Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном - Ульев Сергей. Страница 48

Она вильнула бедрами.

— Клянусь Мадонной, это было нечто невообразимое! Куда до вас пехотным генералам!

Ржевский, отряхнувшись, направился к двери.

— Месье, а деньги? — крикнула куртизанка.

— Гусары денег не берут! — не оборачиваясь бросил поручик и исчез в кремлевском дыму.

Москва пылала.

Глава 57. Каламбур

Александр I за последние дни потерял сон и аппетит. Каждую ночь ему снился Наполеон и эшафот с гильотиной. Царь кричал во сне, зовя на помощь Беннигсена, Нарышкину и брата Константина. Являлся почему — то один Кутузов, прогонял Наполеона и раскрывал царю свои объятия. Александр просыпался на мокрой от слез подушке. Прислуга давно привыкла к его ночным воплям и спала как убитая.

Отказавшись от обеда, Александр позвал в свой кабинет Акакия Филиппыча.

— Какие новости из Москвы? — с тревожным вздохом спросил царь.

— Начались дожди, ваше величество, и пожары затихают.

— Слава богу… Что еще?

— Поручик Ржевский проник в Кремль и устроил с Наполеоном дуэль.

— Что?! Убил? — подпрыгнул Александр.

— Нет.

— Ранил?

— Нет. Но утомил изрядно.

— Никогда не поверю, чтобы мои гусары не смогли попасть в этого жирного борова!

— Но дуэль была не на пистолетах, — Акакий Филиппыч замялся, — а, в некотором роде, на женщинах…

Александр опешил.

— На каких женщинах?

— На французских, государь. Привели в Кремль две дюжины шлюх, и Наполеон с Ржевским стали состязаться, кто больше покроет за ночь.

— Мда-а, на Ржевского это похоже, — закачал головой царь. — Но чтобы Бонапарт… он совсем, что ли, умом тронулся от счастья?

— Кто знает, ваше величество. Французы вообще безбожно распутная нация. У них сейчас в Москве большая попойка. Трезвого солдата или генерала днем с огнем не сыщешь. А, как известно, там, где пьют, там и… кхе — кхе…

— Что — что?

— Там и блуд. А от женщин, простите, ваше величество, и разврат, и пьянки, и дуэли.

— Полноте брюзжать, Акакий Филиппыч. Лучше расскажите, чем все закончилось.

— На Ржевского двух дюжин не хватило, послали за третьей. А что до Наполеона, так он уже на первой дамке начал задыхаться. Но тут в Кремле начался пожар, и дуэль расстроилась. У французов началась паника. Шутка ли сказать, весь Оружейный арсенал чуть не взлетел на воздух! Поручик с тех пор как сквозь землю провалился. А Наполеон переехал в Петровский дворец.

Александр задумчиво пригладил волосы.

— Ваш рассказ, мон шер, напоминает мне арабские сказки. Только вы ведь не Шахерезада. Откуда эти сведения?

— Моему человеку удалось переспать с одной из французских штабных куртизанок.

— Вот как? Наградить смельчака!

— А поручика Ржевского, государь?

Александр надул губы.

— Нет, это невозможно. Рассудите сами, мон шер, что обо мне подумают в Европе, если я дам этому сорвиголове орден? Что я поощряю подобные оргии?

— Георгия — за оргии, — проговорил Акакий Филиппыч. — Прямо — таки каламбур, ваше величество.

— И весьма похабный. Еще решат, что это я подослал Ржевского к Наполеону. Как я буду смотреть в глаза шведскому королю? А туркам? Да и всем прочим?

— Вы как всегда правы, ваше величество. Хватит с поручика и двух дюжин шлюх.

— Вот именно! Для него это самая лучшая награда.

Глава 58. Возвращение блудного сына

Спустя две недели после поединка с Наполеоном поручик Ржевский на отбитой у французов лошади разыскал в подмосковных лесах свой партизанский отряд.

Гусары и казаки обступили поручика возбужденной толпой.

Вопросы сыпались, как горох из бочки:

— Ну, как Москва? Всё еще горит? Как жители? Что Наполеон? Обратно в Париж не собирается?

Вышедший из шалаша Давыдов крепко обнял Ржевского. Они расцеловались.

— Не чаял уж увидеть, — сказал Давыдов, радостно похлопывая поручика по спине. — Жив! Жив, гуляка.

— Да и ты, Денис, вроде цел — невредим. Вот только щетиной зарос.

— Бороду решил отпустить, братец. Чтоб крестьяне за своего признавали.

— Смотри, скоро будешь кушаком повязывать.

Партизаны, пристроившись на биваках, раскупорили бутылки и приготовились слушать столичные вести.

Ржевский жадно приложился к бутылке.

— Рассказывайте, господин поручик! — вырвалось у корнета Василькова.

Ржевский нехотя отнял бутылку от губ. Радость от от встречи со старыми друзьями понемногу утихла, и на его лицо легла тень досады.

— Что, братец, погрустнел? — сказал Давыдов. — Не удалось тебе супостата погубить?

Ржевский цыкнул зубом.

— Эх, Денис, когда б мы с ним сошлись на поле брани или на дуэли — у меня бы рука не дрогнула. Порубил бы в винегрет — и глазом не моргнул! А так… я же не мясник.

— Да и Наполеон не скотина, — задумчиво кивнул Лебедев — Кобылин.

— Как сказать. Ты бы посмотрел, что его армия в Москве вытворяет. Грабят, жгут, насилуют. Скоты и есть, если разобраться. Но убить императора исподтишка я не смог, не по — гусарски это. А до настоящей дуэли у него никакой охоты не было. Так что решил я по Москве не мытариться, а вернуться в отряд.

— Долго ж ты отсутствовал, — сказал Давыдов. — Небось, успел французам насолить?

— А как же! Покуролесил всласть.

— Только жаль, братец, не бывать тебе зятем атамана Платова.

— Не беда! Хотя пару раз переспать с его дочкой я вполне заслужил.

Партизаны весело заржали.

— Скажи об этом атаману! — подкузьмил Давыдов.

— Зря смеешься, Денис. — Ржевский жадно отхлебнул из бутылки. — Я ведь с Бонапартом нос к носу стоял. Да что там! Мы с ним, если хочешь знать, на клинках бились и на женщинах.

— На женщинах?! — Давыдов весело хлопнул себя по коленям. — Ну-у, братец, ты ври да не завирайся.

— Слово гусара!

Всю ночь Ржевский рассказывал боевым друзьям о своих удивительных похождениях. Гусары и казаки курили трубки, когда вздыхая, когда посмеиваясь, кто — то верил поручику, кто — то — нет, но все до единого слушали его с горячим блеском в глазах. Каждый тосковал о великом городе, поруганном неприятелем, и мечтал о блаженном часе, когда французская армия будет навсегда изгнана из Белокаменной.

Глава 59. Потомки скифов

Русская армия стояла у деревни Тарутино.

Пили водку, точили штыки, поджидали резервы и зиму.

Кутузов в Тарутине пристрастился к басням Крылова.

В этот осенний вечер на военном совете Кутузов читал штабным генералам свою любимую басню — «волк на псарне» — о том, как волк по ошибке вместо овчарни угодил на псарный двор. Загнанный собаками в угол, волк стал клясться, мол, он пришел вовсе не закусить овцой, а мириться, да и вообще он всем старинный кум и сват. Но ловчий, заявив: «Ты сер, а я, приятель, сед», — спустил на него своих гончих псов.

На словах «а я, приятель, сед» Кутузов снял фуражку, показывая всем свои седины. Помятуя о цвете шинели Наполеона, было нетрудно догадаться, кто подразумевался под серым «приятелем».

— И остались от волка рожки да ножки, — заключил фельдмаршал, добродушно оглядывая своих генералов.

Штабные сонно улыбнулись. Эту басню они слушали уже в двадцатый раз.

Беннигсен зло кусал губы, ведь он был не сед, а рыж, за что не раз был назван Кутузовым за глаза «рыжим дураком». Словно прочитав его мысли, Кутузов насмешливо посмотрел в его сторону незрячим глазом.

— Слон и моська, — пропыхтел он, перелестнув пару страниц.

— Ваша светлость… — с оскорбленным видом привстал Беннигсен. — Я просить бы вашу светлость…

— Хорошо, хорошо, голубчик, не буду. Я вам эту басню в следующий раз прочту. А на сегодня военный совет окончен. Все свободны, господа.

Сказав это, Кутузов выронил книгу на пол и тотчас уснул.

Между тем, армия Наполеона в Москве начала потихоньку замерзать. Теплолюбивые итальянцы уже всерьез интересовались, когда кончится эта русская зима, не подозревая, что та еще и не начиналась.