кто он, он думал об этом весь день. Он только молился, чтобы его тяга к ней уменьшилась со временем, потому как в данный момент это было сущим мучением.

Зачем он еще выболтал свои планы относительно Сидмута? Боже помоги Луизе, если она разнесет это среди своих друзей-радикалов. Дойди это до прессы, его политическим притязаниям пришел бы конец. У него еще не было достаточной поддержки в палате общин, чтобы сбросить Сидмута, и пока он этого не добился, не должен показывать, что выступает против него.

Он мог лишь надеяться, что его жена будет осторожна.

По крайней мере, столь же осторожна, как в других сферах. Вроде их супружеских отношений, где Луиза была едва ли не чересчур осторожна. Саймон прошёл около смежной с её спальней дверью. Она предельно ясно дала понять, что предпочитает уединение, когда готовиться прийти к нему в постель. До сих пор, он молчаливо соглашался, понимая, что она была девственницей, и ей нужно было время, чтобы привыкнуть к супружеской близости.

Но, чёрт возьми, он хотел наблюдать, как она раздевается. Он хотел сам раздеть её. Он хотел заняться с ней любовью где-нибудь ещё, помимо кровати. Он хотел засыпать с ней ночью, просыпаться, обнимая её. Не важно, сколько он твердил себе быть терпеливым, он жаждал всего этого до умопомрачения. Как прикажете ему контролировать свою страсть, когда она до сих пор отказывает ему в тех интимных отношениях?

Саймон потянулся к дверной ручке. Нет сомнений, он предоставил Луизе достаточно времени свыкнуться с ролью жены. Однако, что у неё за таинственные приготовления, которые он, её муж, не смеет наблюдать?

Открывая смежную дверь, он резко остановился, когда увидел её горничную, что стояла одна, его жены нигде не было видно. Дверь гардеробной позади неё была закрыта. Создавалось впечатление, словно горничная стояла на страже. Что еще сильнее распалило его любопытство.

Горничная заметила Саймона и открыла было рот, но он приложил палец к своим губам, чтобы та замолчала. Хотя на её лице промелькнула тревога, он знал, что она не осмелиться его ослушаться. Но, судя по её виду, она хотела это сделать, и сей факт привел его в замешательство.

С мрачной решимостью он прошёл к входной двери, беззвучно открыл её, и выпроводил горничную. После того, как он также бесшумно закрыл дверь, пересек комнату, осторожно открыл дверь гардеробной и поискал взглядом жену.

Свеча на туалетном столике открыла взору Луизу, стоящую в расстёгнутой ночной рубашке спиной к нему. И хотя лицо её было обращено к зеркалу, в котором отражался он, открыто наблюдавший за ней, она была слишком поглощена своим делом, чтобы заметить его.

Сперва Саймон подумал, что она занимается интимным туалетом, так она задрала кверху свою льняную ночную сорочку, а одной ногой опёрлась на табурет, когда поднесла влажный тампон к своему маленькому, сладкому, соблазнительному местечку. Его «петушок», уже наполовину возбужденный, тотчас начал протискиваться через полы шёлкового халата.

Потом он увидел, что Луиза вставляет тампон глубоко внутрь себя. Ощущая, как опускается его желудок, Саймон затаил дыхание, чтобы увидеть, достанет ли она его обратно, но по завершении в руке её ничего не было.

Он довольно часто посещал бордель, чтобы знать, чем это она занималась. И ему легко было догадаться почему. Чёрт её побери, она из-за этого отказывала ему в близости!

— Как ты посмела! — прошипел он.

Луиза подпрыгнула, и краска стыда, залившая её щёки, когда она встретилась с ним взглядом в зеркале, была достаточным подтверждением его подозрений.

Ощущение предательства пронзило его.

— Это не то, что ты думаешь, Саймон, — прошептала она.

— Нет? — войдя в гардеробную, он хлопнул позади дверью. — Так ты не пытаешься помешать мне произвести на свет наследника?

Луиза резко опустила ногу.

— Нет… я-я имела ввиду… это не имеет отношения к …

— Я половину молодости провёл в публичном доме, Луиза. Я по одному взгляду распознаю тампон, предназначенный защитить от зачатия ребенка.

Пройдя мимо неё, он окунул палец в чашу с жидкостью, что стояла на туалетном столике, затем поднёс его к носу и понюхал. Резкий запах уксуса ударил в ноздри.

Неописуемо разгневанный, Саймон ткнул в неё пальцем.

— Вот почему ты приходишь ко мне в постель такая «надушенная» в интимном месте. Вот… вот из-за этого «переодевания» ты не позволишь мне раздевать тебя или заниматься с тобой любовью где угодно, а не только постели…

— Ты должен позволить мне объяснить, — защищалась Луиза.

— Что? Что ты до сих пор в тайне ненавидишь меня? Что, несмотря на все компромиссы, на которые я иду ради тебя, ты решила плести против меня интриги? — боль, подступавшая к горлу, грозила удушить его. — Не удивительно, что ты так охотно согласилась покинуть Лондонских женщин, когда я награжу тебя ребенком — ты намеревалась сделать так, чтобы у меня никогда ничего не вышло.

— Неправда. Это только на время, пока…

— Не изберут вашего радикала? — фыркнул Саймон, всё ещё с трудом веря, что она была настолько жестока, чтобы без его ведома лишить его детей. — Таким образом оставляя меня без малейшей надежды стать премьер-министром? Вот так ты хотела подорвать мой авторитет? — он вылил уксус в ночной горшок, затем кинул чашей в дверь. — Не бывать этому!

Пока Луиза продолжала глазеть на него, потрясенная внезапной вспышкой неистовства, он вздернул её ночную рубашку, готовясь собственноручно вынуть тампон.

Тогда она начала плакать.

— П-пожалуйста, Саймон, — рыдала она. — Я не… это не…

Она с трудом говорила сквозь печальные всхлипы, и они разрывали Саймона, заставляя проклинать себя за то, что расстроил её. Затем проклинать за то, что вообще обращает на них внимание.

Боже милостивый, он умилительно одурманен ею. Он опустил её ночную сорочку.

— Вынь его, — тихо произнёс он. — Немедленно!

Луиза кивнула, потом снова опёрлась ногой на табурет.

— Ты д-должен понять. Я-я не готова иметь детей, вот и всё. Мне лишь н-нужно некоторое время… подготовиться… к крови… и к докторам…

Саймона остановило то, как она произнесла «докторам», — таким тоном можно было бы говорить о змеях. Тем же тоном в спальне в доме Дрейкера она говорила, как доктора пускают женщинам кровь и ставят банки.