Ведуньи - Ли Элизабет. Страница 19

– Скорей! Помогите! Мой Сэмюэл весь израненный лежит! – выкрикивала она, цепляясь за рукав священника. – Тот дьявол с проклятого холма чуть не убил его! А может, и еще кто из их семейки!

Услышав эти обвинения, толпа так и закипела. Дэниел и сам лишь усилием воли заставил себя мыслить здраво. Но ведь он собственными глазами видел, каким огнем вспыхнули глаза Сары, когда она почувствовала угрозу. Возможно, Сэм издевался над ней, а может, и напасть на нее пытался, и она ответила. Деревня такого не простит. Они ее убьют или изуродуют. Вот Гэбриелу и представилась та самая возможность, которой он так искал.

Толпа зашевелилась, задвигалась, загудела – примерно так начинает готовиться к атаке потревоженный пчелиный рой; люди негодовали: как это существо столь низкого происхождения осмелилось нанести ущерб уважаемому члену их общины! Уже вовсю звучали призывы отомстить – сжечь дом ведьмы вместе с ее отродьем, избить их всех до полусмерти и тому подобное. Кое-кто уже принес факелы. Особенно ярились мужчины, и каждый из них старался перекричать соседа, каждый чувствовал себя невероятно храбрым, каждый грозился наказать злодеев, трусливо прячущихся в своем логове, каждый считал своим долгом крикнуть женщинам, чтоб держались подальше. Значит, подумал Дэниел, деревенские объявили охоту. И сейчас он особенно нужен Саре. У нее нет иного защитника, кроме него. Он должен найти в себе достаточно сил и мужества и спасти ее. Зная, что от их фермы до чумного холма ближе, чем от луга, он бросился к дому.

Он понимал, что кобыла еще совсем плохо объезжена, кроме него, на ней еще никто верхом и не ездил, да и тропа эта для нее незнакома, и сумерки уже почти сгустились. Раньше он никогда бы не пошел на такой риск. Но сегодня это был единственный шанс спасти любимую девушку.

Кобыла, как назло, подчиняться не хотела. Пятилась, брыкалась и ухитрилась почти сбросить его на землю. Но он все же удержался и, вцепившись пальцами в ее влажную от пота гриву, стал тихо и нежно ее уговаривать, и она понемногу успокоилась. Время от времени, правда, она все же предпринимала попытки его сбросить, но уже не такие энергичные, хоть и выдувала из ноздрей клубы пара, заметные в остывшем вечернем воздухе. Дэниел понимал, что его план почти наверняка обречен на провал – лошадь все еще очень плохо его слушалась, да и что будет стоить его единственный голос против стольких враждебных голосов. И все равно он должен был попробовать спасти Сару.

Он вспомнил, как однажды вся деревня вот так же, собравшись в огромную толпу, устроила охоту на одного коробейника, который переспал с чужой женой. Дэниел тогда был еще ребенком, так что у него остались весьма смутные воспоминания о той ночи, когда люди, пылая яростью, кричали: «Собирайтесь и окружайте их!»; а потом они и впрямь окружили тот дом, держа в руках пылающие факелы, и вокруг запахло дымом и потом. Его отец тогда тоже был среди этой толпы. А Дэниелу впервые в жизни удалось почти почувствовать тот ужас, который испытывает человек, преследуемый разъяренной толпой; но он был еще слишком мал, чтобы предложить этому несчастному защиту. Зато теперь он уже взрослый.

Огни факелов мелькали среди деревьев, отмечая продвижение толпы к чумному холму. И Дэниелу стало ясно, что прямо по тропе, ведущей на холм, ему теперь не проехать. Но если деревенские успеют первыми добраться до дома Сары, они и ее, и всех ее родных в лепешку превратят своими кулаками. А может, и сделают с ними что-нибудь еще более страшное. Дэниел потянул лошадь за гриву и сжал ее бока коленями. Она тут же снова взбрыкнула, дернулась, замотала головой, сопротивляясь его попыткам подчинить ее себе. В отчаянии Дэниел заорал на нее сердито и с силой ударил каблуками в бока, и она вдруг подчинилась. Увы, сейчас было не время проявлять мягкость. Сейчас нужно было скакать прямиком через лес, и как можно быстрее.

Кобыла приплясывала, испуганно тараща глаза, когда мимо скользила лисица, или под копытом с треском ломалась ветка, или над головой пролетала летучая мышь. Но Дэниел, прильнув к гриве, упорно понукал лошадь. Пение толпы, затянувшей какой-то гимн, глухо разносилось в ночи. Сейчас они были впереди Дэниела, но кобыла скакала все быстрее, гулко стуча копытами по земле. У Дэниела уже ветер свистел в ушах, но он все погонял перепуганное животное, ибо ему все время виделось одно и то же: Сара в руках у деревенских мужиков, разогретых гневом и выпивкой. Господи, всего один взгляд, и она полностью завладела его душой, заставляя его, дурака, сейчас выступать в роли предателя, что, вполне возможно, в итоге приведет его к гибели. Уж, по крайней мере, в деревне к нему совершенно точно станут отныне относиться с еще большей подозрительностью. Однако же он и не подумал остановиться или повернуть назад.

Он старался держаться опушки, чтобы, оставаясь незамеченным, все же хорошо видеть впереди огни медленно движущейся толпы. Справа от него был густой лес, сплетение древесных стволов и кустов подлеска, слева – еле видимая во тьме тропа. Толпу он пока не догнал, но проехать мимо нее по тропе не мог. Он не успеет! Они раньше до нее доберутся!

Каждый стук копыта, каждая задетая ветка, каждый промельк тропы все больше сближали его с толпой. Он отчетливо чувствовал запах дикого чеснока и поломанных копытами папоротников.

Наконец огни показались на тропе. Сквозь черную паутину ветвей Дэниел видел не лица людей, а какие-то отдельные детали: чью-то бороду, чью-то покачивающуюся шляпу. В проблесках огня глаза людей, казалось, горели зверским голодом. Дэниел обнял кобылу за шею и прильнул к ее гриве. Нет, они, конечно же, его заметят! Конечно же, они его услышат!

Вдруг он уловил справа от себя какой-то тихий жалобный то ли плач, то ли стон и, повернувшись, увидел, точно вспыхнувшее и промелькнувшее виденье, обнаженную, мягкую и белую, задницу магистрата Томпсона и его шляпу, по-прежнему украшенную цветочками, а за ним бледное личико маленькой Филлис Росс, прижатой спиной к дереву. В том, чтобы в Майский день наткнуться в лесу на парочку любовников, не было ничего необычного, но Дэниел мгновенно понял: Филлис-то вовсе ничего этого и не хотела. Он на мгновение перехватил ее умоляющий взгляд; глаза ее были полны слез. Ребенок, маленький щеночек, которому нужна помощь! Нужно остановиться, вмешаться! В любой другой день он бы, не колеблясь, так и поступил, но сегодня ему пришлось выбирать, и он выбрал Сару. Он не мог опоздать. А Филлис придется подождать другого спасителя.

Какая-то ветка хлестнула его по лицу и рассекла бровь. Боль была такой резкой, что у него перехватило дыхание, кроме того, ветка сбила у него с головы шляпу, и она, крутясь, покатилась по земле. Осторожно обогнув последнюю группу деревенских жителей, Дэниел пересек тропу и, ринувшись наискосок, вскоре обогнал медленно движущуюся толпу, но продолжал понукать свою кобылу, пока не добрался до полуразрушенной чумной деревни, пытаясь в темноте определить, в котором же доме живет Сара. Смаргивая кровь, стекавшую из рассеченной брови, он вглядывался в пустые окна домов.

Разумеется, он никогда ее дома вблизи не видел. Среди множества развалюх был только один дом с более-менее уцелевшей крышей, но и он наполовину врос в землю и словно присел, прижавшись к склону холма и готовясь вот-вот рухнуть. Никаких животных во дворе не было. Ничто не указывало на то, что здесь вообще кто-то живет. А между тем нижняя часть холма уже вся была покрыта светлячками огней: толпа с факелами все приближалась. И Дэниел, подавив страх перед неприкаянными душами тех, что некогда обитали в этих заброшенных лачугах, а теперь, лишенные плоти, наверняка проплывали сквозь пустые дверные и оконные проемы, паря над землей, в которую зарыты тела сотен людей, спрыгнул с седла, пробежал через заросший сорняками двор и принялся барабанить в дверь, моля Бога, чтобы этот дом оказался именно тем, который ему нужен. Наконец дверь отворилась, и на пороге показалась хрупкая женская фигурка. Однако он никак не ожидал услышать такой свистящий надтреснутый голос: