Милосердие (СИ) - "kakas". Страница 178

— Но что делать сейчас? Что я могу для него сделать?

— Детка, — он аккуратно отнимает пальцы Граймса от волос и прижимает к своим губам, — он не успокоится, пока Сиддик не очнется. Сейчас он охренеть как напуган, и ты не сможешь этому помочь.

— Он не чувствует себя в безопасности? Нет? Тогда что?

— Ковбой… Он боится, что теперь Сиддик будет бояться его. Сложное дерьмо, но все именно так.

— Знаешь, теперь я даже не уверен, что Сиддик хорош для него. Господь, я теперь ни в чем не уверен.

— Узнаем наверняка, когда голубки воссоединятся. Ну а пока, — Кросс грузно поднимается на ноги, — я бы хотел видеть твою задницу в нашей постели. Пошли, мамочка, дай ему побыть мужиком и поспать в гордом одиночестве. Он справится.

И Рик действительно позволяет себя увести. До того момента, пока они не оказались под одним одеялом, Граймс не обращал внимания, что Ниган ведет себя так, будто бы не уходил вовсе. Он ничего не сказал о беспорядке на своих книжных полках, а оглушительно взревевшая кофемашина заставила его лишь удовлетворенно хмыкнуть. Конечно же, одних только вещей было недостаточно, чтобы Кросс ощутил себя вставшим на место паззлом, и Рику все никак не давал покоя вопрос, вернулся ли бы он, если бы с Карлом не случилось то, что случилось.

— Хорошо, что ты здесь.

Этого хватило, чтобы Ниган одобрительно захрипел и нашел губами едва осязаемый шрам под глазом. Его короткие прикосновения были настолько интимными, что Рик, не смотря на всю усталость, горячо выдохнул. Они оба потянулись, переворачиваясь на бок и оказываясь лицом к лицу. Колено Кросса привычно оказалось зажатым между бедер, а тяжелые руки Граймса расслабленно обвились вокруг загорелой шеи.

— Ниган?

— Ммм?

— Ты действительно собирался лишить меня опеки?

— Пару дней никак не мог избавиться от этого желания, — в голосе Кросса угадывается веселье, а стоит Рику сжать руки сильнее, как он заходится низким глухим смехом.

— Ты такой мудак.

— Я знаю.

Смех оказывается слишком заразительным, и Рик беззлобно усмехается, ловя себя на мысли, что он не просто скучал по Нигану — без него ему было скучно.

***

В их жизни действительно не находится места скуке — в ней не находится места даже спокойному вздоху. Все идет быстро, и порой Граймсу кажется, что его голова вот-вот закружится, когда он падает на постель и засыпает до того момента, как Ниган выйдет из душа.

Все действительно движется быстро, слишком быстро — Рик чувствует это в день выписки Сиддика. Всего пара недель, и тот уже может неуверенно ходить. Именно так он подходит к их двери — неуверенно. И прежде, чем слова приветствия или благодарности вырываются из его рта, к нему с такой же неуверенностью подходит Карл. Они могли бы долго смотреть друг на друга, но вместо этого Сиддик наклоняется к уху подростка, на его губах смущенная и вместе с тем теплая улыбка. И пусть парень шепчет быстро и совсем неразборчиво — Рик все равно слышит, как его сына назвали «мой герой». Ниган усмехается и говорит, что Сиддик единственно подходящий парень для Карла, и Рик совсем ему не перечит.

Он не перечит ему, даже когда оказывается втянут в мемориальный госпиталь, где отлеживались Олден и Тодд. В тот момент Граймс находился где-то между бешенством и отрешенным спокойствием, но стоило Нигану с силой толкнуть дверь двухместной палаты, как его на̀чало пробирать на смех. Рик едва мог сдержать улыбку, бессловесно наблюдая, как Ниган одним движением отщелкнул от троса подвешенную загипсованную ногу Тодда, чтобы после бесцеремонно на нее сесть. Кросс был настолько шумным, что Граймсу оставалось лишь молча просматривать медкарты избитых парней, делая вид, будто он все еще не знает их имен, номеров страховки и водительских прав.

Выходя из госпиталя, они незаметно отбили друг другу пять, не поднимая рук и легко соприкоснувшись ладонями на уровне бедер. Заявление на Карла написано не было. И никогда не будет.

— Ощущение, будто я запугивал детей.

— Но это было приятно, верно, детка?

— Заставило почувствовать себя копом из убойного снова.

— Нет, — Кросс улыбается, прикусив кончик языка, — это чувство, когда ты играешь в высшей лиге мудаков.

Однако существовало место, возможно, единственное на планете, где Ниган не был мудаком — спальня Джудит. Девочка вернулась к ним в середине марта. Понадобился ровно месяц, чтобы уладить оставшиеся вопросы с опекой и поступлением Карла. Оглядываясь назад, Рик думает, будто это был самый тяжелый месяц их простой семейной рутины. Рутины, где нет слежки друг за другом, закапывания трупов и перекрестных допросов в постели. Эти четыре недели Граймс только и делал, что тренировал Карла с обеда и до самого вечера, после чего ребенок оказывался полностью во власти Кросса. Дверь кабинета не запиралась, но к ночи препирательства этих двоих набирали такие обороты, что Рик сам прикрывал створки и увеличивал громкость телевизора, который все равно никто не смотрел.

— Десять секунд на каждый вопрос? Ты издеваешься?

— Торопись, ковбой, иначе в твой первый отгул я привезу тебе не Сиддика, а мальчика из затраханного Китая. И будь уверен, я позабочусь, чтобы это был самый желтый мальчик с самой крошечной китайской пиписькой. Пошевеливайся. Время пошло. И убери этот коронный взгляд твоего папаши или я отмечу, что у тебя трудности с контролем гнева.

— Ты член «Белого братства»* или в чем твоя проблема?

— Сокращаю время с десяти до семи секунд. Еще вопросы?

Граймс уже давно не делает никаких замечаний. В конце концов, бесконечный поток издевательств, подначиваний и брани быстро иссякал, стоило Нигану оказаться в поле досягаемости Джудит. В тот вечер, когда ее привезла Кэрол, Кросс едва перебросился с женщиной парой слов — все его внимание занял спящий ребенок, защищенный от весенней мороси безразмерным шерстяным одеялом. Тогда Ниган молча взял девочку на руки и ушел на второй этаж. Он не показывался до самого ужина, а Граймс его совсем не беспокоил. Это было время только для них двоих. Время, когда Джудит лепетала и смеялась громче, чем когда-либо.

А потом все завертелось еще быстрее. Дни летели подобно минутам, а весна стремительно превратилась в начало лета, когда Карлу начали приходить ответы из колледжей, и когда сын Рика Граймса оказался «слишком крут для выпускного» только потому, что в муниципальной школе Округа Кинг нельзя приглашать на бал пару со стороны, если ей больше двадцати одного года**. Так что утром Карл прилежно подбрасывал свою шапочку выпускника и размахивал черным подолом мантии, а уже вечером прикалывал бутоньерку к пиджаку Сиддика, и то лишь для того, чтобы его отец получил традиционное фото пары, как делают все пары, идущие на выпускной бал. Рик Граймс получил свое фото, а Карл Граймс получил своего парня и одобрительный свист Нигана, что бросил вслед их удаляющейся машины опустошенный бокал шампанского, пожелав удачи, ведь все знают, что для двух молодых парней есть вещи куда поинтересней обычных танцев на выпускном.

— Детка, поверь, ковбой в курсе, как предохраняться. Расслабь уже свои булки, он взрослый мальчик.

— Не заставляй меня передумать.

— Ты не передумаешь, даже если я скажу, что они полетели трахаться на звездолете с мертвым Нилом Армстронгом у штурвала. И знаешь, почему?

— Удиви меня.

— Прислушайся, — Ниган с улыбкой ударяет Граймса лопатками о стену, чтобы тут же навалиться и провести ладонью между напряженных бедер, — мы наконец-то одни в этом гребанном доме до самого гребанного утра. И я хочу получить эти абсолютно блядские губы, которые ты не скроешь от меня даже под всей этой брутальной растительностью на своем лиц…

— Ты прав, — Рик торопливо дергает пряжку ремня, хрипло выдыхая и подставляя шею под мокрые прикосновения, — пусть делают, что хотят.

Рик действительно позволяет сыну делать все что угодно, ведь уже в третье воскресенье июня он уезжает в Форт-Беннинг. Раннее утро кажется идеальным временем для прощания под хриплые комментарии Нигана по поводу любви всех проклятых Граймсов к большим проклятым пушкам и большим проклятым войнам. Рик не может сдержать улыбки, полной гордости и спокойной уверенности — Карл возвращает ее отцу, получая крепкое пожатие сначала родительской ладони, а потом — Нигана. Вместо слов всем почему-то хочется прикоснуться к мальчику: Кэрол ласково целует его в висок, Джудит мнет маленькими пальцами подбородок, а Сиддик зарывается лицом в длинные волосы, зная, что те вскорости обстригут под машинку. Глядя на заплаканного и взъерошенного Сиддика, Энид внезапно начинает всхлипывать. Ей вторит Джудит, опасно надуваясь и принимаясь кряхтеть. Оба Граймса, кажется, ни на что не обращают внимания: когда подходит автобус, что домчит Карла до железнодорожной станции, парень запросто в него запрыгивает и шутливо отдает честь через грязное высокое окно.