Тайна крови (СИ) - Романова Екатерина Ивановна. Страница 30

— Прошу, — для меня отодвинули причудливо изогнутый металлический стул, который оказался неожиданно удобным и теплым. Сам фетрой устроился напротив, устало облокотившись о столешницу и спрятав лицо в ладонях.

— Как ты можешь есть, когда происходит такое?

— Такое происходит ежедневно. Я умру с голоду, если не буду есть, — улыбнулся он, но я поняла, что отшучивается. И поняла другое — сейчас ему нужно восстановить силы, потраченные на то, чтобы расширить границы дистрикта.

— Как у тебя получилось?

— Флер…

Поняла. Не сейчас. Возможно, поговорим об этом… никогда, например.

Перевела взгляд в тарелку. Рыба. Рядом дымились четвертинки запеченного в специях картофеля, какая-то зелень и овощи. Даже сомнений не возникло, что все натуральное, а не белковая смесь, разлитая по формочкам, и подкрашенная для нужного образа.

Поужинали быстро. Харви старательно улыбался и бодрился, но я видела, как ему тяжело. Пару раз порывалась помочь, когда из его рук выскальзывал прибор или бокал дрожал, словно лист Джози на ветру, но фетрой не позволял. Тоже мне, его Ползучее Великородие выше этого. А у меня вот профессиональное! Я и с ложечки покормит могу, и подмыть, и гнойные повязки перевязать. Все могу, только вылечить и жизнь спасти, увы, не могу…

Когда Ползучее, закончив трапезу, доползло до кровати и мертвым грузом упало сверху, не найдя сил даже снять с себя ботинки, я злорадно потерла ладошки. Не то, чтобы я хотела избавиться от второго правителя девятого дистрикта, хотя, признаться, имела для этого полную возможность — Харви спал мертвым сном и врежься в сферу аркх, он бы этого не заметил. Просто во мне проснулась сиделка. Та самая, чьи профессиональные умения сейчас как раз придутся ко двору, так сказать. Наверное, сиделка во мне никогда и не засыпала, поскольку увидев, что Харви тоже смертный, тоже человек, я как-то резко изменила о нем свое представление. Озабоченным мудаком он от этого быть не перестал и в разряд «его вещи» я тоже переходить не собиралась, но обычную человеческую заботу решила проявить.

Стянула с него ботинки и носки, расстегнула рубашку и замерла, глядя на открывшееся моему взору великолепие. Таххир никогда не отличался особо подтянутыми формами. Он старался следить за собой. Ну как… Ограничивал питание в Нэсти Опкинс одним разом в день, в остальное время питался разве что не подножным кормом. От картошки «расти попа» не отказывался, от шипучки «расти пузо» тоже, ну вот и росло… Со всех сторон. Хотя не называла бы его жирным… Господи, Ландрин, о чем ты вообще думаешь? А о чем еще можно думать, глядя на совершенное тело? Грудь фетроя так и манила прикоснуться к ней, ощутить под пальцами упругую горячую кожу, провести по рельефным бугоркам.

Класс. Приплыла девочка-нимфоманка. Это мой пациент. Только пациент!

Стиснула зубы и стянула с Хартмана рубашку. Даже носом не повел, как спал, так и продолжал спать. Не удержалась и прижала к себе теплую мягкую ткань. Натуральная! Мягкая, словно шерсть молодого енотика. Пахнет, к счастью, не енотиком, а миндалем и… ванилью? Какой-то знакомый запах! Примерно так пахло с кухни, когда мама готовила ежегодный семейный пирог с яблоками, ванилью и миндалем.

Шкаф, кто бы ни создавал это место, спрятали хорошо, поэтому рубашку развесила на кожаном кресле возле письменного стола. Повернулась к моему кошмару наяву и замерла. Брюки. Мне нужно снять с него брюки. Или не нужно? А что, накрою одеялом и пусть спит.

«Да, хорошо же отдохнешь, особенно, если пряжка от ремня куда вопьется!», — подсознание взывало к совести и в итоге победило.

Сколько я сменила подгузников, сколько сняла штанов и одела! Разве что не закрытыми глазами это делаю! Неужели не справлюсь сейчас? Подошла ближе и поняла, что нет. Не справлюсь. Черный кожаный ремень смотрел на меня пустынной гадюкой и разве что не шипел. Отступила на шаг. Да ну его! Сам виноват, что вырубился, пусть спит так.

Нет, Ландрин! Он же для нас всех старался… Защиту поддерживает, умаялся, бедняжечка. Что тебе, сложно что ли?

— Что мне, сложно что ли? — подбодрила сама себя, делая шаг ближе.

Была не была! Отточенными движениями расстегнула пряжку, пуговичку на брюках, чиркнула молния.

— Хартман, если ты из модников, которые не носят белья, я тебя точно убью, понятно?

Странно, конечно, разговаривать с тем, кто без сознания, но это как-то успокаивало. С пациентами, которых переодевала, я всегда разговаривала. Это помогало не концентрироваться на самом действии. Так было проще и им, и мне.

К счастью, издеваться над моей слабой психикой Харви не стал и предусмотрительно надел белье. Хотя толку-то от белья, когда… В общем, Ланни, ты профессионал! Закрыла глаза и профессиональными движениями лишила Харви брюк, сложила их на то же многострадальное кресло, после чего с немалыми усилиями перекатила тяжелое тело правителя чуть подальше от края, чтоб не свалился, и накрыла одеялом, уложив мужские руки поверх него.

Примерно так выглядят покойники в морге. Может, мне теперь туда устроиться? Там клиентам неважно, шлюха ты или нет… Они вообще феты непритязательные, на холодные руки жаловаться не будут, на плохое обращение тоже, а уж до опозданий им вообще сиренево. В кремационную камеру всегда успеют, там очереди нет.

Грешным делом склонилась к Великогадской груди и убедилась, что дыхание есть и пульс тоже. Но как крепко-то спит. Или издевается? Вроде бы не издевался. Перевернула его на бок. Все же находиться в комнате с бледным покойником как-то жутковато. Убрала одну руку правящего под подушку, вторую положила рядышком, укутала всего одеялом, подоткнула подушку. Все. Задание выполнено, можно идти в душ и… Стоп. Тут же одна кровать.

Закатила глаза и, пока дурное воображение не подкинуло горячих картинок меня в одной кровати с раздетым мужчиной, к которому так и тянет прикоснуться, ушла в душ. Холодный. Потом, правда, добавила температуру, нагло пользуясь безлимитным доступом к воде, но все равно не помогло. Мысли о Харви и непотребстве решительно не желали уходить из моей головы. Я сейчас напоминала оборванный провод под напряжением. Так же искрил, бился, искал, как бы сбросить напряжение.

— Извращенка! Пустынного мертвоеда тебе на балкон, Ланни! О чем ты думаешь? Мужик в отключке!

Намылила тело и подставила лицо под горячие струи, наслаждаясь мягким скольжением пены по телу. Ароматные бархатные комочки таяли на коже, оставляя после себя приятный аромат ванили и миндаля. Теперь понятно, откуда он. От мысли, что этот гель для душа касался упругой кожи Хартмана везде, стало лишь хуже. Сделала воду холоднее, но от этого моя грудь бесстыже налилась, ощетинившись вершинками сосков, жаждущих ласки.

— Да, давай еще накинься на него, изнасилуй, извращенка неудовлетворенная!

А что, удовлетворенной меня назвать сложно. Таххировы повозюшки в последние… эм… да в последние пару лет удовольствия не приносили. Я уже и забыла, что такое оргазм, а там, в тринадцатой випке грешным делом подумала, что меня в самый ответственный момент сердечный приступ разобрал. Ан нет. Вот, оказывается, какой ты, оргазмушка! И это трусов не снимая. А если снять, я тогда вообще сознание потеряю?

— Спать! — рявкнула, выключая воду. — Извращенка озабоченная.

В попытках найти полотенце я залила водой весь пол. Кто вообще додумался стелить плитку в ванной и зачем? Чтобы, если поскользнешься и головой приложишься, сразу на тот свет? Ну да, чего хорошего лежать растением, как фет Барский. За три недели, поди, досконально изучил потолок. Надо ему туда картинок хоть, что ли, повесить, или зорыча. Пусть смотрит… Решив, что завтра поговорю об этом с Лоби, облокотилась о стену и та отъехала в сторону, являя шкаф с полотенцами. Завернулась в одно из них и вспомнила, что у меня нет пижамы. Ложиться спать в платье не вариант. Вот вообще не вариант. Без платья еще хуже. Не ложиться спать? Ложиться, но не на кровать? О, боженька, Хартман похоже расплавил мой мозг.

Это не ядерная бомба. Это мужчина! Вдох-выдох.