Антикиллер-2 - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 61

Наплевав на конспирацию, один из наблюдателей вышел из маскировочного образа и бросился к перилам. Обнимающиеся на решетчатой скамейке парень с девушкой остолбенели: вначале какой-то сумасшедший сиганул в воду, потом беспомощная старушка-инвалид, выскочив из самоходной коляски, бодро пробежалась к реке и перегнулась через парапет. Откуда ни возьмись, вдруг появилась замызганная «Волга», одновременно подъехали санитарный микроавтобус и мощный «Урал» с коляской.

Против ожидания оказалось, что «объект» не бултыхнулся в холодную майскую воду, а спрыгнул в готовящуюся к старту моторную лодку, чуть не перевернув ее и смертельно напугав хозяина. Несколько энергичных слов и не менее энергичных движений если и не успокоили любителя рыбной ловли, то помогли ему мгновенно запустить двигатель. Оставляя за собой ровный белый бурун, лодка понеслась прочь от берега.

Она шла продуманным курсом: в сторону речного порта, забор которого перекрывал набережную и исключал возможность преследования. Девять рассредоточившихся, чтобы не привлекать внимания, наблюдателей следили за исчезающим «объектом» и тихо высказывали свои мысли по поводу происходящего в спрятанные за воротники микрофоны. Чуткие мембраны усиливали звук и доносили до диспетчера полную и очень эмоционально изображенную картину работы всех трех бригад, а главное – соображения о дальнейших перспективах наблюдения. Поскольку мнения были единодушными и категоричными, диспетчер связался с инициатором задания и, опуская нецензурные слова и выражения, сообщил самую суть:

– Объект потерян на набережной, в районе речного порта. Захватил моторную лодку и скрылся на ней. Возможности действий на воде у нас отсутствуют.

– Я понял, – без эмоций отозвался Лис и положил трубку. Его подобный оборот дела не удивил, ибо он был готов к тому, что террорист уйдет. На всякий случай он поставил скрытый пост и у дома Гуссейнова, но тоже не очень рассчитывал на успех. У этих ребят система явок отлажена четко, Шерипов наверняка знает, куда ему идти...

Так и было. Через пару часов беглец уже сидел на очередной конспиративной квартире диверсионной группы и рассказывал о своих приключениях. Его слушали внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Лишь когда речь пошла о Джафаре, Ужах потерял на миг обычную выдержку и хищно оскалился.

Когда рассказ был окончен, дежурный по кухне принес блюдо с холодной бараниной, Шерипов с жадностью набросился на еду, а его сотоварищи получили возможность задавать вопросы.

– Абу сразу умер? – спросил Ужах.

Кусок стал ему поперек горла. Это было похоже на упрек.

– Сразу... Пуля в спину, под лопатку. И мне ствол к горлу приставили, я его чуть не перегрыз... Вот...

Шерипов оттянул пальцем щеку, показывая обломанные зубы. Но Ужаха это не смягчило, тон оставался холодным.

– Как ты клялся?

– Как положено, – не поднимая глаз, ответил Шерипов. – При мулле, на Коране. Они знают, как надо...

– Опытные, значит... – недобро процедил главарь. – Но ты клялся, а мы

– нет! Когда я с Джафаром закончу, мы и наше дело до конца доведем... Ты можешь не участвовать, раз поклялся!

– Я как вы! – твердо сказал Шерипов. И вновь принялся жевать. Он не чувствовал себя ни в чем виноватым.

– Ну ладно, – примирительно кивнул главарь.

Внезапно на всех тиходонских рынках, кроме Центрального, исчезла баранина. А на Центральном она стала продаваться в одном ряду, в дальнем углу мясного павильона. Теперь здесь постоянно прохаживались два парня из «пристяжи» Севера. Если кто-то покупал восемь-десять килограммов, его сопровождали до выхода и передавали шустрым малолеткам, в распоряжении которых имелись три мотоцикла и мопед. Через некоторое время пацаны приносили адрес любителя баранины.

В Тиходонске основным мясным продуктом для первых блюд является говядина, для вторых – свинина. Из говядины варят сытные супы, наваристые борщи. Из свинины жарят толстые сочные отбивные, из нее же, замариновав в уксусе, кефире, луке или помидорах, готовят отменные шашлыки.

Нежная, быстро остывающая баранина обладает специфическим привкусом. Чтобы избавиться от него, мясо следует на час-полтора положить в холодную воду. Может, оттого, что не все хозяйки это знают, может, из-за привычки готовить впрок и разогревать блюда непосредственно перед едой, чего баранина не терпит, ибо должна идти в употребление сразу с огня, но она занимает в рационе тиходонцев незначительное место.

Только гурманы, знающие толк в настоящем кавказском шашлыке, закупают седло или заднюю ногу барашка из расчета полкило на каждого участника застолья, но настоящий шашлык – это праздник, а праздники случаются нечасто. Да та незначительная часть мусульманских народностей, которая не ассимилировалась на Дону и не изменила национальной кухне, регулярно приобретает баранину, но в умеренных количествах.

Группа приехавших с Кавказа мужчин, привыкших питаться одной бараниной, должна потреблять ее каждый день и помногу. Поэтому покупатель, часто приобретающий большие порции бараньего мяса, вполне мог вывести на такую группу.

За неделю наблюдения было выявлено четверо подозрительных покупателей. Все русские, но один купил в три приема двенадцать кило, второй в два приема – десять, третий и четвертый сделали по единственной покупке, но зато по двадцать килограммов каждый.

– Куда они столько набирают? – вроде от нечего делать поинтересовалась «пристяжь» у продавцов. Ответы оказались однотипными. Разовые закупки делались на свадьбу и на день рождения, купивший дважды оказался молчаливым, а тот, кто покупал чаще всех, объяснил, что приехали родственники, и даже просил продавца доставлять двух барашков в неделю прямо по адресу.

– С головами, – подчеркивал он. – Обязательно с головами!

Продавец отказался, потому что брал тушки уже разделанными с мясокомбината и усложнять накатанный процесс реализации не имело смысла. Но сам по себе заказ представлял значительный интерес.

Дело в том, что в Тиходонске бараньи головы не продаются. Другое дело говяжьи и свиные – из них варят холодец либо суп для породистых собак. На бараньи спроса нет, в этих краях их не едят, зато на Кавказе они считаются деликатесом.

Проверка четырех адресов показала, что три из них никаких подозрений не вызывают: обычные жилые дома в частном секторе, в одном действительно отгуляли свадьбу, в другом справили юбилей, гости разъехались, посторонних лиц никто из соседей не видел. Четвертый дом стоял с постоянно закрытыми ставнями и производил впечатление брошенного, но именно туда дважды занес коренастый парень по пять килограммов мяса. Иногда за высоким забором происходило какое-то движение, ночью приходили и уходили неизвестные люди, оставлявшие автомобили в конце квартала.

– Да, – сказал Север. – Адрес темный. Надо к нему приглядеться. Только... И вот этот мне не нравится...

– Почему? – удивился Рэмбо. Это он руководил «пристяжью» на базаре и отвечал за конечный результат поисков. – Там все нормально. Мужик с бабой живут, пацан у них лет десяти...

– А кто двенадцать кило мяса умолотил за неделю? Они втроем? Кто бараньи головы просит? Где его приезжие родственники?

Рэмбо озадаченно поскреб бритый затылок.

– Гля, точняк... Так чего, зайти к ним поглядеть?

Север покачал головой.

– Так можно и без гляделок остаться... Нет, мы лучше вот как сделаем...

Через день в мясном ряду появился новый продавец. Это удивляло само по себе, потому что текучесть кадров здесь отсутствовала начисто, как в прежнем Политбюро. Пробившись всеми правдами, а чаще неправдами в мясной павильон Центрального рынка, люди занимали насиженные, отполированные упитанными задами места годами и десятилетиями, зачастую передавая их по наследству.

Вторым удивительным обстоятельством оказалось то, что новичок был дагестанцем, пожалуй, единственным представителем Кавказа на обновленном в последнее время рынке. Поначалу он несколько тушевался и опасливо осматривался по сторонам, но его никто не трогал, а олицетворяющая охрану порядка «пристяжь» ободряюще улыбалась и подмигивала.