Татуированная кожа - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 69

Серж стоял у входа, облокотившись на дверцу черной «Волги» с желтыми противотуманными фарами. На сморкающегося очкарика, незаметно скользнувшего взглядом по номеру машины, он не обратил ни малейшего внимания.

Шумно переговариваясь, на крыльцо вывалился Мопс со своим телохранителем.

– Молодэц, Сэрэжа, – засмеялся Горилла. – Напустыл на ных страх!

Серж сел за руль, хлопнули дверцы. Оставляя рубчатые следы на свежем снегу, «Волга» развернулась и поехала в сторону центра.

Волк медленно двинулся к своей машине. Эмоции кипели в груди и рвались наружу. Лазаренко, наблюдавший за ним через приспущенное стекло, нетерпеливо вышел наружу.

– Что со связью? Мы ничего не слышали!

– Не знаю, – с трудом соблюдая спокойствие, пожал плечами Волк. – Фонило, потом сигнал пропал. Может, клеммы окислились или батарейки сели...

– Не вовремя – как раз на важном контакте... Это ведь новый канал по доставке алмазов! Ты хоть сфотографировал того, кто подходил?

Взгляд капитана был если не недоверчивым, то и не таким, как обычно.

– Не успел. Но подошел не тот, кого ждали, а телохранитель Мопса. Обычный телохранитель. Буквально на две минуты. Что это там?

В тени под памятником Юрию Долгорукому шумела пьяная компания.

– Отстаньте, я никуда не поеду! – перекрыл нетрезвый гомон испуганный женский голос. – Пустите меня!

Девушка в короткой каракулевой шубке вырвалась из рук высокого парня в расстегнутом полушубке и побежала в их сторону.

– Товарищи, помогите, они ко мне пристали и тащат в машину!

Подвыпивший парень уверенно подошел следом.

– Не слушайте ее, мужики. Это наша баба. Мы ее весь вечер поили, кормили... А теперь она динамо прокрутить хочет!

– Точно! – подтвердил его приятель в пушистой шапке из волчьего меха. Он казался почти трезвым. У памятника стояла машина с открытыми дверцами, и еще двое внимательно наблюдали за развитием событий.

– По-и-ли, корм-и-ли, что хотела – то и покупали: шампанское, коньяк, – казалось, высокий гримасничает, на самом деле с помощью привычной блатной мимики пытался говорить более убедительно. – Вы поймите, мужики, нам не денег жалко, нам просто обидно. Вам бы тоже обидно было, правильно? Тут дело на принцип пошло!

– Да что они говорят! Я их вообще не знаю! Я из автобуса вышла, к подруге иду...

– Шалава бессовестная, весь вечер коньяк пила, – приятель высокого подошел ближе.

Бригада наружного наблюдения не имеет права вмешиваться в любые конфликты. Сейчас им следовало сесть в машину и, изменив место стоянки, продолжить ожидание объекта. И неприятный разговор младшего наблюдателя со старшим группы.

Волк наклонился к девушке:

– А ну-ка дыхни!

– Вот... Да я ни грамма...

– Как же это получается, вы ее коньяком поили, а от нее не пахнет?

– А ты что, автоинспектор? – еще двое любителей ночных приключений приблизились, но вплотную не подходили, маяча метрах в четырех. – Тебе сказали – поили, значит, поили!

Они явно перли на рожон, и тактика их была понятна: если Волк и Лазаренко двинутся навстречу, то окажутся спиной к длинному и его приятелю в волчьей шапке, тогда можно максимально использовать численный перевес и лупить со всех сторон... Но опера руководствовались своей тактикой.

Раз! Кулак Волка врезался в челюсть стоящего рядом и не ожидающего такого оборота длинного. Тот переломился в пояснице, будто собирался сделать сальто назад, взбрыкнул ногами, ударился спиной о заснеженный асфальт и остался лежать, крестом раскинув безвольные руки.

Два! Согнутой ковшиком ладонью Лазаренко хлопнул второго по уху, так что волчья шапка улетела в сугроб, а ее хозяин отскочил в сторону и завертелся на месте, сам воя, как подстреленный волк. Капитан рассказывал, что от правильно выполненного удара лопается барабанная перепонка. Похоже, сейчас все получилось, как надо...

Двое оставшихся бросились на Волка – он стоял ближе. Тяжелый удар прошел в корпус, под одеждой что-то звякнуло. Ах суки! Аппаратура!

Правой он поймал за запястье бьющую руку, а левой двумя ударами превратил оскаленное лицо в кровавую маску. Потом перехватил захваченную руку на излом и осмотрел вражеский кулак. На пальцах блестел кастет. Раз так – ладно! Негромко хрустнул локтевой сустав, раздался вопль. Он бросил обмякшее тело на землю, но давнее воспоминание заставило довершить расправу: всей тяжестью тела наступить на пальцы вооруженной руки.

Четвертый искатель приключений пустился наутек, Клим выскочил из машины и бросился было за ним, но окрик капитана вернул его в кабину. Девушка тоже исчезла, что упрощало дело.

– Быстро по местам! – скомандовал Лазаренко. – Наломали мы с тобой дров! Как бы боком не вышло... Ну да черт с ним! А махаешься ты хорошо...

Они имитировали отъезд и вернулись с другой стороны. Как раз вовремя, чтобы взять под наблюдение Барина с компанией.

Последнее задание было признано выполненным неудовлетворительно. Личности Мопса и Гориллы установили по оперативному снимку, обоих взяли в разработку. Однако еще один фигурант, подходивший к столику, остался незафиксированным ни на фотопленке, ни на магнитофонной записи. Это расценивалось как серьезный брак в работе.

По поводу разбитой фотокамеры пришлось написать несколько объяснений. Хорошо, что Лазаренко придумал версию о разбойном нападении, отразив которое они спасли спецмашину и особо секретную аппаратуру. Все равно Волк заработал выговор и денежный начет. А начальник отдела перевел группу опять на линию диссидентов.

Коротая время в ожидании задания. Волк пролистал стопку милицейских сводок, в которые контрразведчики обычно не заглядывают: у милиции свои интересы, у КГБ – свои. Но сейчас он искал следы драки возле «Арагви». И еще кое-что...

Побоище у ресторана отражения в сводках не нашло, однако оказалось, что, кроме разведчиков, действующих под дипломатической «крышей», инициативников, [32] отказников, изменников родины, подозрительных иностранцев, валютных проституток, дезертиров, валютчиков, Москва кишит ворами, хулиганами, сексуальными извращенцами и убийцами... Неизвестные в масках нападают на богатых коммерсантов, жгут их утюгом или паяльником. Периодически активизируется Душитель – очевидно, приезжий маньяк, узким ремнем удушивающий малолетних мальчиков. Шайка квартирных воров средь бела дня грузит вещи в мебельный фургон под видом переезда. Вот еще: месяц назад ударом шила в сердце неизвестный преступник убил антиквара Гандиева...

Шило – редкое орудие убийства, и Волк переписал в блокнот все данные на потерпевшего.

– Поехали, Володя! – Лазаренко хлопнул его по плечу. – Сегодня у нас Черепаха...

Пожилая сутулая женщина с выдвинутой вперед головой и спрятанными за толстыми стеклами глазами в точности напоминает черепаху. Она болезненно интеллигентна, неуклюжа и неповоротлива. У нее гипертония, диабет и сотня других болячек. Но она жена известного диссидента-академика, а потому видная фигура среди советских инакомыслящих, причем полностью относит это на свой счет – амбиций у Черепахи хватает.

Сегодня она должна то ли передать, то ли получить какую-то рукопись. Судя по тому, что наблюдение за ней объявили заданием чрезвычайной важности, рукопись эта способна полностью подорвать устои государства. Бредятина. Как будто задание писалось двадцать лет назад, в другую историческую эпоху. Впрочем, время новое, а рука, что пишет такие цидульки, все та же...

Черепаха передвигается медленно, вразвалку, когда собирается поворачивать, то это видно заранее, к тому же и ходит она по одним и тем же адресам, хорошо известным бригаде. Безобидная неряшливая бабушка – божий одуванчик, со старомодной клеенчатой сумкой, в которой могут лежать вперемешку грязная картошка и запрещенная самиздатовская литература или мороженая утка и та самая рукопись.

Но внешность обманчива, и следить за Черепахой нелегко: она очень подозрительна и даже в собственной тени видит сотрудника КГБ. Несколько раз она вычисляла наблюдателей, вцеплялась в них мертвой хваткой и, забыв про свою чопорность, поднимала дикий крик. Однажды в собравшейся толпе оказался французский фоторепортер, он сделал снимок, и несчастного топтуна немедленно уволили со службы.