Одержимость Ростовщика (СИ) - Вульф Алина. Страница 12

— Д-да, — дрожащим голосом отвечаю ему.

Он не кричал, но говорил сурового. До боли впившись пальцами в мою попу.

— Молодец, — смягчает хватку. — Если будешь дальше так же примерно себя вести, то начнёшь получать поощрения. Мы найдём общий язык. А этот долг принесёт удовольствие нам обоим.

О каком общем языке говорит он, уточнять не стоит. Всё и так предельно ясно. Но я не придаю этому внимания. Не забываю и пропустить мимо ушей тоже не получается, но больше прочего меня волнует кое-что другое. Более значимое для меня. И раз Рагнар первым заговорил, то не стоит упускать такую возможность.

— А можно получить поощрение сейчас? — выдыхаю и кажется забываю как надо дышать.

— Уже? Быстро ты, — тонкие губы поднимаются в циничном оскале, а в чёрных омутах отражается разочарование. С чего вдруг такая перемена? — Что хочешь? Украшения? Одежду? Предупреждаю, последнее ты сможешь одевать только за пределами дома, когда будешь сопровождать меня на встречах.

Сопровождать? То есть он будет брать меня куда-то с собой? А я думала…

Ладно. С этим разберёмся позже. Сейчас главное другое.

— Могу я продолжить ходить в университет? — спрашиваю быстро, надеясь убедить его. — Учёба очень важна для меня и...

— Нет, — отрезает мгновенно, но вижу, что он удивлён. Снимает меня с себя и спрятав орган в штанах, направляется в ванну. — Пока долг не выплачен, ты должна в любое время дня и ночи быть готова раздвинуть передо мной ноги. Учёба будет отвлекать. Или хочешь, чтоб я пришёл и отымел тебя во время пары? На глазах однокурсников?

— Нет, не хочу, но бросить университет тоже не могу, — настаиваю на своём, пока Рагнар моет руки. — От этого зависит моё будущее.

Мой внешний вид перестаёт меня волновать. Смущает, но вопросы касательно учёбы были важнее всего.

— На данный момент твоё будущее и будущее твоей семьи зависит от меня, — раздражается мужчина и равнодушно проходит мимо. — Собираешься рискнуть ими всеми?

— Я поняла, — застряв на пороге, вынуждена сдаться. Сейчас он не станет меня слушать, поэтому придётся уступить. Но только на время. До начала следующего семестра три месяца. Я обязательно что-нибудь придумаю, но продолжу учёбу. — А вещи? Могу я хотя бы забрать их из дому?

— Не обязательно. Одежда тебе не пригодится, — накинув пиджак, уже устало отвечал он.

— Там не только одежда, но и дорогие мне вещи.

Он застывает. Долго думает о чём-то. За это время я успеваю свыкнуться с мыслью, что и с этим он не даст мне разрешения.

— Хорошо. Позавтракай и собирайся. Скажу горничной, чтобы принесла какую-нибудь одежду. Не будешь же ты голой разъезжать по городу. Но к девяти должна вернуться и встречать меня без всего. Увижу на тебе хоть один клачёк ткани… порву.

8

Небоскрёбы нескончаемой чередой пролетали мимо нас. Промелькали машины, люди, бутики, магазины. Они работали, смеялись, веселились. Словом продолжали жить. Нью-Йорк продолжал жить своей жизнью, не замечая печали и боли четверти своего населения. Его просто не заботила судьба людей. И уж тем более не волновала судьба одной простой девушки, попавшей в плен долга.

Что бы не случилось...

С кем бы не случилось…

Мой город будет жить дальше.

Грустно. Жестоко. Но так было всегда. И это даже вдохновляет. Стирать слёзы когда плачешь. Подниматься с колен, когда падаешь.

После ухода Рагнара, я сразу поднялась наверх. В очередной раз приняла душ и несколько раз почистила зубы, но привкус его спермы и сейчас остаётся у меня во рту.

Когда вышла из ванны, на уже убранной постели лежал новый комплект белья и белое, расклешённое платье до колен. Белое… цвет чистоты и невинности.

Когда-то я представляла себе, что надену на себя такого же цвета платье. Выйду к алтарю, где меня будет ждать мой будущий муж, мы дадим друг другу клятвы в вечной верности и свяжем навсегда свои жизни.

Я мечтала о небольшом домике, о детях играющих на лужайке с собакой и о любимом рядом, который станет моим первым и единственным мужчиной в моей жизни.

С виду простое желание. Ничего сложного в нём нет. Но со вчерашнего дня для меня оно стало невыполнимым. Я уже чётко понимала, что не смогу выйти замуж, даже когда полностью отдам долг и обрету свободу. Просто не сумею вовлечь любимого человека в ту грязь, которую покрыла себя с ног до головы.

Только закончив приводить себя в порядок я спустилась на кухню. Перед дорогой следовало позавтракать, но было уже поздно. Глория отдала всю еду охране, а после сказала, что готовить второй раз мне завтрак не станет. Своих дел полно. Хотя я вроде и не просила её.

Не знаю почему, но когда она говорила, я заметила, что девушка выглядела немного странно. Каштановые волосы выбивались из идеального пучка. Форменный наряд был сильно помят, а лицо раскраснелось, как после долгого бега.

Может по поручениям бегала?

Пропустив мимо ушей ехидство горничной, о том, что я шлюха придорожная и здесь на несколько дней. О том, что Рагнар вышвырнет меня, как только ему наскучат игры, я на скорую руку приготовила себе завтрак. Видимо ожидав от меня какой-то другой реакции, Глория лишь сильней разозлилась и бросаясь непристойными ругательствами вышла. А я смогла наконец хоть немного побыть в тишине.

Было ли мне всё равно на слова этой девушки? Совру, если отвечу — да. На самом деле мне не было всё равно. Так же, как и не были безразличны слова Рагнара, когда он называл меня "шлюхой". Однако от него это слово звучало, как то иначе. Подобное сложно объяснить. Вот вроде одно и тоже слово, но в случае с ростовщиком он словно и не обвинял меня. Не оскорблял, хотя и комплиментом назвать нельзя. Просто ставит метку, известную только ему одному.

К приходу Стена, того самого верзилы, который усыпил меня, а ещё и в кабинет палача отнёс, я успела убрать за собой. На данный момент он и исполнял роль моего тихого шофёра.

Ничего не говоря он подвозил меня до дома. Я сидела на заднем сиденье и изредка, когда поворачивала голову вперёд, через зеркало заднего вида, ловила на себе его заинтересованные взгляды, но вопросов не задавала. Смотрит и смотрит, какое мне дело? Всё больше любовалась видом города за стеклом чёрного спорткара и была в предвкушении от предстоящей встречи с семьёй.

Что они скажут? Как встретят? Обнимет ли меня мама? Я ведь сделала так, как они сказали, значит должны быть мною довольны. Ну, не прогонят ведь.

Когда после получасового проезда показалась наша многоэтажка, сердце в груди больно сжалось. Никогда бы не думала, что так соскучусь по ней. И всего-лишь за какие-то два дня.

— Вы идёте со мной? — не скрывала своего удивления, когда увидела, что следом за мной из машины вышел Стэн.

— У меня приказ следить за тобой, — отрезал мужчина и устрашающей тенью вошёл в подъезд.

Войдя в лифт, я сразу придирчиво оглядываю своё отражение в зеркале. Утром потратила не меньше получаса, пока собиралась, будто иду на первое свидание с парнем, а не навещаю родителей.

Тёмно-каштановые волосы волнами спадали по плечам. Я раз десять то убирала их назад, то укладывала вперёд, не зная как будет лучше. В итоге решила оставить второй вариант. Косметики под рукой естественно не оказалось, поэтому лицо было абсолютно "голым". Хотя косметикой я почти не пользовалась. Мой набор, что сейчас находился дома, был довольно скромен: тональный крем, пудра, карандаш для губ и помады.

Пальцы дрожат, когда я поправляю на себе скромное белое платье. Глаза судорожно бегают по отражению, ищут изъяны.