Татуированная кожа - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 70

С трудом вскарабкавшись в автобус. Черепаха проехала пять остановок и поковыляла к дому, в котором живет ее старинная подруга, не имеющая отношения ни к диссидентам, ни к политике.

Выйдя из машины, Волк двинулся следом, отставая на тридцать шагов. Неспешно переставляя плохо гнущиеся ноги. Черепаха свернула за угол. Как и положено. Волк сократил дистанцию, но внезапно остановился как вкопанный. Почему так напряглась сутулая старушечья спина? Он нагнулся, будто поправляя шнурок, и пропустил мимо себя юркого плюгавого мужичка, распространявшего вокруг убойный дух то ли вчерашнего, то ли свежего перегара. Потом и вовсе перешел на другую сторону улицы.

Интуиция не подвела. Когда мужичок подошел к повороту, из-за угла навстречу выскочила агрессивно настроенная Черепаха.

– Вы что за мной ходите? Что за слежка? По какому праву! Граждане, смотрите, за мной следит КГБ! Это...

Плюгавый на миг остолбенел. Но вид у него был столь специфическим, что Черепаха мгновенно поняла ошибку и замолчала, прервавшись на полуслове.

– Ты что, сдурела, карга старая? Чего на людей кидаешься, припадочная! – тонким голосом истошно закричал он. – Какое КГБ? Кто тебя из дурдома выпустил?

– Извините... Я... Извините...

Наверное, на мужичка впервые навели столь явную напраслину, и он не собирался сокращать сладостный момент реабилитации.

– Что «извините»! На фуя мне твои извинения?! Ты что к людям вяжешься? Ты что хочешь? Поскрестись захотелось? Так и скажи! Старая уже, а туда же!

Вокруг собирались зеваки, и плюгавый громко апеллировал к народу, продлевая миг своего торжества. Почему-то он развивал мысль о своей готовности «поскрести» вредную старуху так, чтобы она отправилась прямиком в рай. Покрывшись красными пятнами и держась за сердце. Черепаха во всю прыть рванула с места своего позора.

У нужного места ей навстречу попался Волк и незаметно сделал классический оперативный снимок: объект переступает через порог подъезда номер два. Черепаха была в таком состоянии, что ее можно было не таясь снимать обычным фотоаппаратом, даже со вспышкой – она все равно бы не обратила на это внимания. Громко хлопнула подпружиненная дверь.

Теперь наблюдателю следовало временно исчезнуть. Волк осмотрелся. Наискосок за щелястым дощатым забором чернело глазницами недостроенное здание. Замороженная стройка – замечательное место для уединения в самом многолюдном городе, это хорошо знают влюбленные, любители выпить и грабители. И конечно, топтуны службы наружного наблюдения.

Через несколько минут он занял позицию на втором этаже у окна, из которого просматривался второй подъезд и приличные участки улицы в каждую сторону от него. Доложился Лазаренко, рассказал о происшедшем инциденте.

– Теперь держись, раз ей шлея под хвост попала – начнет куролесить. Может и корреспондентов сюда вызвать. Действуй очень аккуратно. Дело серьезное, испортим – могут голову оторвать!

Дав напутствие, капитан отключился. Волк тихо выругался.

Серьезное дело! Выжившая из ума старуха, чьи-то бредни, которые она хочет кому-то передать... А то, что готовится убийство нескольких человек, никого не заинтересовало! Отчет передали территориалам, те подошьют его в папку... Черт с ними – Мопсом и Гориллой, но реальная опасность грозит и другу-побратиму!

Со стороны школы, хохоча и бросаясь снежками, бежали мальчишки. Их сверстник с тоской смотрел на эту вольницу – его самого держал за руку отец или дед, не побалуешь, даже портфелем не размахивает...

Надо предупредить Сержа! Анонимно, по телефону, запиской или как-нибудь еще... Раз он занимается такими делами, то поймет любой намек и сумеет выкрутиться! Но как он влез в это болото? Впрочем, он всегда был крученым парнем, потому и стал шарить по столам во дворце...

Мальчик с портфелем остановился и попытался вырвать руку у взрослого. Тот наклонился, что-то сказал, и они пошли дальше. Нет, не пошли... Взрослый тащил ребенка за собой!

Со стороны это не очень-то бросалось в глаза, да никто и не рассматривал происходящее так подробно, как профессиональный наблюдатель. Но Волк даже на расстоянии почувствовал: тут что-то неладно!

Остронаправленный микрофон на таком расстоянии бесполезен, бинокля нет – Волк напрягся, по-звериному обострил зрение, обоняние, слух...

Школьник явно не хотел идти. Может, получил двойку, может, поссорился с папашей и потому капризничает... Это могла быть обычная бытовая сценка, если бы не некоторые мелочи, которые, складываясь вместе, отчетливо создавали картину неблагополучия...

– Третий, доложите обстановку, – пропищал скрытый в ухе крохотный шарик голосом капитана Лазаренко.

– Веду наблюдение...

Они не соответствуют друг другу! Чистенький наглаженный мальчик и нескладный мужик в нелепом мятом плаще!

– Дежурный сообщает, что в адресе Черепаха наверняка получит рукопись. Усильте внимание. Как поняли?

– Вас понял...

Впрочем, есть пьющие отцы, есть опустившиеся отчимы... Но все эти успокаивающие объяснения не годятся, потому что человек в замызганном светлом дождевике затаскивает школьника на территорию стройки, тот отчаянно оглядывается по сторонам, и маленькое тельце излучает волны, тревоги!

– Будьте готовы принять меры к задержанию Черепахи с поличным. Как поняли? Третий! Как поняли? Третий, проверьте связь, я вас не слышу!

Волк бесшумно бежит вниз по лестнице, крадется по захламленному коридору первого этажа и ныряет в подвал, где шаркают чьи-то шаги и раздаются голоса:

– Дяденька, отпустите, мне домой надо, я в кружок спешу!

– Что ты вырываешься, гаденыш! Успеешь! Я учитель, и ты должен меня слушаться!

В подвал проникает ровный серый свет, человек в дождевике держит в руке узкий, сильно потертый ремень. Как привидение. Волк незаметно подкрался почти вплотную и тронул его за плечо.

– А-а-а! Что?! Я просто так, случайно... Это не я! Не я!! Черные провалы глаз, черный провал испуганного рта, выставленные вперед растопыренные костлявые пальцы, с которых свисает кожаная петля. Он стоит против света и смотрит прямо Волку в лицо.

– Вольф?!

Настоящее имя в этом подвале – словно свинг в челюсть. Не дьявол ли во плоти перед ним?

– Что ты здесь делаешь?! Да как ты смел за мной следить?! Ты забыл, что я твой учитель!!

Резким рывком Волк разворачивает дьявола, и серый призрачный свет наполняет черные провалы, проявляет ненавистные черты вытянутого лица: длинный, расширяющийся висюлькой книзу нос, впадины щек, синеватые губы-пиявки... Онанист Псин Псиныч – учитель рисования из далекого Тиходонска и еще более далекого детства. Откуда-то из самых глубин психики накатили его уроки: свастики-решетки, домики-тюрьмы, несправедливость и безысходность, беззащитность маленького мальчика... Вот этого – с портфелем в руке и набухающей мокрым штаниной, который обессиленно прислонился к холодной кирпичной стене и не может понять: спасают его от дьявола или пришел второй, такой же...

Но ведь это очень легко: надо расправиться с дьяволом, и сразу станет ясно, что ты спасен, малыш, ты не пополнил список жертв Душителя, у тебя нашлась защита, и гнусному дьяволу придется плохо, плохо, плохо, как и должно быть дьяволу... Он дергается, кривится, мощные удары сотрясают отвратительное тело, то отбрасывая его назад, то роняя вперед; все провалы и выступы мерзопакостной дьявольской рожи сглажены и заштрихованы черной краской, теперь он не сможет никого испугать, теперь у него впереди другая жизнь и неизбежная заслуженная смерть... Видишь, враг рода человеческого корчится на грязном полу, и внутренности лезут у него изо рта, кто-то уже восстановил справедливость, и это закономерный итог в вечной борьбе добра и зла...

– ...Третий, отзовитесь, вы срываете операцию!

– В жопу!

– Что?! Третий, что происходит?!

Волк глубоко вздохнул и пришел в себя.

– Извините, это не вам. Задержание произведено, вызываю милицию.

– Молодец, Володя, я уж решил, что ты провалил дело! – радуется Лазаренко. – Направляю машину к дому. Сотрудники предупреждены.