Игры Богов (СИ) - Гартман Ирина. Страница 44

— Я за тобой, — будто издалека услышал он голос Айкера. — Мне жаль, Айт, но тебя ждет суд. Дай мне руку.

Внутри давно воцарилась выжженная пустыня. Айту стало абсолютно все равно, что с ним будет дальше: суд, новое заточение, пусть даже смерть. Равнодушие завладело им целиком, убивая куда надежнее любого яда. Все стало пустым, неважным и бессмысленным, не имеющим ни малейшей ценности. Имело значение только одно — теплая живая искра, которую ему удалось сберечь. Жизнь человека, который любил его, которому он отдал все, что смог, а вреда причинил еще больше. "Любовь произрастает из того, что есть наша суть", — вспомнилось ему. — "Моя оказалась так же лжива, как и я сам… Прости меня, кажется, это было лучшее, на что я способен".

Ему казалось, что прошли часы, хотя на самом деле промелькнуло лишь несколько мгновений. Айт поднялся на ноги, отпихнув от себя вцепившегося в его плечо Фалька, и протянул брату руку.

— Я готов, — произнес он, и Айкер, кивнув, сжал его ладонь. Мир ударил в лицо порывом ветра, и земля стала стремительно удаляться вниз, вместе с людьми, которые на ней оставались…

Часть 14

В помещении, где он находился, не было окон. Слабый свет, испускаемый двумя чадящими факелами, не давал разглядеть почти ничего, но Айт и не горел желанием изучать свою временную тюрьму. Он не ел, хотя еду приносили регулярно, не спал, хоть уже почти не мог двигаться от усталости, и лишь изредка проваливался в странное пограничное состояние между явью и грезами. Он понятия не имел, сколько прошло времени, да его это и не интересовало. Разум охватила апатия, и некогда живой ум бездействовал, полностью отрешившись от всех проблем. Это можно было бы объяснить перерасходом сил, но истинная причина заключалась в страхе.

Айт мучительно боялся думать о том, что произошло. Магия ушла, внутри было пусто, как в пересохшем колодце, и, несмотря на отсутствие каких-либо ограничителей, сила не возвращалась. Судя по всему, остальные тоже поняли это, потому что даже не позаботились как следует его запереть. Хотя ему в любом случае было некуда идти.

Бриан выжил, это Айт знал точно, и по сравнению с этим меркло все остальное. Утраченных сил было не жаль, он отдал их по своей воле, полностью осознавая, что делает. Нет, он, конечно, не рассчитывал на столь тяжелые для себя последствия, но почему-то даже не расстраивался из-за них. Душу грызла совсем другая мука.

Чувствовал ли он себя виноватым? Отчасти. Приятно грело осознание того, что Эйштар остался с носом, не получив желаемой бойни. Очень хотелось увидеть лицо Виллиама, когда покорная, влюбленная в него Катарина во всеуслышание обвинила его в похищении. Две ленты, переплетенные Шухар, были разъединены, и принцесса снова обрела свою волю. Айт не соврал: подлинный любовный заговор было невозможно снять, но тамалка и не проводила его. Для нерушимого заклятья требовалась кровь, но Виллиам, конечно, не мог этого знать.

Война закончилась, едва начавшись, но все формальности были соблюдены, и Эйштару не оставалось ничего, кроме как выполнить договор. То, что произошло потом, предусмотреть было невозможно. Неудачно прибывший гонец, озвучивший радостную новость в присутствии разъяренного бога войны, Эйштар, решивший отомстить таким примитивным способом… Оптимальное решение хорошо придумывать в мягком кресле у камина, потягивая бокал горячего вина, а когда время утекает в землю каплями крови, приходится действовать так, как подсказывает сердце. Может быть, будь у него возможность подумать, он бы не стал совершать такую фантастическую глупость: спасать смертного, который и так скоро умрет — сейчас или через пару десятков лет. Может быть… Но почему-то он совершенно не жалел об этом.

— Это и прекрасно, и мучительно больно, — раздался нежный девичий голос, и Айт неохотно открыл глаза. — Та сила, что я принимаю от вас двоих, она горько-сладкая.

— От нас? — равнодушно переспросил Айтеши. Эйлаи звонко рассмеялась и присела на пол рядом с ним.

— От тебя, брат, и того, кого ты любишь, — ответила она, делая вид, что не замечает тени, пробежавшей по лицу рыжего. — Вы оба полны ею и щедро питаете меня. Но почему-то мне от этого больно.

— Скоро все закончится, — не глядя на нее, произнес Айтеши. — Я отправлюсь обратно в кристалл, а он… вряд ли он сохранил ко мне свое чувство.

— Ты был бы удивлен, — улыбнулась Эйлаи, — если бы знал, через что люди способны пронесли свою любовь. Особенно, если она подлинная.

— Зачем ты мне это говоришь?! — злобно вскинулся Айт, и богиня вздрогнула от ярости его взгляда. — Хочешь поиздеваться?!

— Я хочу помочь, — твердо произнесла Эйлаи и взяла брата за руку. — Ты знаешь, что с тобой произошло?

— Я лишился силы, — передернул тот плечами. — Так, кажется.

— Ты не просто ее лишился, — покачала головой богиня любви. — Приговор и кристалл истощили тебя до предела, а когда силы начали восстанавливаться, ты фактически разделил свою сущность, отдав большую часть тому человеку. Ты теперь не бог, братец.

— Я… кто? — потерянно осведомился Айт, не ожидавший что все настолько плохо. — Эйлаи, кто я теперь?!

— Мне жаль, — с искренним сожалением, произнесла она. — Ты смертный, Айт. И ты быстро умираешь…

— Этого не может быть, — прошептал он, а потом тихонько рассмеялся с невыносимой горечью. — Какая ирония… А Бриан, он…

— Он остался человеком, если тебя это интересует, — кивнула Эйлаи. — Почти вся твоя сила ушла на то, чтобы он выжил, а остальное заперто в смертном теле. Но твой любовник приобрел кое-что. Твою память, Айт. Ты передал ему свою память.

— Великая тьма! — простонал рыжий, закрыв лицо руками. — Он знает все?! Он ненавидит меня…

— Это все, что тебя волнует? — изумилась богиня. — Айт, тебе осталась какая-то сотня-другая лет жизни, и даже их ты можешь провести в заточении!

— Иногда сто лет это целая вечность, — не отрывая ладоней от лица, пробормотал Айт. — Ты права, меня это не слишком волнует. Я не боюсь этого суда, меня куда больше беспокоит людской приговор.

— Ты стал другим, брат, — Эйлаи наклонилась и осторожно прижалась губами к его виску. — Отдыхай, завтра ты предстанешь перед судом. Постарайся быть честным, бог лжи.

— Я больше не бог, — тихо произнес Айтеши, когда она вышла из помещения.

На хорошо знакомую поляну он вышел, щурясь от яркого света. Здесь ничего не изменилось за прошедшие полторы тысячи лет. Айт мысленно усмехнулся — он уже почти привык мерить время категориями людей. Раньше ему и в голову не могло прийти, что полтора тысячелетия — это очень много.

К нему были обращены все те же лица, что и в тот памятный день, перечеркнувший всю его жизнь. Точно так же он стоял в центре круга, один против всех, и никто не сказал ни слова в его защиту. Тогда он был глуп и надеялся на чудо, а теперь просто ждал предрешенного исхода.

— Мы собрались здесь, чтобы вновь решить твою участь, Айтеши, — произнесла Мать Мира, обращаясь к нему. Айт слушал ее вполуха, и так прекрасно зная приговор. В его голове назойливыми мухами вертелись слова тамалки про два суда. Если божественный его осудит… продолжать мысль было нестерпимо страшно и в тоже время притягательно. Один — осудит. Другой — оправдает. Но который?

— Ты нарушил наше решение, покинув место своего заточения раньше срока, — говорила тем временем Эйтерри, и Айт, наконец, соизволил посмотреть на Великую Богиню. — Ты снова вмешался в дела людей, что было категорически запрещено, да еще и раскрыл смертному наши тайны. Ты признаешь себя виновным?

— Признаю, — равнодушно отозвался Айтеши. — Что-нибудь еще?

— Великая, мой брат не по своей воле покинул кристалл, — неожиданно зазвучал мелодичный голос Эйлаи, и богиня любви поднялась со своего места. Айт посмотрел на нее с изумлением, не понимая, что происходит. Эйлаи подошла к нему и встала рядом, развернувшись лицом к Эйтерри. — Я свидетельствую в пользу Айтеши и обвиняю во всем случившемся Эйштара!