Тайна крови (СИ) - Романова Екатерина Ивановна. Страница 32

— Это естественная потребность, Флер, — он подкрался ближе и, коснувшись моего лица влажными волосами, медленно поцеловал в шею. Я позволила сладкой волне расползтись по телу и расцвести внизу живота цветочком желания. Томительного, настойчивого. Нет. Все же здравый смысл должен возобладать! Я не могу впустить его в свою жизнь, потому что мы из разных миров. Чем выше взлетишь, тем больнее падать. А я не переживу этого падения.

Первая пуговичка расстегнулась и это привело меня в чувство:

— Теперь это моя любимая рубашка, — промурлыкало высокородие.

— Хартман, держи свои потребности при себе.

— Я хочу держать их при тебе.

Одним рывком откинул с меня одеяло и медленно обвел изгибы моего тела обжигающим взглядом. Подол рубашки взобрался слишком высоко. Я попыталась его одернуть, но мою руку перехватили, медленно поцеловали и убрали в сторону.

— Самая любимая… рубашка.

Оттолкнуть. Нужно его оттолкнуть. Сейчас самый момент! Ландрин, мозг находится наверху! Там, где голова!

Пока тело и разум вели переговоры, упустила момент и все восемьдесят пять или сколько там он говорил килограммов мышц навалились на меня сверху, мягко вдавив в матрас и демонстрируя всю силу желания своего владельца. Желание, к слову, многозначительно упиралось мне в бедро. Отелепатеть! У него там что, дубинка что ли?

Харви замер и рассмеялся.

Что б тебя, Ланни! Кажется, последний вопрос я задала вслух.

13

— Буду считать это комплиментом, — коснувшись губами кончика моего носа, ответил он, медленно исследуя ладонями мое тело и подбираясь к ягодицам. Ноги помимо воли согнулись в коленях, огибая мощное тело моего истязателя, возлежащее на мне неподъемным грузом. Теперь при всем желании не скинуть…

«Ну-ну, ищи оправдания», — подсознание ехидно хихикало.

— Харви, остановись. Я уже говорила, я не твоя женщина и спать с тобой не стану.

— Говорила, — он медленно скользнул телом по моему телу и с силой сжал мои ягодицы, выбивая из груди то ли стон, то ли рык. — Но уже спала. Всю ночь напролет, — нахально улыбнулся, упиваясь своей властью надо мной. Пожалуй, это и отрезвило.

— Перестань, я серьезно!

— Ему ты тоже отказывала? — неожиданно серьезно спросил Великогад.

— Он разрешения не спрашивал, делал, что нужно, пока я спала, — выпалила неосознанно и прикусила язык. Пепельно-сизый взгляд наливался холодным оловом. — Это неважно. Это моя личная жизнь и мои отношения с Таххиром тебя не каса-а… — вместо последнего слова из груди вырвался предательский стон, поскольку Харви продолжил меня истязать, то вдавливая в матрас и обжигая шею поцелуями, то отступая, чтобы я могла глотнуть воздуха и вернуться в реальность.

— Как же он справлялся с желанием обладать тобой? — едва слышно прошептал фетрой, медленно скользнув ладошкой к моей груди и нащупав возбужденную вершинку. Сжал ее двумя пальцами, от чего я против воли подалась вперед и закусила губу. Острое возбуждение разлилось отравляющим ядом, отключающим мозг, что еще кричал о необходимости все это прекратить.

— У него были Полина и Линда.

— Вы… вчетвером? — он даже остановился и уставился на меня с удивлением.

— Правая и левая рука.

Хартман пару раз моргнул, видимо, не веря, что я серьезно. А ведь я на самом деле серьезно. Когда мне хотелось большего, чем утренние повозюшки, Таххиру было некогда. Когда у него просыпалось желание, а я спала, он помогал себе сам. Впрочем, он не гнушался помогать себе и в моем присутствии. Должно быть, с собой ему было лучше, чем со мной… Сейчас это даже вспоминать, если честно, как-то странно. Тем более было странно увидеть Таххира в столь любопытной позе с той блондинкой. Даже интересно, а как это, когда сзади? Не в смысле, в аркховы пещеры, а просто, сзади…

— Не удивительно, что он от тебя ушел.

Ехидное замечание словно ледяной воды на меня плеснуло:

— Это не он ушел, я сама ушла.

— Верно. А могла присоединиться. Здорово бы провели время.

Все. Спасибо, Ползучее Великородие, что окончательно включили мой мозг! Сейчас я полностью протрезвела и скинула с себя хмельной туман возбуждения. Хартман — игрок, охотник, любитель юбок, бабник. Это известно всем. Он сделает и скажет все, чтобы я раздвинула перед ним ноги, а после использует и выкинет, словно заваренный пакетик с чайным ароматизатором. Его, конечно, можно использовать повторно, но вряд ли захочется, да и не удовольствие это будет, а мерзость. Нет. Я не пополню список его триумфальных побед. Уверена, если поддамся искушению, мне даже понравится. Но дело не в гордости, а в сердце. Я никогда не занималась сексом ради секса. Для меня это всегда личное. И даже Таххиру я не сразу открылась. Он был моим первым и единственным мужчиной. С девственностью моей не возился и считал ее помехой, а не достоинством. Потом и вовсе наша сексуальная жизнь переросла в ничего не значащую рутину. Это кошмар… Но факт остается фактом — на других я не разменивалась.

Сейчас я не готова к изменениям и экспериментам, потому что знаю — мне это доставит удовольствие. И захочется повторения. Я привяжусь к Хартману, стану зависимой, пополню ряды сумасшедших, которые каждое появление Харви на публике встречают с плакатами, истериками и даже падением в обмороки. Однажды, одна из девушек публично перерезала себе вены, желая добиться внимания Харви. Венероликий обладает совершенно бешеной сексуальностью, которая передается даже с панелей телепатовизоров. Что уж говорить о том, когда он лежит так близко, когда его губы обжигают кожу, а чувственные прикосновения кажутся благословением. И сейчас он отпускает циничные шуточки по поводу кровоточащей в душе мозоли.

— Тебе кто-нибудь говорил, какой ты козел? — процедила сквозь зубы, отталкивая его от себя. Ну, как отталкивая, упираясь ладошками в его грудь.

— Думаешь, много людей отважится сказать мне это в лицо? — он изменился, явил мне фетроя Харви Хартмана, с непробиваемым ледяным выражением и жидким оловом во взгляде.

— Зато не представляешь, сколько людей говорят это за твоей спиной!

Он стиснул зубы, а я так кстати вспомнила слова Оуэна Голда о том, что я под защитой рода Сайонелл. Знаю, великородные подобными фразами не разбрасываются, а Оуэн очень великородный!

— Отпусти меня. Тебе наверняка передали, что я под защитой рода Сайонелл. Так что ты можешь, конечно, взять меня силой…

— Вот, значит, как? — его глаза хищно сузились, а голос обдал таким мертвецким холодом, что холодильники морга покажутся солярием. — И ты знаешь, кто он?

— Хороший друг моего отца.

— И принимаешь защиту рода… хорошего друга своего отца? — ехидство так и сквозило, обжигая меня испепеляющим ядом. Мужчина приподнялся на локтях, замер в сантиметре от моих губ.

— Принимаю.

— И осознаешь последствия?

— Да, — прошептала, сама не понимая, на что и с чем соглашаюсь.

Он резко выдохнул и перекатился на другую сторону кровати, а я будто бы голой попой в сугроб села: столько эмоций и все нецензурные. Стало пусто, одиноко, словно кто-то душу у меня отобрал.

— Оуэн Голд принадлежит к древнему и очень сильному роду Сайонеллов, с которыми род Хартманов имеет давнюю вражду. Принимая его защиту ты отрекаешься от моей. Ты не сможешь быть моей женщиной, Флер.

— Замечательно! Наконец-то ты это понял! Я не стану твоей игрушкой, которую ты выкинешь, наигравшись всласть! — выдохнула с облегчением и села в кровати, поправляя рубашку, стараясь не смотреть в сторону совершенно голого Великогада. Теперь совет «чтобы не бояться, представьте собеседника голым» работать перестанет… Вот совсем перестанет, потому что перед глазами будет упорно всплывать эта вот картина! Во рту пересохло.

— Нет, это ты до конца не понимаешь.

— Я принимаю защиту рода Сайонелл и твое повышенное внимание мне ни к чему! — сказала, а самой горько стало. Но так правильно! Пустышка и великородный! Да даже искристая и великородный — это из разряда историй «Взрослые тоже верят в сказки». Ну не бывает так, а те, кто думают иначе — просто идиоты или фантазеры. История моих родителей тому показатель! Хотели пойти наперекор традициям, пошли и к чему это привело? А ведь отец при этом не был правителем. Ну, я так думаю… Совпадений таких быть не может. Просто великородный, просто чистокровный, а мама чистокровная искристая. Тем не менее, все закончилось разбитым сердцем и годами страданий, покалеченной психикой детей. Мне вот оно надо? Иначе не будет. Только не в этой долбанной вселенной.