Основная операция - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 56

— Ты где?! — крикнул он и, поняв, что кричит, сказал уже тише:

— Ты где?

— Здесь…

Лейтенант посветил на голос. Свет пробивался сквозь рваное облако дыма. Остро пахло тиром и чем-то еще — приторным и страшным. Марина осторожно выглядывала из-за колонны.

— Держи, — он протянул женщине фонарь и попятился к двери, чтобы не поворачиваться спиной к расстрелянной троице. Только выбравшись из зала и машинально притворив тяжелую, косо висящую створку, Скороходов перевел дух.

— Скорей! — они осторожно обошли труп профессора и быстро пошли по коридору. Теперь фонари ярко высвечивали трещины, щербинки и камешки под ногами. Несколько раз им казалось, что сзади доносятся шаги преследователей, но это было всего лишь эхо. Коридор ощутимо поднимался вверх.

— Там кто-то стонал, — сказала Марина. Сейчас ее голос и интонации были совершенно нормальными, как до начала вынужденного путешествия.

— Что? — Скороходов начал приходить в себя. Психика защищалась от непосильных перегрузок, и ему казалось, будто ничего не произошло. Если что и было, то это сделал кто-то другой…

— Остались раненые. Надо будет прислать им помощь.

— Я ничего не слышал, — Скороходов посветил женщине в лицо. — Как ты себя чувствуешь? По-моему, тебе получшело.

Она закрылась ладонью.

— Да. Будто пелена с сознания спала. Кажется, я была не в себе.

И реакции стали нормальными. Наверное, пережитый только что шок снял невроз. Клин клином…

Шаг у обоих стал бодрым и упругим, настроение повысилось: теперь они точно знали — впереди есть выход. Скороходов понимал, что его вполне можно проскочить, поэтому тщательно обшаривал световым лучом пол, стены, потолок. И не напрасно. Внезапно справа открылся узкий, не правильной формы пролом, словно угольно-черная тень на серой стене. Один миг — и, не заметив его, они бы прошли мимо.

— Скорей всего нам сюда, — Марина впервые за долгое время высказала собственное мнение. — Эту дырку сделали совсем недавно.

Мысль была здравой. Пролом гораздо младше древнего подземного хода. Но ошибка может стоить жизни… Скороходов лег на пол и посветил фонариком. Впереди на каменных плитах лежал толстый слой пыли, последние несколько веков здесь явно никто не ходил. Зато у пролома отчетливо виднелся белый отпечаток подошвы. Боком они протиснулись сквозь острые края каменной щели и в очередной раз оказались в лишенной следов цивилизации и довольно сырой норе. Едва различимые белые следы на полу показывали, что они не ошиблись.

Нора петляла и несколько раз разветвлялась, отпечатки ног убитого Скороходовым человека служили единственным и не очень надежным путеводителем. Через несколько часов они раскиснут и нить Ариадны оборвется. Удастся ли за это время выбраться из лабиринта? Эта мысль не давала лейтенанту покоя.

Марина поскользнулась и упала, лейтенант тоже терял равновесие, тыкался лицом в склизлую стену, вдыхая надоевший до тошноты дух сырой глины. Вдруг запаховая гамма изменилась. Едва заметно повеяло смесью сухого кондиционированного воздуха, машинного масла, металла и резины. С каждым шагом характерный запах метрополитена становился все ощутимее. Похоже, что навязчивая идея Марины стать на эскалатор скоро воплотится в жизнь.

И действительно, через несколько минут они подошли к узкому, не больше тридцати сантиметров в ширину, проходу. На этот раз его стенки были ровными. Протиснувшись между бетонными плитами, лейтенант с девушкой оказались в туннеле метро.

Вечный непроглядный мрак кончился. Тускло светили разбросанные через сто метров лампочки у узлов профилактики, матово отблескивали уходящие в обе стороны рельсы, вдали тлел красный глаз семафора.

— Пойдем, — кивнул Скороходов в сторону запрещающего сигнала. — Там станция. Если поезд — ложись в угол.

— Спрячь оружие, — посоветовала Марина. Действительно, они возвращались в мир, где действовала какая-то видимость законов и где автомат из средства выживания превращался в основание для уголовной ответственности владельца.

Оглядевшись, Скороходов положил автомат в бетонную канавку рядом с толстыми черными кабелями высокого напряжения, здесь же оставил боезапас. Стараясь держаться ближе к стене, они быстро пошли к станции. Когда из темноты ударил ослепительный луч локомотивного прожектора, они съежились в небольшой нише. Грохочущий, выдавливающий из туннеля воздух поезд пролетел мимо. В вагонах было по несколько человек, из чего лейтенант сделал вывод, что сейчас или очень раннее утро, или поздний вечер.

Через десять минут по железной лестнице они поднялись на служебную часть платформы и повалились на бетон. Сил не было, дрожали руки и ноги, дьявольски хотелось пить. Как ни странно, они не испытывали ни радости, ни облегчения — только смертельную усталость. Через полчаса с огромными усилиями они поднялись и сквозь калитку в низком ограждении на подгибающихся ногах вышли на перрон. От огромного, наполненного светом пространства закружилась голова. Скороходову хотелось запеть, он оглянулся на спутницу — Марина блаженно улыбалась. Станция была почти пуста, электронные часы высвечивали «двадцать три сорок пять». Ко всем встречным выбравшиеся из подземелья путники испытывали братские чувства, но те не отвечали взаимностью. Пассажиры с явным отвращением обходили покрытую грязью, растрепанную парочку бомжей, шарахались в стороны, как от зачумленных, с отвращением кривили лица.

— Животные, — не понижая голоса, сказала симпатичная девушка своему спутнику. — Разве можно так опускаться? Особенно женщине!

— Пьют с утра до ночи да валяются где попало, вот и результат, — отозвался тот.

— Мы вовсе не пьяные, — начала объяснять Марина, но Скороходов дернул ее за руку.

— «Библиотека имени Ленина», — вслух прочел он настенную надпись. — Это сколько же мы отмахали?

Отвлечь женщину не удалось — Марина подавленно пожала плечами.

Когда они ступили на эскалатор, лейтенант заметил, что сидящая в прозрачной будке невзрачная женщина в черной униформе, не сводя с них цепкого взгляда, звонит по внутреннему телефону. Впервые он подумал, что путешествие еще не закончилось: в этом мире их могут поджидать новые опасности, от которых не спасут ни мощный фонарь со свежими батарейками, ни автомат, тем более что и фонарь и автомат остались в темном туннеле.

На верхней площадке стояли два милицейских сержанта с резиновыми палками.

— Эй вы, идите сюда! — грубо крикнул тот, что пониже ростом, и для доходчивости поманил пальцем. Скороходову показалось, что милиционер пьян.

— Кому сказал: сюда! — повторил сержант. Его напарник — высокий сутулый доходяга нехорошо улыбался.

Если бы Скороходов и не захотел подходить, деваться было некуда: эскалатор все равно нес их к стражам порядка. Когда стальная лента нырнула под зубья пола, инерцию качнувшихся вперед тел погасили выброшенные навстречу резиновые палки.

— На ходу спите, падлы! — рявкнул низкорослый, и Скороходов убедился, что его подозрения не лишены оснований. — Руки за спину, вперед — марш!

Через несколько минут их привели в маленькую гнусную комнату пункта милиции. Облицованные желтой плиткой стены создавали впечатление, что раньше здесь находился общественный туалет. Скороходов огляделся. Стол, телефон, сейф, несколько стульев со стертыми сиденьями да стенд «Их разыскивает милиция»… Клетка для задержанных была пуста, но все равно здесь стоял тяжелый запах карболки и давно не мытых человеческих тел.

— Ну, давай разбираться, — низкорослый привычно сел за стол и положил перед собой лист бумаги.

— Фамилии? Только туфту не гнать!

Записав установочные данные задержанных, сержант положил ручку и откинулся на спинку стула. Теперь следовало звонить в адресное бюро и справочную картотеку, проверяя их по оперативным учетам. А затеваться с этим ему явно не хотелось.

— Ну, что с вами делать?

Лицо сержанта казалось вылепленным из сырого теста: рыхлые смазанные черты, мучнисто-белая кожа, вялые губы. Глаза тусклые, сонные, но пытаются сверлить подозреваемых гипнотизирующим взглядом. Мятая форма, перхоть на воротнике, обгрызенные ногти… Но он был хозяином ночного подземелья и, похоже, мог сделать с ними все, что захочет. А потому держался очень уверенно и властно.